Потерянные надежды

София Эстер (2024)

Когда Адалин Бенито, дочь сицилийского Консильери, приезжает в Нью-Йорк накануне свадьбы своей старшей сестры, она и представить не могла, как изменится её жизнь. Жених сестры, Альдо Амато, дон Нью-Йоркской мафии, воплощение силы и опасности, внезапно становится её мужем после загадочного исчезновения невесты. Их союз становится полем битвы эмоций, тайных желаний и непростительных тайн. Адалин погружается в мир, где нельзя никому доверять, но сердце все чаще тянется к Альдо, который, кажется, знает о ней больше, чем она сама. Но что скрывается за страстным взглядом Альдо? И сможет ли Адалин пережить правду, которая готова разрушить их мир? Любовь и обман, предательство и искупление переплетаются в этой истории о запретной страсти и игре, где ставки выше, чем жизнь.

Глава 9

Альдо

Со вчерашнего дня все шло не так, как должно было быть, и я злился. Злился на самого себя за проявленную слабость, и потерю власти над своим разумом.

У меня было несколько встреч, связанных с ресторанами и бизнесом отца на Сицилии, но я их отменил. Присутствие Вико Бенито послужило причиной, по которой я, блять, упускаю возможность заработать кучу бабла.

По правде говоря, истинной причиной этому было мое поведение вчера, но я старался не придавать этому значения.

Во всяком случае, одна из его дочерей — моя невеста, и меня, черт возьми, почему-то интересует только то, почему другая его дочь ищет приключений на свою пятую точку.

Я стоял на затхлом складе, который пропах сыростью и привкусом старого железа, перед тем, как получить новый груз.

Когда поставка была большой, приходилось привлекать к этому как можно больше солдатов наряда. Я не любил выдергивать их на такие мелочи, но чем больше людей на задании — тем меньше проблем появляется в процессе.

Мои ребята держались рядом, на своих позициях, а я стоял у входа, так как там лучше ловила связь, чтобы сделать несколько звонков в Палермо.

— Груз будет через полчаса, — сказал Тео, когда я положил свой телефон в карман.

Мы не говорили с ним о вчерашнем, но я был зол.

Злость, по правде говоря — меньшее, что я испытывал по отношению к нему.

— Хочешь обсудить вчерашнее? — просто спросил он, когда не получил от меня реакции.

Я не был гребанной сучкой, которая игнорирует кого-то, обидевшись, чтобы к ней лучше подступились, я просто сдерживал себя, потому что помимо нас двоих на складе было около двадцати человек.

Каждого из них ждали дома, а я не привык относиться к жизням своих людей так, будто они ничего не значат.

Потерять над собой контроль — дать трещину в плане, а значит облажаться.

— Серьезно, блять? — выплюнул я, — Единственное, чего я хочу — убить тебя. Медленно и мучительно, чтобы ты сполна прочувствовал весь мой гнев, и пожалел о том, что появился на свет.

Друг рассмеялся, вызвав во мне новую волну раздражения.

— Я никогда не был святым человеком, — начал он, — И ты, черт возьми, не будешь тем человеком, который имеет право требовать этого от меня. В остальном, твоя зеленоглазая проблема сама напросилась.

— Сейчас это так называется? — прорычал я, хватая его за воротник и со всей силы припечатывая его к сырой стене, — С каких пор мы качаем женщин семьи наркотой?

— Альдо, успокойся.

— Успокойся? — я почти сорвался на крик, — Ты, мать твою, серьезно сейчас это сказал? Ты ведь знал, что мне не наплевать!

Годы дружбы. Он был тем, на кого я всегда мог положиться. Тем, кто знал меня лучше, чем я. Но что в итоге?

— Она пришла ко мне, когда не стало моей мамы, — крикнул он, и я замер.

— Что? — выдохнул я, отпуская его.

— Адалин, — прохрипел Тео, — Сама выглядела как брошенный котенок, будто, блять, в ее жизни произошла куча дерьма.

Я отступил на шаг, чувствуя, как гнев постепенно сменяется тяжестью, которая давила на грудь.

— Ты знаешь, что я всегда относился к ней как к младшей сестре. Но тогда… это показалось мне нормальной идеей. Потому что, блять, я сам был не в лучшем состоянии.

— Что у нее случилось? — спросил я тихо, почти отрешенно.

— Она никогда не говорила.

Мы стояли в тишине, когда раздался звук шагов, и к нам подошел один из солдат наряда. Этот парниша отвечал за координацию.

— Альдо, — сказал он, остановившись, — Наши грузовики задерживаются. На Макдоун-стрит развернули пост, придется делать крюк, чтобы их объехать.

Замечательно, блять. В целом он выглядел спокойным, но я почему-то был уверен в том, что это не единственная наша проблема.

— Есть еще что-то?

— К складу движутся несколько машин, они не наши. Направляются со стороны Квинса.

Напряжение подскочило до предела, когда я начал догадываться о том, кто это мог быть. Тео хмурится, и его взгляд становится более цепким, чем обычно. Он понял, о чем я подумал.

— Андреотти?

Я кивнул ему, подавляя нарастающее воодушевление. Мы не делим с ним город, но между нами есть соглашения: он торгует на нашей территории, и платит мне за это огромные деньги.

— Давайте встретим их, как мы умеем, — сказал я, сдерживая улыбку.

Когда легальный бизнес начал расти так, что в нём стало возможно отмывать деньги, я всё чаще стал пропадать в офисах на Манхэттене. Каждый раз, переступая порог своего кабинета, я ощущал, как внутри всё кипит. Это было не тем, кем я был. Не Альдо Амато.

Альдо Амато — это тот, кто чувствует жизнь, когда запах пороха смешивается с холодным воздухом. Тот, кто любит ездить по складам и зачищать Нью-Йорк от тех, кто встал на его пути.

Это моё истинное лицо, моя природа.

— Ты уверен, что это не ловушка? — слышу его голос.

Тео всегда всё просчитывал наперёд, оставаясь спокойным, как удав. Иногда он мог неделями выстраивать идеальный план для дела, и каждый раз я смотрел на него и думал: как у него хватает терпения?

— Думаешь, кто-то отправил нам порцию джелато курьером? — ответил я, не скрывая сарказма.

Тео прыснул от смеха.

— Ладно, ладно, — сказал он, возвращая лицо к серьезному выражению, — Я возьму правый фланг. Если будут проблемы, дай сигнал. Хотя, честно говоря, буду рад видеть, как тебе кто-то надерет задницу.

Я усмехнулся и коротко кивнул, наблюдая, как он исчезает в темноте.

Звук шин разорвал ночную тишину, и адреналин мгновенно заполнил меня с головы до ног. Все чувства обострились, мысли очистились, оставив только одно желание: убивать и выпустить пар.

Машины затормозили у склада, двери распахнулись, и из них стали выходить люди. Их было больше, чем я ожидал. Гораздо больше. Но это меня не волновало. Никогда не волновало.

Мои люди знали своё дело. Мы были готовы. У нас было всё: оружие, чёткий план и холодный расчёт.

Вопрос был лишь в том, хотели ли эти ублюдки жить, или умирать?

Один из них вышел вперёд. Высокий, с наглой ухмылкой — такая бывает только у тех, кто думает, что за спиной у них большая крыша. Я знал, кому он принадлежит.

Таких, как он, я видел сотни раз. Обычная пешка, которая возомнила себя королём. Уверенный в своей значимости, пока не почувствует дуло пистолета у виска.

— Альдо! — весело прокричал он, будто мы были старыми друзьями.

Я стоял неподвижно, с руками в карманах, и смотрел на него с холодным безразличием. Так, как человек смотрит на собаку, которая лает где-то на заднем дворе — шумно, но бесполезно.

— Андреотти побоялся приехать лично? — равнодушно говорю я.

Парень кивает, но теряется, будто хотел еще немного поиграть по своим правилам. Собравшись с духом, он заговорил:

— Он хочет пересмотреть условия — произнес он с натянутой улыбкой, но в его голосе уже не было того веселья, что вначале, — Говорит, времена меняются, нужно их обсудить.

Я прищурился, наблюдая, как он едва заметно переминается с ноги на ногу. Боится. И правильно делает.

— Условия? — медленно повторил я, словно смакуя слово, — Это моя территория. Тут не обсуждают новые условия. Их принимают. Или уходят.

— Это выгодное предложение, — добавил он.

— Если хочешь жить, развернись и уезжай. Пока у тебя есть шанс.

Он усмехнулся, кинув короткий взгляд на своих людей. Шанса у него не было.

— Слышал, ты жесткий, Альдо. Безжалостный. Но знаешь, люди меняются. Союзников становится меньше, а врагов больше.

— Ты здесь, чтобы сказать мне, чего я должен бояться? — спросил я, веселясь.

— Нет. Мы здесь, чтобы предложить партнерство, — он делает шаг ближе.

— Парень, — я ухмыльнулся, — Тот, на чьей подошве ты предпочитаешь быть грязью, не сказал тебе о том, как я «люблю», когда мне диктуют условия?

— Ты ничего не теряешь…

— Ты забыл одно, — перебил я его, — Это мой город. Мои улицы. И мои правила. Я не делюсь ничем.

Он замер, но его улыбка не сползала с лица.

— Это твои правила? — медленно спросил он, — Забираешь все себе, даже то, что тебе не принадлежит?

Я посмотрел на него внимательно, но не ответил.

— Например, — продолжил он, жестикулируя так, будто пытался объяснить что-то очевидное, — Девочек из семьи Бенито?

Я двигался быстро, без раздумий. Рука сама потянулась к кобуре, пистолет оказался в ладони, и через долю секунды я нажал на спуск. Выстрел разорвал тишину.

Парень замер, будто не понимая, что произошло. Его глаза встретились с моими на одно короткое мгновение, а потом он рухнул, как сломанная марионетка.

Откуда блять им это известно? Ярость захлестнула меня с неистовой силой, я хотел убивать его слишком медленно и мучительно, но руки сами нажали на курок.

Его люди среагировали мгновенно, и пули зазвенели вокруг меня, выбивая искры из металла и разрывая воздух.

Пули свистели вокруг меня, когда я почувствовал, как холодная боль охватила все тело. Словно кто-то вставил в мое плечо раскаленный нож, и он вошел, разрывая мышцы и ткани.

Кровь хлынула вниз по рукаву рубашки, красные пятна сразу начали расползаться, впитывая ткань. Адреналин бурлил в крови, боль была терпимой, поэтому когда выстрелы прекратились, а в шестидесяти футах от нас около машин лежали окровавленные тела, я двинулся к своей машине.

— Ты ранен, придурок, — сказал Тео, останавливая меня.

Я пожал плечами, потому что это не стоило внимания. Не в первый раз.

— Царапина, Тео, — сказал я, продолжая двигаться к машине. Кровь пропитала одежду, но все было под контролем.

В машине я расстегнул рубашку, чувствуя как она тяжело прилипла к коже. Я вытянул аптечку из бардачка, которую всегда держал в машине для особых случаев.

Вскрыл пакет с бинтами, захватил антисептик, едва заметно щурясь от боли, обрабатывая рану. Холодная сталь выскользнула в руку, и я попытался нащупать пулю. Вытянул пинцет и принялся осторожно ее извлекать.

Глубже надавил, чувствуя легкую резкость, и наконец, достал ее. Перевязал рану, наматывая бинт вокруг плеча. Сменной одежды не было, поэтому я застегнул рубашку, готовый двигаться дальше.

Когда закончил, откинулся назад, закрывая глаза на пару секунд, давая себе передышку. Ракурс на дорогу был четким.

Ехал по ночному городу, машин было немного. Я не думал о том, что сейчас произошло, не обращал внимания на боль в плече.

Меня интересовали зеленые глаза, что с ненавистью смотрели на меня в кабинете Террези, после того, как я поцеловал ее пухлые губы.