Красная башня

Сергей Че, 2021

Что общего между убийством простого бездомного и большой политикой? Между похищениями детей и заброшенными штольнями, которые лабиринтом тянутся под всем городом? Между давно потерянной древней книгой, старыми городскими легендами и коронавирусной эпидемией? И почему убийца оформляет трупы жертв то ли как арт-объекты, то ли как подношение языческим богам? И как все это связано с тайными организациями, международными корпорациями, шаманами, мигрантами и нацистами? Чтобы разобраться в этом, необязательно быть самым умным и самым смелым. Достаточно быть человеком, которому нечего терять. Потому что он уже все потерял. Содержит нецензурную брань.

Глава 14. Кости

— Ни с места, и руки держите так, чтобы я их видел.

Садовский к уже поднятой руке с факелом присоединил другую.

— Тебя тоже касается, — кивнул Усманов Ивану.

— Это будет немного неудобно, — сказал тот.

— Живо!

Иван нехотя поднял руки. В правой был зажат планшет.

Усманов быстро метнулся вперед, похлопал ладонью по их карманам, не опуская пистолет.

— Где он?

— Кто? — Садовский удивленно поднял брови.

— Ваш сообщник. Этот гребанный кожаный буратино.

— Здешние подземелья пагубно влияют на твои умственные способности, товарищ следователь, — хмыкнул Иван.

— Пасть закрой, — рыкнул Усманов. — Ты можешь старику Воеводину мозги запудрить. Но не мне. Я гоняюсь по этим развалинам за каким-то ряженым скоморохом, а тут вы, красавцы. Как там в телевизоре говорится? Совпадение? Не думаю!

— Каким еще скоморохом? — задребезжал вдруг динамик. — Ты о чем, Артем?

С экрана планшета на Усманова смотрел Воеводин.

— И что ты там делаешь? Где Родионов? Ты его догнал?

— Э… Не совсем, товарищ полковник, — Усманов гордился своим умением реагировать на обстоятельства, но такое появление начальства даже для него было слишком. — Родионов убит. Каким-то… бугаем в плаще и маске. Он убежал в эту сторону. Вот я и подумал…

Воеводин, отдуваясь, вытер вспотевший лоб.

— Вы там совсем с дуба рухнули? Какого хрена происходит? Почему у вас подозреваемые как мухи мрут?

— Убийца Салимова — кто-то из нацистов. Он наверняка пойман. Их крутили, когда я уезжал. А убийца Родионова где-то здесь. Он не мог далеко убежать. Сюда срочно нужны человек двадцать, оцепить район, прочесать развалины и…

— Нереально, — перебил его Садовский. — Здесь масса выходов в штольни, а там километровые тоннели во все стороны. Ваши двадцать человек как мертвому припарки.

— Где ты его потерял? — спросил Воеводин.

— Здесь, — буркнул Усманов. — Рядом.

— Здесь никого не было. Мы уже битый час настенную живопись разглядываем. Я постоянно на связи… Да опустите уже руки, идиоты! У меня перед глазами все трясется. — Воеводин отвернулся и рявкнул кому-то в сторону. — Группу на выезд, живо! — Снова уставился в камеру. — Тут езды минут пять-десять. Встретишь, все расскажешь. И пусть штольни посмотрят, насколько возможно.

— Есть!

— А вы с каракулями продолжайте разбираться. Заснимите там все и мне в отчет.

Иван кивнул.

— Пусть фонарей привезут! — крикнул Садовский. — Надоело с факелом ходить, как в средневековье. А телефоны быстро садятся.

Экран погас.

— Если он ушел в штольни, то его уже не догнать, — сказал Иван, убирая планшет. — Но в этом есть и хорошая новость

— Да неужели? — изумился Усманов.

— Все взаимосвязано. Эти рисунки, — Иван кивнул на стены. — Площадка, где был установлен идол. Она прямо у нас над головами. Теперь этот твой бугай. Мы на правильном пути.

— Причем здесь рисунки? — Усманов непонимающе оглядел стены.

— Они — тоже шифр, — сказал Садовский. — Послание одной малоизвестной секты. Послание старое, но каким-то образом связанное с нынешними убийствами. Судя по этому.

Он ткнул факелом в участок стены с размашистой непонятной надписью.

— Те же символы, что и на идоле и теле гастарбайтера, — пояснил Иван. — Возможно, резчик отсюда их и копировал.

— Что они означают? — спросил Усманов.

— С этим еще надо разбираться. Как и с рисунками.

— Как вам удалось выйти на это место?

Он с подозрением разглядывал то одного, то другого. Иван был как всегда хмур и небрит. Профессор, которого Усманов видел второй раз в жизни, весел и воодушевлен.

— Товарищ Куйбышев помог, — сказал Садовский.

— Кто?

— Куйбышев. Валериан Владимирович. Пламенный большевик-ленинец.

— В другом схроне секты мы нашли его фотографию, — сказал Иван. — Вроде бы незначительная деталь, но сектанты ничего не делали просто так. Мы решили, что это указатель.

Он замолчал, разглядывая очередной рисунок, где была изображена какая-то адская птица, сидящая на горе.

— Ну? — нетерпеливо сказал Усманов. — Указатель куда?

— Сюда. На эти развалины. Раньше здесь была Куйбышевская водонапорная станция.

— А. — Усманов покивал. — Ясно.

Ничего не было ясно. Методы Политова казались ему изощренным мошенничеством.

Иван достал смартфон и защелкал камерой.

— Кстати, — повернулся Садовский. — Почему вы его кожаным буратиной назвали?

— Кого? — не понял Усманов.

— Бугая вашего.

— Маска у него была. С длинным носом. Даже не носом, а скорее клювом. И плащ из чего-то очень плотного и лоснящегося. То ли кожи, то ли резины.

Иван внимательно посмотрел на него.

— Тебе не показалось, что он больше похож на чудовище, чем на человека?

— Не показалось. У меня нет привычки напиваться до чудовищ.

— У него было какое-то оружие? — спросил Садовский.

— Только палка, — нехотя ответил Усманов. — Длинная. С крюком.

— Палка — это интересно, — пробормотал профессор и вернулся к рисункам.

Сверху донесся приближающийся вой сирен.

— Пойду встречу, — сказал Усманов. — Смотрите не пропустите какую-нибудь особо важную мазню.

Он нырнул в узкий проход.

***

Иван посмотрел на Садовского.

— Кожаный буратино с длинным клювом?

Профессор хмыкнул.

— Наш бравый следователь столкнулся с каким-то реконструктором. И я, кажется, знаю, кого тот косплеит. Здесь даже было что-то похожее…

Он прошелся вдоль стены по кругу, всматриваясь в рисунки.

— Вот! — он поднял факел повыше.

Это был рисунок из черных теней и белых пятен. Человек в длиннополом, наглухо застегнутом плаще и маске с увесистым клювом и большими круглыми, как дыры, глазами. В руке он держал длинную палку с загнутым крюком.

— Чумной доктор, — узнал Иван.

Профессор рассмеялся.

— Не совсем, мой дорогой аспирант. Не совсем. Это фигура куда более зловещая. От доктора здесь только маска. В этот клюв тоже набивали сильно пахнущие целебные травы, чтобы уменьшать запах гниющей плоти. Но это не доктор, он не занимался лечением. Он приходил к мертвецам. Когда в доме все уже были мертвы. Своим крюком он вытаскивал трупы из жилищ и тащил их на окраину города, к большому костру. Там их сжигали, а он шел за следующими. Это мортус. Прислужник смерти.

Профессор снял очки, ткнулся носом в изображение и принюхался.

— Готов поклясться, что рисовали сажей из крематория.

Ивана передернуло.

— Да, унибаптисты всегда старались быть аутентичными. Как еще рисовать мортуса, если не сожженными человеческими трупами?

— Получается, секта еще существует. И кто-то из них ходит по городу в костюме мортуса и убивает людей.

Садовский покачал головой.

— Нет. Больше похоже на действия подражателя. Кто-то увлеченно копирует их рисунки. Костюмы, символы. Унибаптисты презирали все, кроме изображений. Их мир был двухмерным и двухцветным. И я не вижу здесь свежих рисунков. Им всем не меньше десяти лет.

— Сам говоришь, тут километровые тоннели. Мы еще не все катакомбы обыскали.

— Вряд ли их можно обыскать все. Да и не обязательно это делать. Сознаюсь, мне не очень уютно осознавать, что где-то рядом бегает мортус с крюком. Пусть даже и не настоящий. Во время чумных эпидемий ходили слухи, что мортусы вытаскивали из домов не только мертвых, но и живых. Приходили ночью, душили в постелях и вытаскивали крюком на улицу. Кое-кто так избавлялся от неугодных. Сейчас нет чумы, но, видно, наш современный мортус не понимает разницы между эпидемиями.

Иван подошел ближе.

Мортус на стене действительно напоминал то длиннорылое существо, что напало на него позапрошлой ночью.

— Все это нужно обдумать и попробовать расшифровать, — сказал профессор. — И лучше всего это делать в тишине собственного кабинета. Ты все заснял?

— Да. В разных ракурсах. И крупно, и общим планом.

— Значит, пора отсюда выбираться.

***

— Ходим по двое. Напарников из виду не теряем. В штольни далеко не углубляемся. Входы отмечаем на схеме и ставим знак на ближайшей стене.

— Какой знак? — спросил один из оперов.

Усманов подумал.

— Да любой. Крест ставьте. Маркером. Потом ими займемся. Давайте, за работу. Судмедэксперт и вы двое со мной, труп осматривать.

Сотрудники разошлись в разные стороны.

— Надеюсь, там будет простой, честный труп, — сказал судмедэксперт, поднимая чемоданчик. — Без символов, идолов и отрезанных голов.

— Честнее не бывает. Труп как труп. В камуфляже.

Они спустились вниз, пробрались под нависающими балками и свернули за угол.

Усманов встал, как вкопанный.

— А где же труп? — спросил судмедэксперт, разглядывая пятна крови на полу.

Трупа не было.

***

— Это все бестолку, — заявил Иван, когда они подошли к машине. — Книги здесь точно нет.

— Зато наверняка есть новая подсказка, — возразил Садовский. — Думаю, несколько часов мне хватит, чтобы со всем разобраться.

— Нет у меня времени на подсказки. Надо людей искать. Наверняка же кто-то жив еще из этой секты.

— Может, жив. А может, нет.

Они стояли у кучи хлама. Иван задумчиво пинал торчащий обломок доски и не сразу заметил, что часть мусора обвалилась, обнажив ржавую вывеску.

На железном щите едва различались давно выцветшие буквы.

— Что это?

Садовский пригляделся.

— Видимо, остатки планов по реконструкции развалин. Лет десять назад один местный нувориш выкупил их у города и хотел открыть здесь ресторан. Но что-то не заладилось. Только вывеска осталась. — Он открыл машину. — Ну? Чего торчишь? Залезай.

— Не сейчас, Палыч. Кое-какие вопросы остались. Пойду задам их товарищу старшему следователю.

— Ну, как знаешь.

Лупоглазый мерседес выпустил облако вонючего дыма и укатил в темноту.

Иван еще раз глянул на крупные буквы «ВОРОНЦОВЪ», выгравированные на мятом железе, и спустился обратно вниз.

***

Он не знал, что искать, и двигался наобум, из коридора в коридор, из штольни в штольню. Капала вода, хлюпали под ногами лужи. С потолка змеями свисали корни и торчали почерневшие балки. Иногда на пути попадались небольшие помещения с уходящими вверх бетонированными колодцами, и тогда Иван ненадолго останавливался, разглядывая стены, залежи хлама и лестницы из ржавых скоб. Пару раз ему казалось, что кто-то идет в темноте следом. В таких случаях он останавливался, выключал фонарик и ждал. Тишина была мертвой.

Воронцов был связан с развалинами, а значит явно знал больше, чем рассказывал. Возможно, все это до сих пор принадлежало ему.

Позднее Иван не мог себе объяснить, чем его привлекла узкая щель между бетонными плитами на одной из развилок. Может своей незаметностью. Ее было трудно увидеть за кособокими подпирающими потолок бревнами. А может просто сработала интуиция, а чутью Иван привык доверять.

Щель была настолько тесной, что пролезть удалось только сняв куртку и выпустив воздух из легких.

Фонарик вспыхнул, мазнув по кирпичным стенам и сводчатому потолку.

Помещение было маленьким, всего метров десять, и низким, так что приходилось стоять, наклонив голову.

Весь пол был усеян грязной, давно выцветшей детской одеждой.

В углу кучей лежали тонкие человеческие кости.

Что-то ярко желтое виднелось среди потускневших платьев и футболок.

Иван присел рядом, стараясь не смотреть на скалящиеся рядом детские черепа.

Это был рюкзак с героями «Гравити Фолз» на кармашке.

Тот самый, с которым пять лет назад ушла в школу его дочь.