Искупление Габриеля

Сильвейн Рейнард, 2013

Перед вами третья часть цикла про любовные отношения студентки Джулии и профессора Габриеля Эмерсона, ради которой он уходит из университета. Впереди новая жизнь, и влюбленные готовы к любым испытаниям, которые готовит для них судьба. Джулии предстоит выступить с лекцией в Оксфорде, где не все приветствуют ее роман с профессором. Самая темная тайна Габриеля под угрозой раскрытия, но он не собирается сдаваться. Пытаясь узнать больше о своих биологических родителях, Габриель запускает цепь событий, последствия которых необратимы. «Очень трудно не привязаться к мрачному и таинственному Габриелю, по которому вы обязательно будете пускать слюни». – Waves of Fiction

Глава 3

— С такой трактовкой нельзя выступать перед специалистами. — Габриель расхаживал по кабинету, сжимая в руке текст лекции Джулии.

— Почему нельзя? — испуганно спросила она, отрываясь от ноутбука.

— Потому что это неверный ход. — Габриель бросил листы на письменный стол, затем снял очки и швырнул их поверх бумаг. — Святой Франциск приходит за душой Гвидо да Монтефельтро после того, как тот умирает. Мы с тобой это обсуждали, и ты согласилась.

Джулия скрестила руки на груди. Это была ее обычная защитная поза.

— Я изменила свое мнение.

— Но такая интерпретация — единственная, в которой есть здравый смысл!

Джулия сглотнула и покачала головой.

Габриель возобновил свои хождения взад-вперед.

— Мы с тобой обсуждали это еще в Белизе. Потом, когда мы временно расстались, я послал тебе иллюстрацию. Черт побери, неужели ты собираешься встать перед уважаемой аудиторией и заявить, что такого никогда не было?!

— Если бы ты прочитал мои сноски…

Габриель замер и посмотрел на свою упрямую жену:

— Я их прочитал. Ни один из упомянутых тобой авторов не позволяет себе заходить так далеко, как ты. А ты всего-навсего предаешься умозрительным рассуждениям.

— Всего-навсего? — Она оттолкнулась от стола, скрипнув колесиками кресла. — Я нашла несколько достоверных источников. Их точка зрения во многом совпадает с моей. Профессору Маринелли понравился мой текст.

— Она слишком снисходительно к тебе относится.

— Слишком снисходительно? — переспросила Джулия, от неожиданности открыв рот. — Уж не думаешь ли ты, что и профессор Пиктон пригласила меня на конференцию всего-навсего из вежливости?

Лицо Габриеля смягчилось.

— Разумеется, я так не думаю. Она тебя высоко ценит. Но я не хочу, чтобы ты портила впечатление о себе, выступая перед маститыми учеными со своей наивной концепцией. Если бы ты внимательно прочитала мою книгу…

— Я прочитала вашу книгу, профессор Эмерсон. Ты лишь вскользь упоминаешь текст, который я анализирую. И ты наивно принимаешь стандартную версию истолкования, даже не задумавшись. А стоило бы.

Габриель сощурился.

— Я принимаю версию, в которой нахожу смысл, — ледяным тоном произнес он. — Наивно принимать что-либо — такое мне вообще не свойственно.

Джулия встала, шумно засопев от досады и отчаяния:

— Ты что же, вообще не оставляешь за мной права на собственные идеи? Или, по-твоему, я должна повторять чужие мнения, поскольку их высказывали столпы, а я всего-навсего заурядная аспирантка?

— Я такого не говорил, — багровея, возразил Габриель. — Хочу тебе напомнить: когда-то и я был аспирантом. Но теперь я пребываю в ином качестве, и мой опыт мог бы тебе пригодиться.

— Знакомая песня! — Джулия сердито взмахнула руками и вышла из кабинета.

Габриель двинулся следом:

— Как прикажешь понимать твои слова? Что значит «знакомая песня»?

— Тебе не нравится, что о наших научных разногласиях узнают другие, — не оборачиваясь, ответила Джулия.

— Чепуха!

— Ах, чепуха? — Джулия резко повернулась к мужу. — Тогда почему ты требуешь изменить текст моей лекции, чтобы он совпадал с идеями твоей книги?

— Этого я от тебя не требую, — сказал Габриель, беря ее за руку. — Я пытаюсь тебе помочь, чтобы ты не выставила себя в дурацком…

— Что ты сказал? — Джулия сбросила его руку.

— Ничего. — Габриель закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Это позволило ему продолжать разговор в более спокойном тоне: — Если начать прямо сейчас, ты успеешь до конференции переработать свою лекцию. Я помогу.

— Мне не нужна твоя помощь. И смысловую линию лекции я тоже не собираюсь менять. Тем более что ее фрагменты уже размещены на сайте конференции.

— Я позвоню Кэтрин, — ободряюще улыбаясь, пообещал Габриель. — Она поймет.

— Ты не будешь ей звонить. Я ничего не собираюсь менять.

Габриель стоял с плотно сжатыми губами.

— Сейчас не время упрямиться.

— Нет, время. Это моя работа! Моя лекция!

— Джулианна, послушай…

— Ты беспокоишься, что я выставлю себя в дурацком свете. И тебе придется за меня краснеть.

— Я такого не говорил.

По глазам Джулии чувствовалось, что ее обидели, если не сказать — предали.

— Ты это только что сказал. — Джулия прошла в спальню и попыталась закрыть дверь, но Габриель вцепился в дверную ручку:

— Что ты задумала?

— Пытаюсь избавиться от твоего присутствия.

— Джулианна, постой. — Габриель беспомощно озирался по сторонам. — Мы ведь можем спокойно поговорить об этом.

— Нет, не можем, — возразила она, ткнув его пальцем в грудь. — Я уже не твоя аспирантка. Мне позволено иметь собственные идеи.

— Ты полностью переиначиваешь мои слова. — (Джулия молча пошла в ванную.) — Джулианна, постой, черт тебя побери! — рявкнул Габриель, оставаясь в дверях.

— Не ори на меня!

Габриель поднял руки, показывая свою готовность к капитуляции, но внутри его продолжали бушевать эмоции, и он снова сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Прости меня. Давай сядем и поговорим.

— Сейчас я не могу с тобой разговаривать. Боюсь наговорить того, о чем потом пожалею. Да и тебе нужно успокоиться.

— Куда ты?

— В ванную. Я запру дверь и до конца дня прошу меня не беспокоить. Иначе я поеду к отцу.

Габриель поморщился. В последний раз Джулия останавливалась у отца года полтора назад, еще до их женитьбы.

— И как ты туда доберешься?

— Не волнуйся, без машины тебя не оставлю. Возьму такси.

— В этом городишке нет такси. Тебе придется вызывать машину из Санбери.

Джулия сердито посмотрела на него:

— Знаю, Габриель. Ты не забыл, что я когда-то жила здесь? Должно быть, ты всерьез считаешь меня идиоткой.

Зайдя в ванную, она не только закрыла дверь, но и щелкнула замком. Габриель отчетливо слышал этот щелчок. Выждав немного, он постучал в дверь:

— Послушай, ведь скоро приедут Рейчел, Эрон и Ричард. Что я им скажу?

— Скажи им, что я идиотка. Добавь, что убедился в этом.

— Джулианна, выслушай меня. Пожалуйста. — (Ответом ему был шум воды.) — Прекрасно! — крикнул Габриель. — Первая ссора, и ты трусливо запираешься в этой чертовой ванной! — Он с размаху двинул рукой по двери.

Шум воды стих.

— Моя первая публичная лекция, и ты называешь ее чепухой. И не потому, что материал никудышный, а только из-за того, что я не соглашаюсь с тобой и с твоей чертовой книжкой!

* * *

Джулия долго лежала в горячей ванне, а когда вышла, спальня была пуста.

Быстро одевшись, она на цыпочках пробралась в коридор, остановилась возле лестницы и прислушалась.

Обрадованная тем, что в доме одна, Джулия прошмыгнула в кабинет и заперлась там. Включив для фона мягкий, неназойливый джаз, она продолжила работу над лекцией.

* * *

— Где Джулия?

Это был первый вопрос, который задала Рейчел, едва успев обняться с братом. Не дожидаясь ответа, она вкатила в гостиную свой небольшой чемодан и чемодан Эрона. Рейчел явилась в штанах цвета хаки и белой футболке с V-образным вырезом. То и другое замечательно сидело на ее высокой, гибкой фигуре. Длинные светлые волосы были гладко зачесаны назад. Половину ее симпатичного лица скрывали большие темные очки. Ее можно было смело помещать на рекламный плакат фирмы «Гэп».

— Джулия? Вовсю шлифует свою лекцию, — ответил Габриель, и его лицо напряглось.

— Ты что, не сказал ей о нашем приезде? — Рейчел подошла к лестнице, задрала голову и крикнула: — Эй, Джул! Оторви свою задницу от письменного стола! Мы приехали.

— Рейчел, — поморщился ее отец.

Он тоже вошел в гостиную и обнялся с Габриелем. Ричард Кларк был на пару дюймов ниже своего приемного сына. Светловолосый, сероглазый, он отличался скромностью, рассудительностью и был очень доброжелателен. Неудивительно, что Ричарда уважали все, кто его знал.

Тишина наверху показалась Рейчел подозрительной. Она повернулась к брату и впилась в него такими же серыми, как у отца, глазами:

— Почему Джулия прячется?

— С чего ты взяла? — наигранно удивился Габриель, пожимая руку вошедшего Эрона. — Она вовсе не прячется. Просто не слышала, как ты ее позвала… Комнаты для вас готовы. Полотенца в гостевой ванной. Отец, ты можешь расположиться в своей старой спальне.

— Мне будет неплохо и в гостевой. — Подхватив сумку, Ричард пошел наверх.

— Вы никак поссорились? — спросила Рейчел, недоверчиво глядя на брата.

Габриель сжал губы и, не отвечая на вопрос сестры, сказал:

— Зайди к ней сама. Потом все встретимся на заднем крыльце. Выпивка будет вас ждать. Я там готовлю барбекю из ребрышек.

— Ребрышки? Фантастика, — облизнулся Эрон, похлопывая Габриеля по спине. — Я хотел по дороге заскочить за «Короной», но Рейчел отказалась. Тогда я сейчас быстренько сгоняю.

Эрон вытащил из кармана ключи от машины и пошел к выходу, но был остановлен женой. Рейчел выразительно покачала головой. Габриель решил, что ему самое время покинуть супругов.

— Жду вас на заднем дворе, — бросил он, направляясь в сторону кухни.

— Они явно поцапались, — заявила мужу Рейчел. — Я поднимусь к Джул, а ты пообщайся с Габриелем. Может, он тебе что-нибудь расскажет. Потом съездишь за «Короной».

— Теперь-то им из-за чего цапаться? — удивился Эрон, приглаживая свои темные вьющиеся волосы.

— Кто знает? Быть может, Джулия без спросу навела порядок в его коллекции галстуков-бабочек.

* * *

— Привет! — Рейчел открыла дверь бывшего отцовского кабинета.

— Привет, Рейч! — улыбнулась лучшей подруге Джулия.

Они обнялись. Рейчел уселась в кресло возле окна:

— Как дела?

— Великолепно.

— Что вы не поделили с Габриелем? — (Джулия опустила глаза.) — Не умеешь врать — говори правду.

Джулия отвернулась.

— С чего ты решила, что между нами что-то произошло? — спросила она.

— Мне достаточно было взглянуть на кислую физиономию братца. Да и твое личико не светится счастьем. И потом, в доме ощущается напряженность. Не надо быть экстрасенсом, чтобы это почувствовать.

— Я не хочу об этом говорить.

— Мужики все болваны.

— Тут я с тобой согласна. — Джулия села в кресло напротив Рейчел и закинула ноги на подлокотник.

— Мы с Эроном тоже, бывает, цапанемся. Он сразу шизеет, пулей вылетает из дому, пару часов где-нибудь болтается, но потом всегда возвращается. — Рейчел внимательно посмотрела на подругу. — Хочешь, я устрою Габриелю взбучку?

— Не надо. Но ты права. Мы поссорились.

— Из-за чего?

— Я допустила ошибку. Дала ему прочитать текст лекции, которой сейчас занимаюсь. Он раскритиковал меня в пух и прах. Сказал, что это не лекция, а ужас какой-то.

— Так и сказал? — От удивления Рейчел даже привстала.

— Ему понадобилось меньше слов.

— Что это на него нашло? По мне, так я бы запустила чем-нибудь в его профессорскую голову.

— У меня была такая мысль, — криво усмехнулась Джулия. — Не захотелось потом кровь оттирать.

Рейчел засмеялась:

— С чего это он назвал твою лекцию ужасной?

— Ему моя концепция не понравилась. Считает ее ошибочной. Говорил, что старается мне помочь.

— Понятно. Габриель в своем репертуаре. Непробиваемое стремление контролировать все вокруг себя. Теперь еще и твою лекцию. Не удивляюсь, что ему было не справиться с собой без психотерапевта.

Некоторое время обе молчали.

— Я не хочу, чтобы Габриель мне врал с благородной целью пощадить мои чувства. Если текст лекции нуждается в доработке, я должна об этом знать.

— А ему пора бы научиться помогать, не обижая других своим высокомерием.

Джулия шумно выдохнула, вновь чувствуя отчаяние:

— Согласна. Мне, знаешь, эти его перепады настроения… То он мечтает о полноценной семье. А через мгновение — прежний профессор Эмерсон, снисходительно-нетерпимый и готовый навязывать свое мнение.

— Подожди, я не ослышалась? Он что, хочет детей?

— Да, — поежилась Джулия.

— Джул, так это же здорово! Я так рада за вас обоих. И когда вы собираетесь приступить к осуществлению замысла?

— Не сейчас. Мы договорились обождать, пока я закончу докторантуру.

— Как долго, — задумчиво произнесла Рейчел.

— Сама посуди: заниматься одновременно докторской диссертацией и ребенком… Боюсь, мне не потянуть.

Рейчел кивнула, теребя свою футболку.

— Мы бы хотели завести ребенка, — призналась она.

— Уже сейчас? — спросила Джулия, придвигаясь ближе.

— Возможно.

— А как ты поняла, что готова?

— Нет, я пока не беременна, — улыбнулась Рейчел. — Просто я всегда хотела детей, и Эрон тоже. Мы с ним говорили об этом еще в старших классах. Я люблю Эрона и могла бы счастливо прожить с ним вдвоем. Но в будущем я всегда вижу нас окруженными детьми. Я хочу, чтобы было кому приезжать к нам на Рождество. Не знаю, сколько уроков мне преподала мамина смерть. Но один я усвоила крепко. Я вдруг воочию увидела, насколько непредсказуема жизнь. Не хочу откладывать детей на потом. Так можно и свой шанс потерять.

Слушая подругу, Джулия была готова заплакать. Она усиленно моргала, не давая слезам пролиться.

— Но ведь ты каждый год делаешь маммографию.

— Да. И еще я сделала генетический тест. У меня нет наследственной предрасположенности к раку груди. Наверное, и у мамы тоже не было. А если и была, врачи слишком поздно ее обнаружили. Слишком поздно.

— Рейч, прости. Я не хотела трогать эту тему.

Рейчел вздохнула и повернулась к окну:

— Я сама не люблю ее трогать, но подспудные опасения остаются. Вдруг рождение детей спровоцирует рак? Я постоянно об этом помню… Кстати, дети — единственный способ избавить Габриеля от его снисходительности и прочих замашек.

— Это как?

— Когда ребеночек вдруг вывернет содержимое подгузника на его дорогие брюки, Габриелю станет не до высокомерия. Он будет громко звать тебя и умолять о помощи.

Джулия засмеялась, однако смех быстро стих.

— Я просто хочу, чтобы он понял: мои идеи тоже важны, и ничуть не менее его собственных.

— Конечно важны. Так ему и скажи.

— Скажу. Но в данный момент мы с ним не разговариваем.

Рейчел задумчиво водила пальцами по подлокотнику кресла.

— Габриель прошел долгий путь. Я рада видеть его женатым и говорящим о детях. Это так здорово. Мама рассказывала: когда они с отцом привели его в дом, он долгое время припрятывал у себя в комнате еду. Не верил их словам и поступкам и всегда стремился хоть что-то унести со стола к себе.

— Он был настолько голоден?

— Он боялся, что ему снова придется голодать. Габриель не верил, что приемные родители будут его кормить. Вот он и делал запас на случай, когда кормежка прекратится. И вещи свои долго не распаковывал. До тех пор, пока его официально не усыновили. Он все время боялся, что родители прогонят его из дому.

— Я этого не знала, — сказала Джулия, ощущая внезапную тяжесть на сердце.

Рейчел с сочувствием посмотрела на нее:

— Габриель — мой брат. Я люблю его. Но он привык говорить не подумав. Скорее всего, его рассердило, что ты построила лекцию по-своему, а не так, как хотелось бы ему.

— Я и не собираюсь подстраиваться под него. У меня есть свои идеи.

— Мой тебе совет: поговори с ним. Конечно, будет неплохо его помурыжить. Пусть поспит на диване.

— Увы, на диване, скорее всего, придется спать мне, — сказала Джулия, махнув в сторону дивана, стоявшего у противоположной стены.

* * *

Обед проходил напряженно. И это еще мягко сказано.

Джулия сидела рядом с Габриелем. Во время застольной молитвы они даже держались за руки. Но все это было не более чем отрешенной, доставляющей страдания вежливостью. Ни теплых взглядов, ни слов любви, произнесенных шепотом, ни мимолетных касаний рук под столом.

Габриель сидел прямо, как гвардеец. Его лицо оставалось холодным. Джулия была тихой и словно бы находившейся далеко отсюда.

Всю беседу за столом поддерживали Ричард, Эрон и Рейчел. Чета Эмерсон не произнесла и нескольких фраз. После обеда Джулия отказалась от десерта и вернулась в кабинет. Габриель проводил ее взглядом. У него дергалась жилка на подбородке, однако он не сказал ни слова и не сделал ни одной попытки задержать жену. Он просто смотрел ей вслед.

Когда Рейчел ушла на кухню готовить кофе, Эрон решил, что с него достаточно.

— Слушай, приятель, хватит держаться за свою гордость. Пойди и извинись перед ней.

— А с чего ты решил, что я виноват? — с неподдельным изумлением спросил Габриель.

— Потому что из вас двоих только у тебя есть яй… — Поймав укоризненный взгляд тестя, Эрон стал кашлять. — Статистика утверждает, что восемьдесят процентов ссор происходит по вине мужчин. Попроси у нее прощения, и все будет нормально. Я не выдержу еще одной пытки за столом. Мне было так холодно, что захотелось выйти на улицу и согреться.

— Пожалуй, я соглашусь с Эроном, хотя ты и не спрашиваешь моего мнения, — деликатно усмехаясь, сказал Ричард.

Габриель смотрел на обоих почти с нескрываемым раздражением.

— Я пытался поговорить с ней. С этого как раз и началась наша ссора. Джулия закрылась в ванной и велела мне проваливать.

Ричард с Эроном понимающе переглянулись.

— Тебе не позавидуешь, — присвистнул Эрон. — Лучше помирись с нею до ночи, иначе будешь спать на диване. — Эрон тряхнул головой и ушел к жене на кухню.

Ричард задумчиво постукивал по ножке рюмки.

— И ты, Брут? — хмуро спросил Габриель.

— Я ничего не говорил, — заботливо глядя на сына, ответил Ричард. — Я стараюсь не лезть в дела взрослых детей.

— Спасибо и на этом.

— Те, кто давно живет в браке, часто советуют молодым парам обязательно помириться еще до захода солнца. В этом есть свой резон. Если не давать семейным проблемам разрастаться, вы существенно облегчите себе жизнь.

— Я не могу нормально разговаривать через закрытую дверь.

— Еще как можешь. Когда-то ты ухаживал за Джулией. Поухаживай снова.

Таких слов Габриель явно не ожидал.

— Ты что же, предлагаешь мне ухаживать за собственной женой? — недоверчиво спросил он.

— Я предлагаю тебе не поддаваться нашептываниям своего эго, извиниться перед Джулией, а потом внимательно выслушать ее. К сожалению, я это понял далеко не сразу. Учись на моих ошибках.

— Вы с мамой были идеальной парой.

— Наш брак был далек от идеала, — засмеялся Ричард. — Но мы с первых лет совместной жизни договорились: ни в коем случае не допускать, чтобы дети видели и слышали, как мы ссоримся. Дети очень страдают от родительских ссор. По собственному опыту скажу: основных причин супружеских размолвок не так уж и много. Пары ссорятся из-за денег, секса и отсутствия уважения и внимания. — Габриель попытался возразить, однако Ричард поднял руку. — Я ведь не спрашиваю, из-за чего вы поссорились. Это касается только вас двоих. Но все мы заметили, что чувства Джулии задеты. За обедом она сидела с отсутствующим взглядом, погруженная в себя. Такой она была в юности, до того, как познакомилась с тобой.

— Я был и остаюсь доступен для рационального общения, — не сдавался Габриель, из которого так и лез прежний профессор Эмерсон.

— Прислушайся к своим словам, — сказал Ричард, и теперь в его тоне звучал упрек. — У Джулии явно есть причины обидеться. Ты сделал ей больно. А когда кто-то делает тебе больно, то самое разумное — отступить, уйти в себя. Особенно если вспомнить историю ее жизни.

— Я не собирался делать ей больно, — поморщился Габриель.

— Конечно, не собирался. Но я уверен и в другом: в вашем споре ты вел себя нечестно. Умение спорить с супругой — это искусство, а не наука. Мы с твоей матерью долго постигали это искусство и, когда постигли, практически перестали ссориться. Мы спорили, но в спорах вели себя достойно и не стремились побольнее уколоть друг друга. Если ты споришь с Джулией, но она знает, что ты по-прежнему ее любишь и она тебе дорога, ваши конфликты будут очень легко разрешаться. — Ричард допил вино и отодвинул пустую рюмку. — Послушай совет человека, который прожил в браке достаточно долго и который воспитал дочь. Когда женщина становится холодной и уходит в себя — это способы ее защиты. Еще раз предлагаю тебе: будь нежен с женой и убеди ее открыть дверь. Иначе тебе придется провести на диване еще немало одиноких ночей.

* * *

Только в первом часу ночи Джулия выключила ноутбук. Она не сомневалась, что все уже легли спать. Она слышала, как гости расходились по комнатам.

Тихо подойдя к двери кабинета, Джулия осторожно выглянула в коридор. Из-за закрытой двери хозяйской спальни пробивался свет. Скорее всего, Габриель лег и читал.

Может, пойти к нему? До спальни было всего несколько шагов, однако сейчас это расстояние казалось ей непреодолимым.

После обеда Джулия взяла из их ванной бутылку с пеной для ванны. Сейчас она снова заберется в ванну, но уже в другую, для гостей. Ляжет в горячую ароматную воду и постарается забыть о своих печалях.

Через полчаса Джулия вернулась в кабинет и закрыла дверь. Ванна освежила ее, но желанного расслабления почти не принесла. Если Габриель не делает шагов к примирению, что ж, она будет спать на диване.

Она легла, накрылась старым шерстяным одеялом, на котором они лежали в ту первую памятную ночь. Джулия думала об их доме в Кембридже, о нескольких месяцах безоблачного семейного счастья. Как счастливы были они оба.

Ей хотелось стать профессиональным дантоведом. Путь этот был долог и требовал самопожертвования, напряженной работы и смирения. Джулия вовсе не считала себя непогрешимой, поднявшейся над критикой. Конечно же, текст ее лекции требовал доработки и улучшения.

Но когда Габриель заявил, что она выставит себя на посмешище, ее пронзила нестерпимая душевная боль. Она так ждала его слов ободрения и поддержки. Зачем говорить, сколь низкое место занимает она в ученом мире? Ее вера в себя и так была достаточно шаткой.

«Неужели он не видит, что я нуждаюсь в его поддержке?»

Печаль не утихала, а, наоборот, нарастала, поднимаясь изнутри. Почему, почему за весь вечер он не пришел к ней?

Наверное, ему не было скучно без нее. Они с Ричардом сидели на заднем крыльце, покуривали сигары и говорили о прошлом. Интересно, а что он сказал Рейчел? Как объяснил возникший конфликт? Ну почему она лежит здесь одна, в темноте, готовая разреветься, а ему совсем неплохо и без нее?

В этот момент Джулия услышала скрип приоткрывшейся двери, затем быстрые, решительные шаги Габриеля. Он остановился возле кабинета.

Джулия села на постели и затаила дыхание. Из-под двери пробивалась полоска неяркого света.

«О боги ссорящихся молодоженов, пожалуйста, заставьте его постучаться в мою дверь».

Потом она услышала тягостный вздох и еще один звук. Похоже, рука Габриеля коснулась дверной ручки. Полоску света загородила тень. Еще через мгновение тень исчезла. Габриель вернулся в спальню.

Джулия подтянула ноги к самому подбородку, но не заплакала.