Взаперти с заключенным

Стелла Мун (2024)

— Из-за тебя меня приговорили к пожизненному! — И что ты хочешь теперь? — сердце ухнуло в пятки. — Расплаты! Ты поплатишься за каждый мой загубленный месяц. — Как? — Я буду делать с тобой все что захочу. И ты не скажешь и слова против, — зло усмехнулся. — Ты ошибаешься, — попятилась. — У тебя нет выбора. Или твой брат, так и останется инвалидом. Поэтому раздевайся и вставай на колени. Будем учить тебя покаянию. Мне обещали оплатить лечение брата, за экспертизу заключенного. И я не ожидала, что обычный рабочий заказ окажется ловушкой. Он монстр, получивший пожизненное, который хочет расплаты. Поэтому мы заперты в камере. Теперь он покажет во что я превратила его жизнь, окунув в ад, и делая с моим телом все что захочет. Но будет ли все так, как он планировал или в дело вмешаются чувства? И для кого из нас ловушка окажется смертельной?

Глава 2

— Помнишь меня? — пронзает меня острым как бритва взглядом.

— Ты! — сердце замирает от страха. — Как ты здесь оказался? Тебя здесь не может быть!

Боже! Какой он высокий… Я и забыла, насколько он устрашающий. Таких, как он, я больше не встречала. Русые волосы выбриты по бокам, а ото лба идет удлиненный гребень, что он зачесывает назад.

Исполинский рост, широкие плечи, покрытые цветными рисунками, переходящими на мощную шею, и сильные жилистые руки, увитые жгутами вен. Широкая грудь обтянута белой майкой.

Но больше всего мне, как и прежде, страшно смотреть на его лицо. Твердая линия подбородка, скульптурные губы, высокие скулы, прямой нос и голубые, чуть с прищуром глаза… В них лютый холод и ни единой эмоции, присущей человеку. Холодный расчет и ненависть.

— Как видишь, я здесь, — на его губах ухмылка, а в глазах предвкушение расплаты. — А ты думала, что случайно потребовали именно тебя, да еще за такие бабки? — скалится преступник.

— Но я должна сделать экспертизу заключенного, подающего на УДО. А тебе дали пожизненный срок. Тебя отправили в тюрьму на Дальний Восток. Без права на апелляцию.

— Все из-за тебя, дрянь. Но теперь я оторвусь как следует. Ты пожалеешь, что пошла против меня, — шагает ко мне.

— Не смей! У тебя будут неприятности, — отшатываюсь назад и натыкаюсь на стол, теряя равновесие. Но быстро встаю на ноги и оббегаю препятствие так, чтобы оно оказалось между мной и монстром.

— Ну что ты, птаха. Думала, что больше никогда меня не увидишь? Избавилась, и все? Нет, Арина Викторовна. Я говорил, что мы еще с тобой увидимся, а я привык держать слово, — замирает на месте, не двигаясь и наблюдая за мной и моим страхом.

— Почему сейчас? — меня трясет. Это уже не просто страх, это настоящая паника.

— Сейчас у тебя появились причины принять мое щедрое предложение, — довольно улыбается, но эта улыбка не трогает глаз. На меня смотрит не человек, а зверь в человеческой личине.

— Значит, ты заказчик? Нет никакой экспертизы, верно? — теперь я понимаю, что предчувствие меня не обмануло. И нужно было бежать без оглядки, как только я почувствовала неладное.

— Умная девочка, — он держит руки в карманах, и я понимаю: это один из способов самоконтроля. Если его руки будут свободны, то он не оставит от меня и мокрого места, как и обещал в нашу последнюю встречу.

— Как же начальник тюрьмы и все остальные позволили провернуть тебе все это? — во рту становится сухо, словно в пустыне. Внутренняя дрожь мешает думать и двигаться. Но если бы не она, меня бы парализовало от страха.

— Ты до сих пор живешь в выдуманной реальности. Очнись, Арина. В нашем мире правят бабки и страх.

— Есть еще честные люди. Не все готовы продаться за деньги, — понимаю, что мне нужно как-то бежать, но не могу найти в себе силы сдвинуться с места.

— Где? — оглядывается по сторонам монстр. — Если бы не такие принципиальные суки, как ты, то жить было бы проще.

— Если бы не такие, как я, мир давно бы потонул в пороке, — боковым зрением пытаюсь просчитать, успею ли добежать до двери раньше, чем он поймает меня.

Мне нужно добраться до выхода. Мне нужно вырваться отсюда.

— Что ж ты тогда продалась за бабки и пошла на то, что зареклась делать? — хмыкает он.

— Я не собиралась никого оправдывать или делать что-то противозаконное. Вот и все отличие между нами, — выплевываю с отвращением. — Ты же убивал людей за деньги, оставаясь при этом с холодной головой и спокойным сердцем. Ты был абсолютно вменяем во время выполнения заказов.

— Значит, и сейчас для тебя не станет сюрпризом то, что ты не сможешь меня разжалобить, — его губы изгибаются в ухмылке, больше напоминающей оскал.

— Я не хочу тебя разжалобить. Я просто собираюсь сейчас выйти отсюда и больше с тобой не пересекаться.

— Ну-ну, — вынимает руку из кармана джинсов и чешет покрытый щетиной подбородок. — Кто же тебе даст выйти? — смотрит исподлобья. — Ты подписала контракт. И, пока работа не будет выполнена, тебя отсюда не выпустят.

— Если мне угрожает опасность, я могу покинуть помещение, — все еще цепляюсь за надежду избежать того, чего бы он ни приготовил для меня. К тому же охранник обещал, что в случае чего я могу стучать в дверь.

Стучать… Но говорил ли он о том, что меня вытащат, или нет, я не могу вспомнить. Вытащат?

— Пробуй, — он говорит спокойно, будто уверен в том, что я никуда не денусь. — А я с удовольствием посмотрю, как разрушится твой воздушный замок, где все живут по закону и совести.

— Что ты хочешь сказать? — холод пробегает по моей коже, поднимая волоски вверх.

— Вперед! — кивает на дверь. — Попробуй выбраться.

В его словах явный вызов и насмешка, но я не хочу медлить и подбегаю к двери, игнорируя страх, пронзающий острыми иголками легкие и не дающий дышать полноценно.

Останавливаюсь у двери и, не оборачиваясь, начинаю колотить по металлическому полотну.

— Охрана! — кричу я. — Охрана!

Но сколько бы я ни кричала, никто не реагирует на меня. Замок остается закрытым, и не слышится даже шагов снаружи. Я кричу до тех пор, пока не выбиваюсь из сил, осознавая кошмарную реальность.

За мной никто не придет.

Спину жжет от пристального внимания человека, которого я боюсь больше смерти, и я резко оборачиваюсь к нему, убедившись, что он все еще на достаточном расстоянии от меня. Только теперь Монстр сидит на краю стола, скрестив на груди руки, выставляя напоказ яркие рисунки на предплечьях, покрывающие даже кисти.

— Камеры… — хрипло говорю я, поднимая лицо вверх, отыскивая черные точки камер наблюдения.

— О них не беспокойся, — говорит низко, и от его голоса мороз бежит по коже, — они показывают пустой кабинет.

— А как же я? Брат будет меня искать. Я осталась на видеокамерах, висящих в коридорах. В журнале посещений стоит моя подпись, и пропуск… — мозг еще надеется найти выход, когда в душе я понимаю, что это конец.

— Снимай розовые очки, психологиня, — теперь на его лице и намека нет на улыбку. Он хмур и сосредоточен. — Тебя здесь ждали.

— Ты всего лишь заключенный, — губы практически не двигаются. Теперь я осознаю, что вляпалась по-крупному и мне отсюда никуда не деться.

— Нет, птаха, — отрывается от стола и идет в мою сторону.

Сердце срывается с места, разгоняясь до немыслимой скорости, виски пульсируют, а ладошки потеют. Я понимаю, что сейчас произойдет то, чего я так сильно боялась: Монстр исполнит свое обещание.

— Не подходи ко мне, — вжимаюсь спиной в дверь, все еще надеюсь, что это такой дурацкий розыгрыш, и на самом деле камеры включены, и подмога спешит за мной. Не могут они оставить меня здесь, верно?

— Я служебное лицо! Меня будут искать!

— Никому-то ты не нужна, психологиня. Братцу-инвалиду?

— У меня работа. Студенты! — цепляюсь хоть за что-то.

— Думаешь, ты так незаменима? — хмыкает, останавливаясь от меня всего в нескольких шагах.

От него исходят волны такой мощной энергетики, что игнорировать этого мужчину не смог бы ни один человек. От него буквально веет опасностью.

— Меня все равно найдут. Брат так просто не оставит этого.

— Дай-ка подумать, — появляется на его жестком, словно высеченном из камня лице звериный оскал. — У инвалида без вести пропадает единственная сестра. Он пытается обвинить неведомого заказчика и тюрьму, куда она отправилась, в ее пропаже. Вот только следов того, что она приехала именно сюда, нет. Нет ни билетов на автобус, ни записей с камер наблюдения, ни переводов на счет. А здесь тебя никто не видел и не слышал.

В животе мгновенно леденеет от ужаса. Он действительно сделает это. Он отплатит мне за приговор.

— Я только выполняла свою работу, — меня начинает колотить сильнее, а горло сдавливают спазмы.

— Надо включать голову, птаха, когда на что-то следует закрыть глаза.

— И позволить тебе дальше убивать людей?

— А ты знаешь, кем они были? — его зрачок расширяется, заполняя голубую радужку, и делает мужчину окончательно похожим на монстра. — Убийцы, воры, растлители, те, кто убивал сотни тысяч и миллионы людей.

— Плевать! Ты не Господь Бог! — сжимаюсь еще сильнее, понимая, что в западне.

— Из-за тебя меня приговорили к пожизненному!

— И чего ты хочешь теперь? — сердце ухает в пятки.

— Расплаты! Ты поплатишься за каждый мой загубленный месяц.

— Как?

— Я буду делать с тобой все, что захочу. И ты не скажешь и слова против, — зло усмехается.

— Ты ошибаешься, — стараюсь взять себя в руки, но страх уже владеет мной без остатка.

— У тебя нет выбора.

— Ты не посмеешь.

— Посмею, и еще как! Ты можешь кричать, плакать, звать на помощь, но никто не придет. Тебя кинули мне на растерзание. Твое тело принадлежит мне. И ты будешь молчать, потому что иначе твой брат так и останется инвалидом, — в два шага прижимает меня к себе и дергает за блузку, отрывая пуговицы с корнем. — Будь хорошей девочкой, и он получит обещанное лечение.

Его слова как удары хлыстом.

— Раздевайся и вставай на колени. Будем учить тебя покаянию.