Потерянные надежды

София Эстер (2024)

Когда Адалин Бенито, дочь сицилийского Консильери, приезжает в Нью-Йорк накануне свадьбы своей старшей сестры, она и представить не могла, как изменится её жизнь. Жених сестры, Альдо Амато, дон Нью-Йоркской мафии, воплощение силы и опасности, внезапно становится её мужем после загадочного исчезновения невесты. Их союз становится полем битвы эмоций, тайных желаний и непростительных тайн. Адалин погружается в мир, где нельзя никому доверять, но сердце все чаще тянется к Альдо, который, кажется, знает о ней больше, чем она сама. Но что скрывается за страстным взглядом Альдо? И сможет ли Адалин пережить правду, которая готова разрушить их мир? Любовь и обман, предательство и искупление переплетаются в этой истории о запретной страсти и игре, где ставки выше, чем жизнь.

Глава 3

5 лет назад.

Nonna сказала, что я уже выгляжу как настоящая девушка. Мне пятнадцать, и я переживала что моя грудь еще недостаточно выросла, в то время как Беатрис носила заслуженную двойку.

Я бы не переживала об этом, если бы не видела как все парни пускают на них слюни, в то время как меня называют просто «малышка Адалин».

Они даже не рассматривали меня как девушку — это, блин, чертова проблема.

— Боже, Адалин. Что на тебе? — брезгливо спросила мама, только что зашедшая в мою комнату, разглядывая платье, которое я сегодня надела.

Да что с ним не так? Почему им всегда есть к чему придраться?

Ладно, я соглашусь. На мне оно выглядело немного откровенно, но это в первое время, потому что раньше я такого не носила — это просто непривычно.

— Красиво? — спросила я, в глубине души надеясь на положительный ответ.

— Конечно же нет! — мгновенно прикрикнула она, больше для того, чтобы показать мне свое возмущение, — Я ведь подобрала для тебя нормальное, мы потратили кучу денег на него.

Я вздохнула, разочарованная её реакцией. Внутри закипали чувства — от злости до обиды.

Почему я не могу просто выглядеть так, как мне хочется? Но должна носить платья, которые выглядят как идеальный гардероб королевы Елизаветы, потому что кто-то решил, что так лучше.

— Прости мам, но мы не идем на прием в Букингемский дворец, это всего лишь день рождения Беатрис, — с легким вызовом произнесла я, устало поправляя ткань платья, будто в очередной раз оправдываюсь не только перед матерью, но и перед миром, которому я принадлежу.

Всем плевать, что на тебе, пока цена одежды, которую ты носишь, кричала громче твоих слов. Мне плевать, потому что это не привычный мир.

Это мир, где вместо одобрения звучат холодные взгляды, а на весах власти оказываются жизни и эмоции. Они не достойны того, чтобы я о них переживала.

— На котором будет много молодых парней! — уточнила она, — Папа будет недоволен, ты ведь слишком мала для этого.

Я вскинула подбородок и посмотрела прямо ей в глаза. Ну же, мам, ты ведь всегда на моей стороне.

— Мне уже пятнадцать, мам. Не будьте такими занудами, я просто хочу быть такой, как все.

— Клянусь тебе всем, что у меня есть — больше всего на свете я хочу, чтобы у тебя был этот мир. Мир, где ты могла бы смеяться, глупо влюбляться и думать, что все впереди. Но реальность такова, — она замолчала, ее голос дрогнул.

— Этот мир никогда не станет для тебя таким. Ты не сможешь быть, как все.

Я смотрела на нее, чувствуя, как грудь сдавливает боль, но я не хотела показывать слабость, чтобы мама не расстраивалась.

— Это несправедливо, — тихо прошептала я, опустив взгляд.

— Справедливости не существует, кнопка. Не в нашем мире, — ее голос звучал жестко, но взгляд был мягким, почти умоляющим, словно она надеялась, что я смогу ее понять.

Мама резко отвернулась и направилась к двери, но остановилась, положив руку на ручку.

— Я говорю это не потому, что хочу, детка. А потому что должна обезопасить своих девочек.

С этими словами она вышла, оставив после себя только запах духов.

***

Для проведения мероприятия Беатрис выбрала какой-то крутой отель на Пятой авеню рядом с Центральным парком.

Вечеринка проходила в Нью-Йорке, потому что с поступлением сестры в университет вся ее жизнь автоматически переехала сюда.

Даже Альдо с недавних пор Капо. В Нью-Йорке. «Приятные» совпадения.

Иногда мне казалось, что это из-за нее практически все, с кем я проводила детство и свободное время переехали, оставив меня одну в пустой Таормине.

Она забрала даже их.

— Ух ты, какая красивая, — восхищается Элиза, видя меня спускающуюся по лестнице.

— Правда красиво? — уточняю неуверенно я.

— Конечно.

Я немного расслабляюсь, потому что Элиза была той, кто всегда говорил правду в лицо, даже если она была слишком горькой.

Иногда, конечно, это слишком ранило, но сегодня я была довольна ее словам. Иначе и быть не может.

— В последний раз, когда я тебя видела, ты была совсем ребенком. Сейчас ты «округлилась» в нужных местах, и если бы я не знала тебя, то дала бы тебе все двадцать.

Она не заметила насколько сильно оказали на меня влияние ее слова, но я широко улыбнулась, пытаясь скрыть нарастающую волну радости, из-за которой могла расцеловать всех присутствующих в этом зале.

Над макияжем я и вправду работала вдвое больше, чем обычно.

— Спасибо, ты тоже замечательно выглядишь, — скромно произнесла я.

На самом деле этот фарс был ни к чему, если бы не Альдо, который по идее уже должен был быть здесь.

Я не видела его практически год, и думаю что в этот раз точно готова предстать перед ним и признаться. Надеюсь, мне ответят взаимностью. Ну, или он просто будет иметь ввиду меня.

— Ты не видела Альдо, nonna? — наивно интересуюсь у нее, когда ловлю Розалию около стола с закусками. Что-что, а еда тут была умопомрачительной.

Бабуля чуть-ли не давится бутербродом с семгой и не убивает меня за неожиданное появление, но все равно двигает плечами и сливает местоположение, которое мне так необходимо сейчас.

— La mia bellissima nipote[1],кажется он сейчас с твоим отцом. Видела, что они курили вдвоем на большом балконе.

— Спасибо, спасибо, — практически пищу я, обнимая ее со всех сил.

Я бросаю взгляд на разнообразные закуски, но моя голова уже занята мыслью об Альдо. Почему-то в этот момент мне стало важно, чтобы он заметил меня, чтобы он хотя бы раз обратил внимание на то, как я выгляжу и как я себя чувствую.

Возможно, это была просто игра ума, но в этом большом зале, полном людей, я чувствовала себя не в своей тарелке, пока не нашла его. Его взгляд мог бы дать мне то, что я искала — ощущение, что я на своём месте.

Убедившись, что моя бабушка занята своей едой и не заметит моего отсутствия, я осторожно пробираюсь сквозь толпу гостей, надеясь, что никто не заметит моего волнительного состояния.

Моя уверенность покидает меня с каждым шагом, и я чувствую, как под ногтями замирает дрожь. Я не должна терять самообладание.

Сердце бьется быстрее от ожидания, и я уже почти доходила до двери на балкон, когда остановилась, чтобы привести себя в порядок.

Я глубоко вздыхаю, стараясь успокоить нервы. Как только я открываю дверь и выхожу на свежий воздух, меня окутывает прохлада вечернего Нью-Йорка, звуки вечеринки остаются позади.

Вижу, как мой отец докуривает сигарету и тушит ее о большую колонну, стоящую поодаль от него.

Папа хлопает Альдо по плечу и оставляя его одного, направляется к выходу. Он выглядит немного напряженным.

Сам Альдо выглядит практически также, но я стараюсь не придавать этому особого значения.

Прячусь за дверью, и дожидаюсь, пока папа отойдет на приличное расстояние. А лучше — вообще исчезнет из моего вида.

Стараюсь тихо подкрадываться к нему — не для того, чтобы испугать. А для того, чтобы собраться с мыслями.

Меня останавливает его грубый, слегка хриплый, голос.

— Что ты тут делаешь, Адалин? — не поворачиваясь говорит он.

Я вздрагиваю, не ожидая его реакции, и на несколько секунд теряю дар речи. Голова путается, а сердце начинает биться быстрее.

— Я просто… искала тебя, — наконец, нахожу слова, но они звучат бессмысленно, даже для меня.

Альдо медленно поворачивается ко мне. Его взгляд сначала кажется равнодушным, но в нём проскакивает нечто большее — легкое недоумение, как будто он действительно не ожидал, что я подойду так близко.

Его глаза изучают меня, и я чувствую, как мои ноги слегка подкашиваются от этого взгляда.

— И что ты хотела? — спрашивает он, голос без выражений, с намеком на усталость.

Действительно, чего я хотела? Что мне нужно было сказать?

В голове всё путается, а когда он смотрит на меня этим привычным взглядом, я забываю обо всем, даже о том, зачем пришла сюда.

Дерзость, бесстрашие и иногда холод — вот все его эмоции. Он был непроницаем, как камень, и я не могла понять, что скрывается за этой маской.

Было ли вообще все это на самом деле маской?

— Я… — начала я, заикаясь, — В общем, я хотела поговорить, то есть, сказать тебе кое-что…

Его взгляд оставался холодным, будто он заранее знал, что я скажу, и не хотел тратить на это лишние усилия.

Он посмотрел на меня в последний раз, прежде чем достать еще одну сигарету из пачки, мрачным движением прикуривая её от уже почти потухшей.

— Скажи, что ты хотела, — произнес он, продолжая затягиваться, не обращая на меня особого внимания.

Я медленно осмысливала свои мысли, пытаясь найти нужные слова, но их не было. Вместо этого в голове кружились фразы, которые никогда не доходили до рта, потому что их заглушала стена страха и смущения.

Я не знала, как правильно начать, как сказать то, что горело в груди.

— Твой отец, — начала я наконец, и тут он резко дернулся, его взгляд стал настороженным, почти испуганным.

— Он что-то тебе сделал? — спросил он, его голос звучал обеспокоенно.

Глаза Альдо метались по мне, будто он искал ответ на этот вопрос в моем лице. Его привычное равнодушие исчезло, и на мгновение я почувствовала, как холод уступает место тревоге.

Меня пронзила глупая мысль — захотелось соврать, придумать проблему, чтобы он еще дольше смотрел на меня так, будто я что-то значу. Чтобы больше никогда не отводил от меня своего взгляда.

— Он сказал, что совсем скоро начнутся поиски невесты для тебя, — аккуратно сказала я.

Альдо выдохнул, и его тело напряглось. Он сжал кулаки, и вены на его ладонях выступили, как вздувшиеся жилы на теле животного, готового к атаке.

Я не могла отвести взгляд от его рук, как завороженная, не в силах оторвать глаз от него.

— Реще! — рявкнул он, и его голос стал резким, как нож.

От резкого тона я вздрогнула, и уже более аккуратно продолжила:

— Я хотела бы, чтобы ты сам ему назвал ее имя… Точнее, чтобы это была я.

С минуту он смотрел на меня с полным непониманием, словно не мог разобраться в том, что я только что сказала.

Его глаза оставались холодными, а сигарета в его руке продолжала тлеть, забытая, почти догоревшая. Он даже не сделал ещё одной затяжки.

— Что ты имеешь в виду? — наконец, произнёс он, и в его голосе прозвучала неуверенность, будто он искал смысл в моих словах.

Боже, почему он так себя ведет? Так, словно ничего не понимает, и я говорю на другом языке.

— Ты ничего не понимаешь? — вырвалось из меня, прежде чем я успела остановиться.

— Возвращайся в зал, — отчеканил грубо он, делая новую затяжку.

Альдо отвернулся от меня, его взгляд устремился в сторону огней ночного Нью-Йорка. Вид конечно был потрясающим, но не настолько, чтобы он мог игнорировать меня.

— Я люблю тебя, — прошептала на выдохе так, чтобы он услышал.

От равнодушия, которое он проявлял, почти накатывались слезы, но я держалась из последних сил, в надежде что он повернется и успокоит меня. Скажет, что сделает это или ответит взаимностью.

Разве я не заслуживаю этого?

Вместо этого я получила пощечину. Не физическую, но ту, что ранила меня гораздо сильнее.

— Что ты из себя представляешь, дура? Разоделась как маленькая шлюха и думаешь, что я как конченый ублюдок пойду просить руки пятнадцатилетней девочки? Не смеши меня, Адалин, — намека на веселье в его лице не было.

— Ты как грязная дешевка. Приди в себя и помни о том, как тебя воспитывали. Я никогда не буду просить твоей руки, — процедил он, направляясь к выходу.

Даже не оборачиваясь.

Я клянусь вам, человек не может слышать как работают органы в его теле, но звук разбивающегося стекла в своем сердце я слышала отчетливо.

Дважды я услышала этот звук, когда на этом же вечере стоя бок о бок с моей старшей сестрой, они объявили о своей скорой помолвке.

Я перестала слышать этот звук тем же вечером, когда сполна расплатилась за свои чувства и признание, лежав на холодном полу подвала летнего домика в луже собственной крови.

***

Из воспоминаний меня вырывает Беатрис, которая не отрываясь от своего макбука сообщает, что Элиза приглашает нас купаться в крытом бассейне их с Дези нового дома.

— Она пишет, что соскучилась за тобой, и было бы круто совместно провести время нам троим, как в старые, добрые времена.

Беатрис явно не интересовало это предложение, учитывая как оживленно она печатала текст на клавиатуре.

Я же задумалась, опасаясь что встречусь там с Альдо, который с большим процентом вероятности мог проводить время у своего друга.

Дези, Тео, Лео и Альдо были лучшими друзьями, практически братьями. Когда последнему было необходимо уезжать на новую должность, и стать Капо, они не раздумывая бросили все, и поехали вместе с ним.

Каждый из них за короткий срок занял хорошее положение, и это не было благодаря власти друга — они действительно заслуживали.

Такие «головорезы» в Коза Ностра были редкостью, даже учитывая то, что в сильных солдатах и без них не было нужды.

— Я, правда, не хочу идти. Завтра у меня важное заседание по уголовному праву, мне бы хотелось к нему лучше подготовиться, — признается наконец, сестра.

Идеальная Беатрис. Всегда.

— Тогда скажи Элизе, что я приеду, — отбрасывая сомнения, сказала я.

Хоть кто-то из нас должен проживать более или менее свободную жизнь и наслаждаться ее прелестями. И если моя сестра предпочитала зарабатывать баллы перед отцом, я буду той, кому все равно.

Беатрис нежно улыбнулась мне, и стала печатать ответное сообщение для Элизы в телефоне.

Я побежала собирать небольшую сумку в маленькое «путешествие» под названием «люблю Нью-Джерси».