Взаперти с заключенным

Стелла Мун (2024)

— Из-за тебя меня приговорили к пожизненному! — И что ты хочешь теперь? — сердце ухнуло в пятки. — Расплаты! Ты поплатишься за каждый мой загубленный месяц. — Как? — Я буду делать с тобой все что захочу. И ты не скажешь и слова против, — зло усмехнулся. — Ты ошибаешься, — попятилась. — У тебя нет выбора. Или твой брат, так и останется инвалидом. Поэтому раздевайся и вставай на колени. Будем учить тебя покаянию. Мне обещали оплатить лечение брата, за экспертизу заключенного. И я не ожидала, что обычный рабочий заказ окажется ловушкой. Он монстр, получивший пожизненное, который хочет расплаты. Поэтому мы заперты в камере. Теперь он покажет во что я превратила его жизнь, окунув в ад, и делая с моим телом все что захочет. Но будет ли все так, как он планировал или в дело вмешаются чувства? И для кого из нас ловушка окажется смертельной?

Глава 1

— Да, Вов, — прижимаю плечом к уху смартфон, отыскивая в сумочке паспорт, — я на месте.

— Неспокойно мне что-то, Арин. Откажись от этого заказа и возвращайся домой, — продолжает ту же самую пластинку брат.

— Прости, Вов, но уже поздно. К тому же ты сам знаешь, как нам нужны эти деньги.

— Плевать на них. Я придумаю что-нибудь… — тут же осекается он, понимая, что эта фраза лишь пустой звук.

С тех пор как Володя получил травму позвоночника на производстве, он ограничен в передвижении. Оказаться практически недееспособным для взрослого парня — тяжелое испытание, и быть полностью на попечении старшей сестры для него просто унизительно.

— Арина, это опасно. Не зря ведь ты завязала с практикой. Вспомни…

— Все будет хорошо, Вов, — перебиваю его. — Я составлю заключение и уже завтра вернусь с деньгами домой. Быстрая работа за хорошие деньги, которые нам так нужны сейчас.

На том конце трубки виснет тишина. Брату явно плохо оттого, что я снова вернулась к практике юридического психолога. После того случая, из-за которого мне пришлось уйти, я клялась, что больше ни за что не буду заниматься этим.

Но вот мне предложили провести экспертизу заключенного, подающего на УДО, сославшись на интересный случай и надавив на профессиональную гордость, назвав меня одним из лучших специалистов в этой области. Предложение оказалось настолько хорошо оплачиваемым, что я не смогла отказаться. Тем более деньги нужны для реабилитации брата.

— Позвони сразу, как только выйдешь оттуда.

— Хорошо, — скидываю я вызов.

— Личные вещи, — противно тянет охранник, и я отдаю ему сумочку.

Мне возвращают лишь диктофон. Но на зоне, где отбывают срок особо опасные преступники, таковы порядки. Кто знает, что в головах у визитеров. Я готова к тому, что меня здесь ждет. К тому же это всего лишь на один раз. И уже завтра я вернусь домой.

— Распишитесь здесь, — указывает дежурный на проходной в журнале место, где я должна поставить подпись. — И здесь, — я делаю, как сказано. — Ваш пропуск на три дня.

— Как на три дня? — испуганно смотрю на него. — Речь шла о быстрой экспертизе.

— Таково распоряжение начальства, — пожимает он плечами. — Мало ли, вдруг придется задержаться.

От последней ремарки мне становится не по себе.

— Следуйте за мной, — говорит надзиратель. — Правила вы знаете или мне нужно вам напомнить? — бросает он через плечо.

— Я знаю правила.

— Камеры будут работать, и охрана в любом случае заметит, если что-то пойдет не так. Но, в случае опасности, стучите в дверь. И как будете готовы выходить, тоже стучите в дверь. Ночевать вы будете в поселке. До города слишком долго добираться.

— Я поняла, спасибо. А можно посмотреть дело до того, как я увижу заключенного?

— К сожалению, это невозможно, — отвечает он холодно. — Папки нельзя выносить за пределы кабинета, — говорит как-то резко.

Я уже отвыкла от того, какие холодные люди работают с преступниками. Мне понадобилось три года, чтобы привыкнуть к нормальной жизни. Преподавание в вузе, где сидят еще не видавшие настоящих уголовников студенты, и работа непосредственно с обвиняемыми и осужденными — это колоссальная разница. И если бы не несчастный случай с братом, то я ни за что не вернулась бы к практике.

— Хотела бы поговорить с начальником тюрьмы насчет моего пациента, — стараюсь звучать строго.

— Сегодня он отсутствует, но дал все распоряжения на ваш счет.

Ситуация, честно говоря, меня начинает настораживать. И в душе ощущается тревога. Что-то тут явно не так, вот только, что именно, я никак не могу понять.

— Вы не переживайте, Арина Викторовна. Перед вашим отъездом он обязательно выделит вам время.

— Хотелось бы, конечно, поговорить о заключенном до… Но… ладно.

Стук каблуков отдается эхом от стен. Я замираю возле очередной решетки, слушая, как лязгает ключ в замке, и прохожу за надзирателем в следующий блок. Мы останавливаемся возле окошка пропускного пункта. Охранник делает какую-то отметку в журнале, после чего поворачивается к дверям.

— Выдохните, — смотрит на меня сверху вниз мужчина. — Все будет в порядке. Не впервой же, — окидывает меня липким взором, от которого хочется поежиться.

— Да, не впервой, — отвожу взгляд и стараюсь сделать вид, что не замечаю того, как он смотрит на меня.

Мы замираем перед дверью, дожидаясь, пока ее отворят для нас. Но вот автоматический замок приходит в действие, и мы шагаем в блок с особо опасными преступниками.

Яркий свет бьет в глаза, и кожу осыпает мурашками. Холод и безнадега витают в воздухе. От гнетущей атмосферы хочется волком выть и покинуть здание как можно скорее.

Успокаиваю себя мыслями о том, что это рядовая ситуация и такого, как в последний раз, со мной не случится.

Зато после этого заказа появится шанс на выздоровление Володьки.

Мы идем по длинному, практически бесконечному коридору, но я не вижу кабинетов, только камеры для заключенных.

— Куда мы идем? Где я буду работать?

— Так вот же ваш кабинет, — улыбается надзиратель.

Мы находимся в тупике. Слева от двери глухая стена, справа — ряд камер. Беспокойство все отчаяннее заставляет меня прислушаться к интуиции и вернуться обратно. Но мысли о брате не дают смалодушничать.

— Проходите, пациента сейчас приведут, — открывает охранник дверь.

Я прохожу внутрь, замечая письменный стол, стул, стеллаж с книгами и отмечая камеры, висящие в углах комнаты. Дверь за мной захлопывается с грохотом, и я даже вздрагиваю от этого звука.

Все органы чувств напряжены. Я подхожу к идеально чистому столу, стараясь подавить волнение, и слышу позади себя какой-то шорох.

Резко оборачиваюсь и вижу, что стеллаж с книгами стоит совершенно в другом месте. А там, где он находился еще пару мгновений назад, образовался дверной проем, который заполняет собой высокий мускулистый мужчина, покрытый цветными татуировками.

Пульс разгоняется, и сердце колотится так сильно, что, кажется, выпрыгнет через горло. Волоски на теле встают дыбом, потому что мне знакомы эти рисунки. Я изучала их три года назад. Поднимаю глаза выше, к словно высеченному из камня лицу, и сталкиваюсь с ледяными голубым глазами, и в груди застывает крик ужаса.

— Ну вот мы и встретились, — хрипло говорит он. — Пора платить по счетам.