«Откровения о…» Книга 3. Расплата

Стася Андриевская, 2019

После той злополучной поездки в Москву, где сразу двое близких людей показали своё истинное лицо, Люда то и дело слышит: «А ты изменилась». Она и сама чувствует, это и ей это очень не нравится, но другого выхода она не видит. Сейчас для неё нет ничего важнее, чем попытаться скрыть свою вину и любой ценой удержать Дениса. И она настолько одержима этой идеей, что совершенно потеряла страх перед теми, кто может не только требовать, но и наказывать…

Глава 7

— Вы, блин, оба хороши, Макс! Но особенно ты! Денис, между прочим, грозился, что вычислит тебя. И, думаю, ты понимаешь, что так оно и будет!

— Ты сказала, он не приедет в субботу.

— Я сказала, что понятия не имею, когда он приедет! Чуешь разницу?!

Я бесилась, а Максим молчал, и блаженно глядя сквозь лобовуху на пруд, с трудом разлеплял сонные веки. И как там выразился про Ленку Денис — «довольная как кошка, и по глазам видно, что всю ночь блядовала»? Так вот, по Максу тоже было видно.

— Я вообще не понимаю, как ты умудрился-то? На семёрке?!

Дёрнул плечом:

— Причём тут машина вообще?

— Да действительно! — ядовито хохотнула я, хотя и сама уже понимала — а ни при чём! И это обескураживало. Как будто речь шла не о Ленке! — Где вы хоть были-то?

— Люд… при всём уважении, это личное.

— Пфф… — даже не сразу нашлась что ответить. — Надеюсь, хоть не в гостиницу её привёл?

— А что тут такого?

— Блии-и-ин, Ма-а-акс! По гостиницам только проституток водят!

Он хмыкнул.

— Да ты просто на хате у меня не бывала… Лучше уж в гостинице. И потом, знаешь, — развернулся ко мне, а рожа-то довольная! — мы с ней вообще-то целые сутки вместе провели! — Развёл руками: — У нас всё нормально, Люд. И мы сами разберёмся где, как и когда. Угу?

— Ага, разберётесь вы… — устало выдохнула я и тоже уставилась на пруд. Он разлился широко по лесу, затопив и небольшой пляжик, и часть дороги, но, несмотря на это, здесь, сигая в воду с тарзанки, уже вовсю резвились пацаны. — Я просто боюсь, что они там по-семейному успокоятся, а ты останешься крайним. Денис, если хочешь знать, уже порывался тебе морду набить, тогда, помнишь, когда ты чуть тачку не убил? Мне спасибо скажи, что цел до сих пор.

Максим рассмеялся:

— Спасибо.

Я глянула на него — ну непробиваемый же!

— Дурак, ты Макс! Кольцо-то хоть отдал?

Кивнул.

— Она, кстати, почти призналась, что действительно под тебя копала. — Расплылся в довольной улыбке. — Ревнует что ли? Даже приятно, если честно…

— А ты?

— А я сделал вид, что не понимаю о ком она. — Глянул на меня: — Ничего?

Я пожала плечами:

— Да ничего. А если поверила, то вообще отлично.

— Да вроде поверила. И это, Люд… Пришлось сказать, что на Батю работаю. Ну чтобы она не кипешила больше, и всё такое. Она тоже не горит желанием ничего ему рассказывать, так что сейчас разобрались, а там посмотрим. И ты была права, мне лучше свалить с этой должности.

— Нет Макс. Тебе лучше свалить от Дениса вообще. Серьёзно.

— Ну или так.

Помолчали.

— А как же я, Макс? Совесть не мучает?

— Так получилось, Люд. Извини.

— Угу, — вздохнула. — Обстоятельства. Просто не смог…

— Не понял? Чего не смог?

— Да… — я отмахнулась. — Это я так, цитирую кое-кого. Не обращай внимания. Он её пасти теперь будет, Макс. Даже не знаю, может тебе стоит самому к нему подойти? Нет, серьёзно?

— Я разберусь, Люд. — Он потрепал меня по плечу. — Правда, всё будет нормально. Не парься. Лучше скажи, у тебя-то как?

— Да… — снова отмахнулась. — Лучше всех.

— А по тебе не скажешь.

Помолчали, и он вдруг мотнул головой и прикусил губу, пытаясь сдержать улыбку, но его распирало.

— А вообще знаешь, Люд, это капец какой-то… Понимаешь… мне крышу от неё рвёт! Я больным придурком себя чувствую. Вчера средь бела дня клумбу перед ЦУМом ободрал, представляешь?

— У тебя что, денег на цветы нету?

— Да причём тут деньги? — искренне удивился он. — Это же… Просто захотелось! Потому что для неё!

Я рассмеялась и хохотала, отворачиваясь к окну, до тех пор, пока Макс, не обращая внимания на моё упрямое сопротивление, не притянул меня к себе:

— Чшш… Чшш…

И я ревела ему в плечо, а он терпеливо ждал. А когда затихла, подытожил:

— Тебе тоже лучше бы свалить от него, Люд. Серьёзно.

***

Вечером Денис действительно приехал. Тиснул меня у входа, задумчиво мазнув губами по лицу, и тут же отвлёкся:

— Мне никто не звонил?

— Нет. Правда, я уезжала часа на три… — и соврала: — К маме.

Зачем? По инерции наверное. Ложь затягивала в водоворот, я даже не успевала думать наперёд, что может повлечь за собой то или иное моё действие или слово… Проще было врать, чтобы наверняка. Лена, блин, Макс… вот только ваших проблем мне не хватало для полного счастья!

— Ясно, — буркнул Денис. Сухо, отстранённо. И всё. Ушел в зал.

Что за?.. И мгновенно, словно копилось весь день, с того момента, как он, быстренько трахнув меня утром, свалил по своим неотложным делам, в крови вспыхнуло раздражение. Кинулась за ним, готовая потребовать объяснений за все разы, когда обещал, но не выполнил, когда предпочёл компанию жены или, там, Боярской мне… И вдруг как пером под ребро — Господи, а вдруг узнал?.. И аж сердце замерло. Обида, злость — сразу всё к чёрту. Привет, вина!

Цепенея, я пошла следом, встала у порога. Денис сидел за обеденным столом и смотрел в одну точку.

Предложить ужин? Чаю? Спросить как дела? Или…

— Выключи эту херню! — рявкнул вдруг он и, упершись локтями в стол, обхватил голову ладонями.

Я подскочила, суетливо схватила пульт от телека, щёлкнула… Потом решилась-таки, осторожно приблизилась, отодвинула стул, чтобы тоже сесть. Он заскрежетал ножками по плитке, и Денис врезал кулаком по столу, требуя, видимо, тишины. А сам при этом схватил лежащую рядом чайную ложку и принялся методично хреначить ею по столешнице. Примерно раз в три секунды. Даже не замечая этого. Я осторожно села.

Он думал. Он о чём-то чертовски напряжённо думал, морщился, играл желваками и тихо рычал под нос:

— Сука… Блядь. Гнида…

Сколько злости, мама родная! И руки разбиты. В хлам. Костяшки припухли. Кое-где на них запеклись чёрно-бурые корки, кое-где ещё сочилась кровь.

Господи, что он натворил? С кем?!

Вспомнился сегодняшний сон: Коля и Серёга… пришедшие за Лёшкой. И меня затрясло. Про этих двоих я слышала последний раз ещё в январе, когда Боярская рассказала, как Денис избил их в приступе бешенства. Серого до реанимации, а Рыжий вообще пропал без вести. Сбежал или?..

Господи, нет… пожалуйста…

«Жизнь не фраер, её так просто не натянешь!»

Господи, нет…

— Мне никто не звонил? — неожиданно очнулся Денис.

Он что, не помнит, что уже спрашивал? Я вжала голову в плечи:

— Нет. Вернее, не знаю… Я же уезжала.

И он заметил вдруг ложку в своей руке, кажется удивился. Отбросил.

— Интересно куда?

— К маме…

— Мм. К маме… К маме это хорошо… К маме, это нужно… — говорил, но я видела, что уже снова провалился мыслями в какую-то бездну. — К маме, это хорошо… К маме, к маме, к маме… К маме, это хо-ро-шо… — рассеянно заскользил взглядом перед собой и вдруг застыл: — А это что?

Цветы. Твою мать, надо было их выкинуть вместе с букетами Панина… От греха подальше.

— Подарили…

— Кто?

— Девочки. С тренировки. — Голос сидел.

— Что за повод?

Я промолчала, даже не зная, стоит ли сейчас вообще про конкурс… Впрочем, Денис уже барабанил пальцами по столу и снова думал. А потом вдруг ринулся в коридор. Думала, сейчас уедет, но он начал орать матом, и я поняла, что это по телефону. Внезапно замолчал и, через мгновенье появившись на пороге зала, закрыл дверь.

За без малого полгода, что я здесь прожила, эта дверь никогда раньше не закрывалась. Ну если только чтобы полы за ней вымыть… А теперь вот — чтобы я не слышала о чём и с кем он говорит.

А потом он вернулся в зал и застыл у меня за спиной. От этого засосало пол ложечкой. Я робко обернулась и увидела, что Денис всё так же в своих мыслях. Брови в кучу, взгляд в пространство, губы закусил…

— Денис… Что-то случилось?

И он вдруг очнулся, кинулся на меня. Едва не придушил, едва бошку не оторвал. Я испуганно взвизгнула, а через мгновенье поняла — это не со зла. Он припал ко мне отчаянно, словно к святыне какой-то, словно ища защиты и успокоения.

— Мила-а-аш… Милааааш… — тихо-тихо, горячим дыханием куда-то в макушку, шепнул он. — Маленькая моя… Мила-а-аха…

Просто говорил. Не мне. Просто. Не замечая. Так же, как незадолго до этого долбил по столу ложкой. Стиснул ещё сильнее, и я пискнула:

— Денис… мне больно.

Не услышал. Говорят, так душат удавы — медленно, но верно, чтобы жертва не дёргалась.

— Денис, мне больно!

Крикнула, и он отшатнулся, а через мгновенье уже сидел передо мной на корточках, обнимал за талию, прятал лицо в моих коленях:

— Милаш, прости… Прости меня, маленькая…

Я обняла его в ответ, скользнула пальцами по шраму на затылке, прижала его голову к своему животу… А у самой всё внутри дрожит.

— Что случилось?

Молчит.

— Что у тебя с руками, Денис?

Едва заметно покачал головой:

— Я такая сволочь, Милаш.

Господи, нет, пожалуйста…

— Денис… Что случилось? — как можно мягче, даже ласково.

Молчит.

— Денис?!

Молчит. Чувствуя, как накатывает паника, я тряхнула его за плечи:

— Ну чего ты молчишь? Что ты сделал? Ну? — Заорала, почти в истерике и, не удержавшись, стукнула кулаком по спине. — Что ты с ним сделал?! Говори, ты что, убил его?

И он тут же словно очнулся, поднял на меня лицо:

— Кого?

Смотрим друг другу в глаза, и видно как в них, связывая концы с концами, мечутся мысли… И я не нашлась что ответить. Просто опустила голову. Блин, Кобыркова… Какая же ты дура. Как можно было подумать такое вообще?! Как можно было спрашивать?!

Денис встал, отошёл к раковине. Открыв кран, поглазел, как обволакивает его разбитые руки струя. Умылся — лицо, затылок, шея — не глядя на то, что насквозь промокает рубашка. Потом налил полный стакан воды, выпил. Снова налил. Снова выпил. Словно взял паузу. Наконец повернулся ко мне.

— Человек, чтоб ты понимала, слишком… — запнулся, подбирая слово, — слишком мягкий, для того, чтобы об него вот так… — глянул на кисти, поморщившись, сжал кулаки. — Хотя некоторых хочется… — Невесело усмехнулся: — А это всего лишь стена. Увы.

— Какая стена? — не поняла я.

— Обыкновенная. Кирпичная. — Присел возле меня, пытливо заглянул в глаза: — Ну и? За кого ж ты так испугалась, интересно?

Ледяное спокойствие в голосе, в глазах. Аж дышать от него трудно. Но я всё же постаралась небрежно улыбнуться:

— Ни за кого. Просто подумала — может, ты Ленкиного хахаля нашёл… и…

Он усмехнулся и, упершись локтями в мои бёдра, устало уронил голову на руки:

— Если честно, я об этом даже не вспомнил. Как-то не до того было. Совсем. Да и не стал бы я его… сильно. — Поймал поясок моего халата, задумчиво потеребил. — Милаш… мне скоро уехать надо будет.

— Опять?!

— Угу. И через пару недель — снова. И, возможно, некоторое время — от пары месяцев до полугода — каждые выходные. Но это ещё не точно.

— Замечательно! Просто прекрасно! А мне что прикажешь? Сидеть у окошка и ждать, да? Да?!

По его лицу — мимолётно и тут же сменившись отстранённостью — скользнуло что-то вроде разочарования.

— Как вариант, ты можешь пожить у мамы. — Холодно так, жёстко. — Если тебя не устраивает у окошка.

— Как вариант, я могла бы поехать с тобой! — возмутилась я, но тут же взяла себя в руки. — Денис, ну пожалуйста! Ну тебя постоянно нету! И ты даже не звонишь мне, как будто тебе на меня наплевать!

— Было бы наплевать, тебя бы тут не было. Не задумывалась об этом?

Я не нашлась, что ответить, а он и не ждал. Знал, что прав. Только усмехнулся и, поднявшись, принялся расстёгивать рубашку.

— А ты реально подумала, что я убил кого-то?

Я нервно вздохнула, и он снова усмехнулся:

— Понятно. И как ощущения?

— Никак! И ничего я не подумала.

Он рассмеялся, расстегнул последнюю пуговицу и взялся за пряжку ремня.

— Врёшь, Милах. Знаешь, что убивал раньше, и что сейчас мог бы, но боишься даже думать об этом. Неприятно тебе, да? Сам вроде ничего так, сгожусь, а вот некоторые моменты, — развёл руками, — мягко говоря, не приятны. Угадал? А между тем, Милах, это то, что я умею лучше всего. У меня даже награды за это есть. И прибавка к пенсии, представляешь? А да, я же уже пенсионер, к тому же контуженый на бошку, если ты не знала. А контузия — это льготы, между прочим, не хухры-мухры! — Замер вдруг прямо так, с расстёгнутой ширинкой, упёр руки в бока: — Вот и думаю, если у меня такой шикарный пансион от родного государства, может, к чёрту тогда весь этот бизнес, да и рвануть куда-нибудь в глушь? Кур завести, козу. Сад-огород. Избушку на берегу реки. По утрам рыбалка, по вечерам — самогонка, а днём с мужиками на завалинке политические вопросы решать. М? Поедешь со мной? — Выдержал жирную, полную сарказма паузу. — Ну, чего молчишь? Поедешь?

Я подняла на него взгляд — тоже захотелось видеть реакцию:

— В качестве кого?

Он не ожидал. Брови медленно поползли на лоб… и в это время зазвонил телефон.

И Денис снова что-то обсуждал, кому-то звонил, кого-то материл. А когда вернулся в комнату, заявил, что ему надо срочно уехать.

Бесконечно долго бродя в тяжёлых мыслях, чувствуя, как утопаю в ситуации, не имея сил не только влиять на неё, но даже просто успевать понимать что происходит — не заметила, как заснула. А проснулась от того, что не могу дышать. За окном уже рассвело. Спросонья затрепыхалась, сбрасывая оцепенение, и поняла вдруг, что это не оцепенение — это Денис. Он лежал на кровати, даже не раздевшись и, прижавшись животом к моей спине, вжимал в себя рукой, словно боялся, что я сбегу. Трудно было под этой тяжестью, но как приятно!

Он не спал и вообще, похоже, только что пришёл. Дышал мною, уткнувшись лицом в затылок, и украдкой целовал волосы.

Я осторожно, чувствуя под пальцами корки на разбитых костяшках, взяла его руку и прильнула к ладони губами. И он завозился, обнимая сильнее, и шепнул:

— По-другому не получается у меня, Милаш. Прости.