«Откровения о…» Книга 3. Расплата

Стася Андриевская, 2019

После той злополучной поездки в Москву, где сразу двое близких людей показали своё истинное лицо, Люда то и дело слышит: «А ты изменилась». Она и сама чувствует, это и ей это очень не нравится, но другого выхода она не видит. Сейчас для неё нет ничего важнее, чем попытаться скрыть свою вину и любой ценой удержать Дениса. И она настолько одержима этой идеей, что совершенно потеряла страх перед теми, кто может не только требовать, но и наказывать…

Глава 6

Думала, буду визжать, но нифига. Массажные струйки ударили раскалёнными иглами, и только пару мгновений спустя до тела дошло, что вода ледяная. Дыхание спёрло, и всё, что осталось от визга — немое хлопанье ртом. Вообще я не любитель холодного душа, но сейчас было очень нужно. Проснуться. Окончательно проснуться и забыть дурацкий сон! От него в груди свистел сквозняк. Одиночество какое-то, пустота и страх. И ладно бы там Зойка и Лёшка с Денисом — тут-то все понятно, но Рыжий и Серый? С хрена ли они вообще? Каким боком? Не говоря уж о Денчике!

Не выдержала, пустила тёпленькую. Искупалась, помыла голову. Намотала чалму и, обернувшись полотенцем, шмыгнула на кухню. Поставила чайник на плиту, вывалила на стол пилочки-щипчики-лаки. «Красота спасёт не только Мир, но и настроение» — видела недавно в «Космополитене» такой заголовок. Тогда подумала — бред какой-то, а сейчас готова была попробовать.

Денёчек намечался солнечный, из музыкального центра настроенного на FM бодро ржали диджеи «Европа +». И я с ними. Реально, прикольные ребята.

Когда докрашивала ногти на правой ноге, засвистел чайник. Причём, обычно он начинает потихонечку и постепенно раскочегаривается, а это заорал как-то сразу, и через носик стала выплёскиваться вода. Истероид, блин!

— Да, бля-я-я… Заткнись уже, пожалуйста… — небрежно докрасив мизинец, не выдержала я и наконец вскочила.

Старательно растопыривая пальцы на ногах, набадяжила кофе, плеснула в него молочка… и чуть благополучно не расхреначила это всё об пол, когда, развернувшись, увидела Дениса — стоит, сунув руки в карманы и, слегка вскинув голову, разглядывает меня.

А я ойкнула и заревела. Сходу. Вот прям так, с кофе в руке. Ну не дура? И, главное, даже не заметила, как поджала пальцы на ногах, смазывая к чертям лак.

А Денис, очень спокойно, неспеша, бесцеремонно забрал и сунул кружку с кофе в мойку, а потом обнял меня. Крепко. Так, что не вздохнуть. От него пахло табаком и лосьоном после бритья, и… К чёрту! От него пахло Денисом, что бы это ни значило! Совершенно особый, уникальный запах, от которого крыша едет.

Стянул полотенце с моей головы, зарылся лицом в мокрые волосы:

— Привет, Милаш.

— Привет…

— Чего ревёшь?

Пожала плечами, всхлипнула:

— Соскучилась, наверное.

Усмехнулся:

— Наверное?

Промолчала. Сам-то ты как на этот счёт, м?

— Обиделась?

Мотнула головой — нет.

— Врёшь. Обиделась, психанула и решила проучить. — Зажал моё лицо в ладонях, заглянул в глаза: — А я просто не смог. Обстоятельства, понимаешь?

Киваю часто-часто, а у самой сердце инеем покрывается — и это всё? После полутора недель разлуки? Просто обстоятельства? Не смог?!

— Милаш… — хочет что-то сказать, но произносит лишь имя и замолкает.

Молчит и смотрит. «Держит» серьёзное лицо, брови хмурит… а я вижу, как с каждой секундой всё больше «плывёт» его взгляд, а в нём всё то, что не выразить словами. Дурак. Ну скажи, мне так нужно это услышать! Но он только растерянно выдыхает:

— Милаш…

И срываемся оба, целуемся как безумные. Полотенце ослабев, сползает с меня, и Денис вжав меня в стол, наваливается, сминая одну грудь в ладони, а другую терзая губами. Я запрокидываю голову и дрожу. Какой он жадный! Какой бесцеремонный и голодный! Хватает за задницу, рывком усаживает на столешницу между мойкой и плитой. Дёргано, суетливо расстёгивает ремень в джинсах, но замирает вдруг, глядя мне в глаза. Я не поняла. Растерялась и даже испугалась немного:

— Чего?

С моих губ урывками слетает дыхание, до безумия сладко горит в промежости. Соски болят от напряжения, и до одури хочется безумства — того абсолютного и развратного, какое может дать мне лишь Денис… Но он только смотрит и гладит большими пальцами моё лицо — губы, щёки, подбородок.

— Денис, ты чего?

— Какая же ты… — он любуется. Запинается об собственные мысли и не находит нужных слов. Как пацан-переросток, честное слово! И мне это нравится. — Ты такая…

— Какая? — ловлю момент и целую его ладонь у своего лица. Он мимолётно улыбается — ему нравится, когда я целую его ладони — и я растворяюсь в доверчивой нежности.

— Молодая ещё совсем, Милаш.

Что, блин?

— А… это плохо? — Натянуто хихикаю. Что-то не нравится мне этот разговор… Не вовремя он. Немного повожу бёдрами, чтобы сдвинуться к краю столешницы и перекатываюсь на копчик. — Плохо, что молодая? — Развожу колени, и это уже нагло. Стоит ему опустить взгляд — и потеряет голову. Знаем. Бывали.

Но Денис, всё так же поглаживая моё лицо, словно думает о чём-то другом. Я ловлю его большой палец губами, обнимаю языком, посасываю и покусываю, страстно желая, чтобы это было вовсе не палец…

— У тебя столько всего впереди, Милаш…

— Сколько?

— Вся жизнь.

— Вот и отлично! Значит, прямо сейчас можно выделить полчасика на секс, да?

Глаза в глаза и, отцепив его руку от лица, я волоку её по своему телу — по шее, ключицам, груди и животу, и ниже… Вздрагиваю и запрокидываю голову, когда его пальцы умело скользят между губок вниз и сразу вверх — уже мокрые. Невозможно терпеть. — Дении-и-ис… Ну пожалуйста…

Он смеётся и, лаская меня одной рукой, второй расстёгивает, наконец, джинсы…

— Ты когда вернулся-то?

Я бы, честно сказать, уже встала и оделась, но он не отпускал. Лежал на боку, прижавшись к спинке дивана, а я перед ним на животе — с голой задницей, и чертил на мне узоры. Было тесновато, но очень душевно. По телеку шёл какой-то фильм.

— Вчера утром.

— И что, нельзя было позвонить?

— Я же сказал — обстоятельства.

— Ясно. А Боярская чего хотела? — спросила как можно расслабленнее и для пущей убедительности блаженно прикрыла глаза. — В десятом-то часу ночи?

— Не важно.

Постаралась не упустить с лица небрежную полуулыбку, но на самом деле кольнуло. И сразу словно какая-то дистанция между нами появилась.

— Милах, а ты не знаешь, Ленка встречается с кем?

Я аж голову подняла от неожиданности.

— В смысле? С парнем?

— Угу.

— Не знаю… — А на ум сразу пришёл Макс. — А что?

— Да так.

Снова помолчали, и я не выдержала:

— А чего спрашиваешь тогда, раз «да так»?

Резко соскользнула с дивана на колени и уже там поднялась на ноги, но хитрость не удалась — Денис поймал меня за руку, снова потянул к себе. Завалил на бок, прижался к моей спине животом. Шепнул:

— Не уходи, Милаш. Дай покайфовать… Пять минуточек. Ну пожалуйста… — а голос такой, словно спать сбрался.

— Ладно. Тогда рассказывай, что там с Ленкой.

— Да чего тут рассказывать… — вздохнул он и, приподнявшись на локте, подпёр голову рукой. — Нелька говорит, она вчера ушла из дома, ещё шести утра не было, сказала к подружке там какой-то на дачу. Вечером не вернулась. Нашли ту подружку, а она ни сном, ни духом.

— И что?

— Да ничего. Мамзель припёрлась утром, довольная, как кошка. По глазам видно — всю ночь блядовала.

Макс?! На «семёрке»-то? Да ла-а-адно… Хорошо, что я лежала к Денису спиной, иначе всю контору спалила бы своей загадочной улыбой.

— Ну почему сразу блядовала? Может там нормальные отношения?

— Нормальные, это когда родители в курсе где их ребёнок и с кем.

— Блин, Денис, ты такой странный. Тебя не смущает, что ты только что трахал девочку, мама которой уже почти полгода не знает, где та живёт? И, кстати, ей не стало бы легче, если бы она узнала. Понимаешь, да?

Пауза… и молча поднявшись, Денис вышел из комнаты. Зашибись. А что я такого сказала-то?

Сунулась за ним в ванную, дождалась, пока выйдет из душа. Лицо сосредоточено, желваки играют. За живое задела?

— Я только имела в виду, что ты же не считаешь, что я, например, блядую, когда с тобой здесь? — подала ему полотенце.

— Я — нет. Но, думаю, если спросить твою мать, ты узнаешь о себе много нового.

— Допустим. Ну и всё равно — Ленка же пришла? Живая, здоровая. Довольная. Чего ещё надо?

— Угу. Когда у тебя будут свои дети, тогда поймёшь.

— Ты говоришь, как моя бабушка. Слушай, ну а вдруг это любовь?

Денис повернулся ко мне, с подозрением заглянул в глаза:

— А ты уверена, что не знаешь, кто он?

— Уверена.

— А знала бы — всё равно не сказала бы, да?

— Естественно.

— Почему?

— А что, не понятно? Или ты смеёшься?! — Нет, он не смеялся. — Ну хорошо, предположим, я говорю: да, я знаю его, и он твой ровесник. И что ты?

Денис на мгновенье задумался и кинул полотенце на стиральную машину.

— Убью. Обоих.

— Пфф! Ну вот и всё.

— Ладно, я понял, с тобой бесполезно об этом. Сам его найду. Можешь, кстати, даже Ленку предупредить, что найду. Пусть лучше по-хорошему сдаются. И это, погладь мне брюки те, серые, и рубашку какую-нибудь подходящую. Только быстрее. — И вышел из ванной.

— Ты что, уходишь? — кинулась я следом.

Он молча развёл руками, мол, а что не так?

— Но… Но ты только что приехал!

— У меня херова куча дел, Милах. Поэтому да, я сейчас уеду, а ты просто погладишь мне шмотки, и не будешь выносить мозг, ладно? Если получится — приеду ночевать.

Я закусила губу и демонстративно не глядя на него, вышла из комнаты. Что за нахрен, блин? Кто этот чужой дяденька?!