Искупление Габриеля

Сильвейн Рейнард, 2013

Перед вами третья часть цикла про любовные отношения студентки Джулии и профессора Габриеля Эмерсона, ради которой он уходит из университета. Впереди новая жизнь, и влюбленные готовы к любым испытаниям, которые готовит для них судьба. Джулии предстоит выступить с лекцией в Оксфорде, где не все приветствуют ее роман с профессором. Самая темная тайна Габриеля под угрозой раскрытия, но он не собирается сдаваться. Пытаясь узнать больше о своих биологических родителях, Габриель запускает цепь событий, последствия которых необратимы. «Очень трудно не привязаться к мрачному и таинственному Габриелю, по которому вы обязательно будете пускать слюни». – Waves of Fiction

Глава 4

Ранним утром Джулию разбудил звонок мобильника.

Комнату наполнили первые такты «Message in a Bottle» — старого хита английской группы «Поли́с». Джулия посмотрела на телефон, подрагивавший на письменном столе, однако не встала.

Через несколько минут она услышала другой сигнал, сообщавший о приходе эсэмэски. Ей стало любопытно. Встав, Джулия прошла к столу и взяла мобильник. Естественно, послание было от Данте Алигьери.

Я виноват.

Пока она думала над ответом, пришло новое сообщение.

Прости меня.

Джулия изменила направление мыслей. В коридоре послышались шаги, а затем — негромкий стук в ее дверь.

Пожалуйста, впусти меня.

Третье сообщение заставило Джулию подойти к двери и слегка приоткрыть ее.

— Привет, — смущенно улыбаясь, произнес Габриель.

Взглянув на него, она увидела, что он побывал в душе — об этом говорили еще влажные волосы, — но не побрился. Лицо покрывала соблазнительная черная щетина. Габриель был в белой футболке и старых джинсах. Босой. Джулия невольно залюбовалась мужем.

— И это повод, чтобы будить меня в шесть утра?

Вопрос прозвучал холоднее, чем ей хотелось бы.

— Джулианна, я виноват перед тобой.

Вид у него был сокрушенный. Покаянному виду способствовали воспаленные глаза и мятая одежда. Казалось, Габриель только что достал ее из какого-нибудь мешка, собранного для Армии спасения, и надел, не особо разглядывая.

— Ты сделал мне больно, — прошептала Джулия.

— Я знаю и сожалею об этом. — Габриель шагнул вперед. — Я заново перечитал текст твоей лекции.

— И ты постучался в дверь, чтобы это сообщить мне? — спросила Джулия, упираясь рукой в бок.

— Я позвонил. Ты не ответила, — сказал он и улыбнулся. — Это напоминает мне времена Торонто, когда я был вынужден лазить к тебе через окно.

Щеки Джулии вспыхнули. Она вспомнила Габриеля, стоявшего под окнами, с пакетом, где был принесенный им обед. Она тогда только что вышла из душа и приветствовала его, завернувшись в полотенце.

— Ты кое-что забыла. Кое-что важное. — У него в руках была репродукция: «Спор за душу Гвидо да Монтефельтро». — Вчера я нашел ее в спальне на полу. Уже не помню, кто из нас ее нес, но кто-то уронил.

Джулия не обратила внимания на репродукцию, которую в свое время Габриель сунул в ее почтовый ящик в Торонто. Сейчас ее больше интересовало выражение лица Габриеля. Чувствовалось, он взволнован. В глазах — нескрываемая тревога. Пальцы теребили мокрые волосы.

— Конечно, тебе нужно было побыть наедине с собой. Но нельзя находиться в разлуке так долго. Ты позволишь войти?

Джулия отступила, пропуская его. Габриель вошел. Джулия села на диван, свернулась калачиком и закуталась в старое одеяло.

Габриель следил за ее движениями. Джулия приняла защитную позу. Положив иллюстрацию на крышку ноутбука, он встал, засунув руки в карманы.

— Я заново перечитал текст твоей лекции, а затем взялся за «Ад». — Он смотрел ей в глаза. — Вчера я сказал недопустимые вещи.

— Спасибо.

Ее поза стала менее напряженной.

— У меня есть предложения по улучшению текста. — Габриель уперся бедрами в край стола. — Знаю, что для тебя важно стоять на собственных ногах. Но если тебе требуется помощь, я буду рад помочь.

— Я с удовольствием приму твои советы, если ты не станешь говорить, в каком направлении я должна думать.

— Этого я бы тебе никогда не сказал. Да и как я могу? — Его лицо смягчилось. — Я многое люблю в тебе, и не в последнюю очередь — твои идеи. — Его взгляд упал на картинку. — Извини, я был излишне придирчив. Но пойми, Джулианна: тема твоей лекции отчасти имеет личный характер. История Франциска, рисковавшего жизнью в аду ради спасения души Гвидо, схожа с моей историей. С историей моего признания, сделанного перед дисциплинарным комитетом тогда, в Торонто.

Джулия сразу же почувствовала комок в горле. Она не любила мысленно возвращаться к событиям того времени. Дисциплинарный комитет и ее временный разрыв с Габриелем были слишком болезненными воспоминаниями.

— Должен признаться: моя обостренная реакция была вызвана не только ходом твоих рассуждений. Меня задело то, что я посчитал твоим отходом от этой истории. От нашей истории.

— У меня и в мыслях не было отмахиваться от столь значимых событий. Я же знаю: ты тогда рисковал всем, только бы мне помочь. И еще я знаю, что ты прошел через настоящий ад. — Лицо Джулии сделалось решительным. — Если бы мы вдруг поменялись ролями, я бы ради твоего спасения спустилась в ад.

Улыбка тронула уголки его рта.

— Беатриче знала, что не может сопровождать Данте в его странствиях по аду. Вместо себя она послала Вергилия.

— Единственный известный мне Вергилий — это Пол Норрис^[6]. Сомневаюсь, что ты обрадовался бы его помощи.

— Пол едва ли годится на роль Вергилия, — хмыкнул Габриель.

— А для меня он тогда стал Вергилием.

Габриель нахмурился. Его и сейчас корежило при мысли об участии, какое принял Пол в судьбе Джулии.

— Я был сущим придурком. И тогда, и сейчас. — Габриель оторвался от стола и встал перед Джулией, засунув руки в карманы. — Ты позволишь? — спросил он с явным намерением сесть рядом.

Она кивнула.

Габриель сел, протянул руку. Джулия приняла ее.

— Я не хотел делать тебе больно.

— Знаю. Я тоже сожалею, что так вышло.

Габриель пересадил жену себе на колени и зарылся лицом в ее волосы:

— Не хочу, чтобы ты запиралась в ванной, только бы меня не видеть.

Он прижался губами к ее губам. Джулия почти мгновенно ответила на его поцелуй.

Габриель целовал ее, но сдержанно. Его губы были теплыми и зовущими. Он осторожно двигал языком, наслаждаясь ее ртом. Не выдержав, Джулия обняла его за шею и притянула к себе.

Габриель дразнил ее, ведя языком по тонкой щели между губами. В конце концов Джулия открыла рот. Язык Габриеля осторожно проскользнул внутрь. Их языки встретились. Его поцелуи никогда не лгали. Слова не требовались, чувства говорили гораздо больше. Джулия ощущала его раскаяние и грусть. Но даже они не притушили пламени его желания. Это она тоже чувствовала.

Его руки незаметно переместились с ее лица к бедрам. Габриель приподнял ее, и теперь Джулия сидела на нем, широко расставив ноги. Они продолжали крепко обниматься.

— Идем в постель, — хриплым умоляющим голосом произнес Габриель, лаская ей ягодицы.

Его возбуждение нарастало.

— Идем.

— Вот и хорошо, — прошептал Габриель, прижимаясь губами к ее уху. — У нас предостаточно времени до пробуждения наших гостей и завтрака.

— Мы все-таки должны считаться с гостями, — напомнила Джулия, отстраняясь от него.

— Ничего мы не должны, — возразил Габриель, и его синие глаза опасно блеснули. — Сейчас ты в этом убедишься.

* * *

— Минувшая ночь была ужасной, — признался Габриель.

Он лежал на спине, засунув руку под голову. Прикрываться одеялом ему не хотелось. В спальне было тепло. Его любимая жена лежала рядом — на животе и тоже совершенно голая. В такие моменты Габриель жалел, что нельзя вот так целыми днями голышом валяться в постели.

— Да, ужасной, — согласилась Джулия. Она приподнялась на локте, чтобы видеть его глаза. — Почему ты не пришел и не поговорил со мной?

— Я хотел заново перечитать текст твоей лекции. И еще мне казалось, что тебе нужно побыть одной.

— Я не люблю ссориться с тобой, — сказала Джулия. Она нагнула голову. Пряди волос качнулись, чуть прикрыв ей грудь. — Я просто ненавижу ссоры, — добавила она.

— Я тоже не люблю с тобой ссориться, — признался Габриель. — И меня это удивляет. Раньше я обожал такие ссоры. Ты превращаешь меня в пацифиста.

— Сомневаюсь, Габриель, что ты когда-нибудь станешь пацифистом. — Ее голос задрожал. — Ноша аспирантки тяжела. Мне нужна твоя поддержка.

— Она у тебя есть, — страстно прошептал Габриель.

— Пойми: в своей лекции я вовсе не собиралась опровергать твою точку зрения. Просто… так получилось.

— Иди ко мне.

Джулия легла на него, и руки Габриеля сомкнулись у нее на спине.

— Мы должны найти иной способ выражения профессиональных разногласий. Без повторения вчерашнего. Мое сердце этого не выдержит.

— Мое тоже, — шепотом призналась Джулия.

— Обещаю тебе впредь не становиться эгоистичным придурком, если ты пообещаешь не запираться от меня в ванной, — сказал Габриель, сверля ее глазами.

— Обещаю не запираться в ванной, если ты не будешь вторгаться в мое пространство. Я чувствовала, как обстановка накаляется все сильнее, и пыталась на время исчезнуть. Ты не желал меня отпускать.

— Намек понят. Мы можем пока прервать наш научный спор, но потом обязательно к нему вернуться. И не на следующее утро. Я не допущу, чтобы кто-то из нас снова спал на диване.

— Согласна. Спать на диване очень неудобно и одиноко.

— Когда мы говорили о тексте твоей лекции, я не сумел правильно выразить то, что хотел сказать. Прости меня. Меня беспокоило вовсе не наше расхождение во мнениях. Фактически это даже хорошо. Пусть научное сообщество увидит и отметит, что ты способна думать самостоятельно.

— Пойми: для меня расхождение во мнениях не самоцель, — сказала Джулия, слегка наморщив лоб.

— Конечно нет. — Габриель хотел было поцеловать морщинку на ее лбу, но та уже исчезла. — Как бы тебя это ни удивляло, иногда я могу ошибаться.

— Мой профессор может ошибаться? — засмеялась Джулия. — Невероятно.

— Да. Тебя это удивляет? — Он покачал головой и криво усмехнулся. — Но когда я вторично прочитал текст твоей лекции, он меня убедил. Я понял: да, общепринятая интерпретация ошибочна.

— Что? — не веря своим ушам, переспросила Джулия.

— То, что слышала. Твоя лекция изменила мою точку зрения. Но последнюю часть можно сделать еще сильнее, и у меня на этот счет есть несколько предложений. Твои рассуждения в последней части не показались мне убедительными.

— Подсказки мне не помешают. Я обязательно упомяну тебя в сносках.

Руки Габриеля застыли на ее ягодицах.

— Почту за честь быть упомянутым в одной из твоих сносок.

— Значит, ты не считаешь весь текст лекции ужасным? — помолчав, спросила Джулия. — И я не выставляю себя на посмешище?

— Нет. Едва я обуздал свое спонтанное неприятие и вчитался в твою аргументацию, я понял, что профессор Маринелли права. У тебя хорошая лекция.

Джулия прижалась щекой к его груди:

— Спасибо. Трудно заниматься исследованиями в той же области, что и ты. Мне постоянно кажется, будто я пытаюсь угнаться за тобой.

— Я готов расширить и усилить свою поддержку. Мы с тобой не конкуренты. В дальнейшем я бы с радостью написал с тобой совместную статью.

— Ты серьезно? — вскинула голову Джулия.

— Мы с тобой оба любим Данте. Почему бы не появиться творческому плоду нашей совместной любви? Я горд, что у тебя хватает мужества отстаивать свои убеждения. Когда настанет время твоей защиты в Оксфорде, я буду сидеть на первом ряду и думать: «Это моя девочка».

— Я всегда мечтала об этом, и вот моя мечта исполнилась.

— Тогда я буду постоянно повторять тебе эти слова.

Примечания

6

Здесь обыгрывается второе имя Пола — Верджил.