«Откровения о…» Книга 3. Расплата

Стася Андриевская, 2019

После той злополучной поездки в Москву, где сразу двое близких людей показали своё истинное лицо, Люда то и дело слышит: «А ты изменилась». Она и сама чувствует, это и ей это очень не нравится, но другого выхода она не видит. Сейчас для неё нет ничего важнее, чем попытаться скрыть свою вину и любой ценой удержать Дениса. И она настолько одержима этой идеей, что совершенно потеряла страх перед теми, кто может не только требовать, но и наказывать…

Глава 9

После работы, уже на подходе к стоянке, меня перевстряла Боярская. Вылезла из своей ауди, облокотилась об открытую дверь:

— Привет, Звезда! Отлично выглядишь.

То ли от неожиданности, то ли при взгляде на её цветущий вид, я почему-то напряглась.

— Привет, — пришлось замедлить шаг, подойти. Макс вопросительно глянул на меня через открытое окно Паджеро, я кивнула ему: «сейчас». — Зойку ждёшь? Так она на Шри-Ланке. В среду только появится.

— Да, я в курсе. Тебя жду.

— Автограф хочешь?

Ольга с готовностью рассмеялась. Пани Боярская в хорошем настроении? Странно, учитывая тот мандец, который происходит с её любимым шефом.

— Само собой, Звезда. Но это успеется, да? — кивнула на свою тачку: — Поговорим?

— Хочешь фоточками из поездки похвастаться? Ну, типа, это Италия, это Польша… Да? — Я не стала упираться, нырнула на переднее пассажирское. — Не особо люблю такое, Оль, так что диких восторгов не обещаю.

В ответ она мило улыбнулась и, порывшись в бардачке, зажала в кулаке какую-то хреновину.

— Какие фоточки, Люд? Лучше! Подарочек у меня для тебя. Не могла не купить, ты ж мне не чужая всё-таки! У нас так много общего… Между прочим, все сувенирные лавки оббегала, чтобы посимпатичнее выбрать. — И протянула какую-то висюльку.

Тон, которым она всё это говорила напряг, было в нём что-то ядовитое, но я машинально протянула открытую ладонь, приняла штучку. Довольно крупная, почти с куриное яйцо, стеклянная капля, подвешенная на цепочку. К цепочке прилажено колечко. Брелок для ключей, короче. Но какой-то странный. Может, из-за бетонного обломка застывшего внутри, словно муха в янтаре. И ведь реально кусок бетона — обыкновенного, серого, выщербленного.

— Очень мило. Только я не врубаюсь в суть. Это современное искусство, или какой-то символ чего-то?

— Ну, — дёрнула Боярская бровью, — можно и так сказать. Символ окончания холодной войны, символ объединения. А ты знаешь, я ведь даже и не задумалась над этим, а ведь действительно очень символично получилось. Всё-таки хорошо, что я не взяла тебе плюшевого мишку.

— Короче, Оль, что за цирк?

— Ну какой же цирк, Люд? Это история. Обломок Берлинской стены. Сохрани обязательно, внукам показывать будешь.

— Берлинская стена? В Польше? Или в Италии? — посмотрела на неё, вкладывая во взгляд максимальную дозу сарказма. — А тебе не показалось, что тебя поимели, как лохушку, Оль?

Она рассмеялась, потеребила перстень.

— Ну причём здесь Италия и Польша, Люд? Берлин, сувенирная лавка на пересечении Циммерштрассе и Фридрихштрассе. Самая настоящая Германия, детка. Всё по-честному.

Я помолчала, соображая. И не дура, поняла. По груди изнутри поползла противная горечь. Главное — не облажаться. Главное — сдержаться и не подать вида… Но, твою же мать, как хотелось вцепиться ей в патлы!

Откинула голову на спинку сиденья, вздохнула, прикрыв глаза.

— Спасибо, Оль. Серьёзно, приятно, что ты думала обо мне даже там. Это всё, что ты хотела? А то меня Денис дома ждёт.

— Что-то я в этом сомневаюсь. Ему сейчас не до баб.

И я, собрав волю в кулак, повернулась к ней:

— Кстати, что случилось-то? Я новости сегодня смотрела, говорят всё хреново?

Она усмехнулась:

— Когда у тебя отжимают предприятие с уставным капиталом в пол ляма зеленью — это да… Слегка хреново.

Упивается своей осведомлённостью, сучка. Рисуется. Спокойно, Кобыркова. Главное сохранять лёгкий похеризм.

— Мм. И кто эти умники? Уже известно?

Посмотрели друг на друга, и Боярская развела руками:

— Я пас. Раз Денис не сказал, значит, тебя это не касается. И я с ним согласна.

С-с-сука… Спокойно, Людок… Спокойно…

— Да не больно-то и хотелось, если честно. Я для него, знаешь ли, тихая гавань. Райский уголок, куда хочется возвращаться снова и снова. После всех этих ваших секретных проблем он приезжает ко мне, и я делаю ему хорошо. А он делает хорошо мне. Так и живём. — Улыбнулась, глядя, как пытается сохранить лицо Боярская. — Теперь всё? Я поехала?

Она помолчала, задумчиво поглаживая оплетённый золотистой кожей руль. Понаблюдала, как ходит возле моего Паджеро Макс. Закурила.

Слишком долгая пауза для ерундового разговора.

— Помнишь, мы договаривались — тебе Денис, мне его бабки?

— Ну?

— Я передумала. Мне нужен он.

Я через силу усмехнулась.

— А я нет, так что иди на хер, Оль. — И я даже сама удивилась, насколько спокойно это прозвучало.

— Ты не понимаешь, Люд, — в её голосе остро зазвенело раздражение. — Я с тобой сейчас как с равной разговариваю, надеюсь на то, что ты девчонка-то неглупая. — Глубоко затянулась, погрызла губу. — Не потянешь ты его, поняла? Не потянешь.

— Это он сказал?

— Да причём тут он? — почти взорвалась Боярская. — Он мужик, что он может сказать, вообще? Он до последнего будет строить из себя героя, а время уходит… — замолчала, глядя вдаль. Сделала несколько суетливых коротких затяжек — одну за другой, и швырнула сигарету в окно. Выпустила дым сквозь поджатые губы. — Короче, девочка… Если он тебе хоть немного дорог, если ты хочешь до самой старости вспоминать ваши отношения как прекрасную сказку из счастливой юности — просто свали из его жизни. Ясно?

— Иди на хер, Оль, — огромным усилием воли сохраняя спокойствие, усмехнулась я. — И это забери! — Кинула ей на колени кусок Берлинской стены и вышла из машины.

— Дура упрямая! Зачем он тебе, такой?! — крикнула она, выскочив вслед за мной. — Ты наиграешься и бросишь! Ты не останешься с ним, идиотка! А ему потом с этим жить, дура ты!..

Я молчала, и Макс молчал. Конечно, он слышал вопли Боярской, но понимал, что сейчас неудачное время для разговора. Ну и спрашивается, где ещё я найду такого классного водителя? Да даже больше — друга!

Настроение было ни к чёрту. Настроение было — послать всех на хер и заграбастать-таки себе огромный кусок счастья, своего же собственного счастья, на которое с какого-то хрена посягают все, кому не лень. Взять того же Макса. Зачем я вообще состроила из себя героиню, милостиво отпустив его к Ленке? Надо было заложить втихую Денису, да и всё. Он бы его отымел и оставил при мне.

Кто-нибудь, когда-нибудь думал обо мне? Жертвовал ради меня своим комфортом? Ни хрена. Вот и Ленка наиграется Максом и свалит в закат. А я друга потеряла. Сообщника!

Дело в том, что сегодня днём, несмотря на полный завал в делах, Денис нашёл время встретиться с Максом, и тот попросился на свободу. Об этом, по дороге в Олимп рассказал мне сам Макс. Денис потребовал объяснений, и Макс от души наплёл ему про мой дурацкий, прямо-таки невыносимый характер. Я не в обиде, чего уж там, собственно, мы так и договаривались… Но… Но, блин, с какого хрена я это сделала?!

И Денис, главное, обещал его отпустить! А у меня спросил? Разве это не мой водитель? Или моё мнение как обычно — десятое?!

За окном мелькали светофоры, рекламные щиты, ларьки вдоль дороги. А мои мысли неизбежно, как бы ни старалась я отвлечь их Максом, скатывались к одному: Германия. Берлин. Интересно, когда? Когда не вернулся из Польши, как обещал — в четверг? Или раньше, когда не вернулся, как обещал, из Италии? И ведь даже не обмолвился. И Медок тоже, кстати. «Людочка, как дела, Людочка если что надо — обращайся…» Шестёрка, блин. Да оно и хер с ним с Медком, но Денис? Почему не сказал?

Когда подъехали к повороту во двор, с противоположной стороны дороги как раз подрулил Денис. Моргнул Максу фарами, веля ехать вперёд.

Боже, как меня захлестнуло! Сразу всё из головы вылетело, и осталась только радость. Кажется, я ощутила на ладонях тепло его кожи, на губах — табачный дымок. Соскучилась. Жутко. И не надеялась, что сегодня ещё увижу, а он вот он — крадётся сзади, как большой одинокий хищник. Мой. Ко мне приехал!

А потом раз! — и снова Германия. Боярская, рожа её наглая. Интуиция. Вот как тогда, когда чувствовала присутствие женщины в своей машине, но не могла бы объяснить почему, так и теперь что-то тревожило. Выедало. Ненавижу свою интуицию, одни проблемы от неё!

Вышли с Максом, подождали, пока припаркуется Денис. С одной стороны, хотелось кинуться ему на шею, а с другой — что-то удерживало. Может, Макс. Сошлись на пятачке между машинами — как будто на стрелку приехали.

— Ну рассказывайте, — без предисловий начал Денис, и тряхнув запястьем, глянул на часы. — Только по существу.

Мы с Максом переглянулись, и он взял удар на себя.

— Бать, ну просто я хочу чем-то другим заняться.

— Чем? Таксовать?

— Ну, не знаю ещё. Может, в ЧОП пойду.

— Шило на мыло, тебе не кажется?

Макс промолчал.

— Причина?

— Ну я же говорил…

— Ещё раз скажи. При ней.

Макс молчал, да оно и понятно. Жаловаться на бабу при самой бабе, даже если и по сговору — себя не уважать. Даже я это чувствовала.

— Ну то есть, всё нормально, да? — уточнил Денис, устало поводя шеей. — Претензий больше нет, я правильно понял? Ну и отлично, продолжаешь работать. Всё, отбой! — И пошёл к подъезду.

Макс кинул на меня беспомощный взгляд, перемялся с ноги на ногу.

— У меня есть претензии! — вклинилась я.

Денис развернулся, усмехнулся.

— Говори.

— Да что тут говорить, врезала я ему! Прилюдно. Но, знаешь, сам виноват! Я конечно всё понимаю, бывает и кофе разлил, и сок там какой-нибудь, но блин, во-первых, я сто раз запрещала жрать в салоне, а во-вторых — нагадил, так можно хотя бы помыть за собой? Почему я приклеиваюсь к сиденью? У меня юбка из натурального шёлка, между прочим, и на ней теперь катышки! Прям на заднице!

Денис вдруг сдавленно рассмеялся, и даже лицо ладонью прикрыл, пытаясь сдержаться. Но быстро взял себя в руки.

— Макс? Что скажешь?

— Да причём тут сок? Она в принципе руки распускает по любому поводу, а меня это не устраивает, Бать! Я ж ответить-то ей не могу!

— А кому можешь? Мне что ли? Тогда, может, снова ко мне пойдёшь? Я давно об этом подумываю, да Милаха не даёт. Защищает тебя, прикинь, а ты свалить от неё хочешь! Так давай ко мне на перевоспитание, и обратно к ней! Я ж так понимаю, проблема в твоей дисциплине?

— Да уж лучше к тебе, Бать! Ты хотя бы из-за ерунды не бьёшь.

Денис выдохнул, мотнул головой.

— Детский сад. Вы ещё горшками подеритесь! Может, думаете мне больше заняться нечем, кроме как бредни ваши слушать?

— Я не хочу больше с ним, — упрямо сцепила я руки на груди. — У меня терпение кончилось.

Пауза.

— Как хотите, — устало махнул рукой Денис. — Но тебя, Макс, я не отпускаю. Просто перекину, понял? Мне сейчас надёжные люди край как нужны.

— Спасибо, Бать.

— Спасибо… Она тебя на спор выиграла, а ты не можешь уяснить, что в салоне жрать запрещено. Да вы идеально друг другу подходите, ребят! У вас даже срачки полюбовные, детские! Ладно. Завтра жди звонка. А на сегодня всё. Отбой.