Красная башня

Сергей Че, 2021

Что общего между убийством простого бездомного и большой политикой? Между похищениями детей и заброшенными штольнями, которые лабиринтом тянутся под всем городом? Между давно потерянной древней книгой, старыми городскими легендами и коронавирусной эпидемией? И почему убийца оформляет трупы жертв то ли как арт-объекты, то ли как подношение языческим богам? И как все это связано с тайными организациями, международными корпорациями, шаманами, мигрантами и нацистами? Чтобы разобраться в этом, необязательно быть самым умным и самым смелым. Достаточно быть человеком, которому нечего терять. Потому что он уже все потерял. Содержит нецензурную брань.

Глава 10. Башня

— Черт! Палыч! Это еще кто?!

Садовский аж подскочил от испуга.

— Ты что орешь!

Иван пятился спиной, рыская глазами по окнам заброшенного корпуса.

Никого не было. Окна все также зияли черной пустотой.

— Извини. Кажется, привиделось. Что-то белое. В одном из окон.

— Игра света, — пояснил Садовский. — Там из стен всякая требуха торчит, пакля, тряпки. Свет от Луны, наверное, упал как-нибудь.

Иван мотнул головой и отвернулся. Разрушенный дом смотрел ему в спину черными дырами окон.

Они перебежали через дорожку и скрылись в тени ближайших к башне деревьев.

— Почему ты решил, что это именно та самая красная башня? — спросил Иван.

— У тебя в материалах говорится, что книгу спрятали унибаптисты. Это старая протестантская секта 90х. Когда их накрыли, то у большинства диагностировали шизофрению напополам с психозом и манией преследования. И поместили как раз сюда.

— Так ты их знал?

— Нет. Я лежал спустя десять лет. За это время кто-то из них умер, кто-то сбежал. Только рассказы остались. Их было человек десять. Любопытные были персонажи. Они не говорили. Вообще. Ни между собой, ни с врачами. Что-то вроде обета молчания. И не писали. Общались пиктограммами, рисунками. Если хотели есть, рисовали тарелку с супом. Или кусок жареного мяса. Если что-то болело, рисовали орущего от боли человека и крупно тот орган, который болит. Рисовать они умели. Их лидер, помнится, был каким-то заслуженным художником. Я видел их работы. Жуткое впечатление.

— Почему?

— Представь талантливого живописца классической школы. У которого не все в порядке с головой. Что-то вроде Гойи с его «Сатурном, пожирающим детей». Представил?

— Ну.

— Теперь умножь безумие раз в десять.

— Извини, Палыч. У меня плохо с воображением. Но смысл я уловил. Что делать будем?

— Искать.

Садовский махнул рукой и мелкими шажками побежал к башне.

Трава вокруг была густая, по колено. Кое-где попадался низкий кустарник. Под ногами хрустели ветки.

Башня заслонила небо, и только тогда Иван понял, что она довольно высокая.

Садовский нырнул в арку входа и прошипел:

— Быстрее!

Иван прошмыгнул мимо и огляделся.

Луна пробивалась сквозь круглые окна, и в ее тусклых лучах плавали пылинки. Иван достал смартфон и включил фонарик.

Здесь было пусто. Не было ни перекрытий, ни лестниц, ничего. Только на уровне второго этажа торчала из стены деревянная балка. Далеко наверху можно было разглядеть железную крышу с ребрами жесткости и заклепками.

— Снаружи она напоминала какую-то часовню, — разочарованно сказал он.

Садовский хохотнул.

— Это была водонапорная башня. Таких в начале прошлого века тысячами строили. В стиле «модерн». Теперь их мало сохранилось.

— Здесь ничего нет. Даже искать негде.

Иван прошелся по земляному замусоренному полу. Среди пустых бутылок, битого стекла и использованной туалетной бумаги валялись сломанные шприцы.

— Подожди, — сказал Садовский и подошел к стене. — Это еще не все.

Стены башни были исписаны наркоманскими тегами, какими-то значками и простыми непотребными надписями.

— Здесь где-то должно быть указание, — пробормотал Садовский, водя по кирпичам чуть ли не носом. — Да. Кажется, вот оно.

Он шагнул к противоположному выходу и спрыгнул в траву.

Иван присмотрелся к стене, ничего интересного не увидел и выбрался из башни следом.

Садовский сидел на карачках рядом со стеной и шарил в траве руками.

— Здесь раньше была баня пристроена. После войны ее снесли. Но кое-что осталось. Помоги мне.

Иван нагнулся.

Из травы торчала массивная ржавая рукоятка.

— Берем и тянем, — сказал Садовский.

Иван сжал железо. Резкая боль пронзила пальцы.

— Только осторожно! — вдруг вспомнил Садовский.

— Поздно, — Иван поднял руку к свету и облизал кровоточащие пальцы.

— Там кромка острая. Надо через рукав.

Иван вытянул рукав куртки и снова взялся за рукоятку.

Громоздкий железный люк скрипнул и поднялся вместе с толстенным слоем травянистой земли. В открывшейся дыре виднелись уходящие вниз кирпичные ступени. Пахло сыростью и плесенью.

— Подвал, — сказал Садовский. — Мало, кто о нем знает. Я — знаю.

***

— Голову не расшиби. Тут балка торчит.

Смартфон вспыхнул мертвенным светом.

Подвал оказался довольно большим квадратным помещением с низким сводчатым потолком и кирпичными колоннами. Здесь ничего не было, даже мусора. Только по углам были навалены кучи давно слежавшейся породы. Видимо, когда-то подвал использовали в качестве хранилища для угля.

— Вуаля! — провозгласил Садовский. — Добро пожаловать в местный унибаптистский музей.

Все стены были изрисованы черно-белыми рисунками, которые на первый взгляд казались нагромождением несвязанных между собой отдельных деталей. Приглядевшись, Иван понял, что имел в виду профессор, когда говорил о жутком впечатлении.

Фантазия у художников была явно инфернальная.

Здесь были чудища с гигантскими пастями вместо голов, пожирающие друг друга одинаковые люди, адский бык, разбивающий копытом голову ребенка, скелет, взвешивающий на весах чьи-то внутренности, жирная голая баба с растущими из промежности щупальцами. Рисунков было по паре десятков с лишним на каждой стене, и ни один из них не повторялся. Пространство между ними было заполнено каким-то знаками, больше всего напоминающими шумерскую клинопись.

— Теперь я понимаю, зачем этих унибаптистов сюда упекли, — сказал Иван. — На месте врачей я бы их не выпускал из резиновых комнат.

— В жизни они были довольно безобидны, — сказал Садовский.

— Это какой-то вернисаж имени Ганса Гигера. Им в голливуд была прямая дорога, монстров рисовать. Что мы здесь делаем?

— Старожилы рассказывали, что унибаптисты создали в этом подвале тайник и спрятали что-то ценное.

— Тут ничего нет. Прятать негде. Разве что в кучах закопали.

— Это было бы слишком просто. Рисунки — код, подсказка для поисков. Если их разгадать, поймем где тайник.

— Скорее всего, соврали твои старожилы. Выпили пару лишних таблеток и придумали.

— Может быть. А может и нет. Я целый год потратил на то, чтобы разгадать код, но тогда у меня ничего не получилось.

— Санитары помешали?

— Смейся, смейся.

— Хочешь сказать, тогда за год не получилось, а сейчас за ночь получится?

— Именно. С этим кодом, как с шифром. Чтобы разгадать, нужен ключ. Тогда у меня не было ключа. Теперь есть.

— Удивительное совпадение, Палыч. И откуда он взялся?

— Ты принес.

Иван глянул на профессора, как на психа.

— То четверостишье о красной башне, — сказал Садовский. — Это и есть ключ.

Иван огляделся, рассматривая жуткое психиатрическое творчество.

— А подробнее?

— Сам подумай. Ты уже нашел кровь и боль, когда открывал люк.

— Кстати, хорошо, что напомнил. У тебя наверняка водка есть. Продезинфицировать надо. А то подхвачу столбняк от вас, психов.

Садовский достал плоскую флягу.

— Теперь мы на второй стадии. Нужно искать знаки небес.

— Сложно найти знаки небес, сидя в подвале, — сказал Иван, поливая пальцы водкой.

— Как раз наоборот. Знаки небес тут, на стенах. Присмотрись. Меня сегодня как током ударило, когда понял. Ведь они просто скрыли их среди массы лишних фигур. Никогда бы не догадался, что здесь только часть рисунков имеет значение, а остальные — просто отвлекают.

Иван присмотрелся. Все рисунки на стенах были примерно одинакового размера и сделаны в одном стиле. Ничто не выделялось.

Кроме сюжетов.

— Знаки Зодиака, — сказал Иван.

— Конечно! Всегда знал, что ты самый умный из моих учеников.

Знаки Зодиака были разбросаны только по одной стене. Баран с торчащими из пасти небоскребами, бык с копытом на голове ребенка, пожирающие друг друга близнецы, некое членистоногое чудище с клешнями, торчащими во все стороны, бабища с щупальцами, скелет с весами. Они были нарисованы вразнобой, кто с краю, кто почти по центру. Дракон с ножами вместо голов, зомби, вытягивающий свои кишки, пьющая из корыта свинья с физиономией Бориса Ельцина, видимо, должны были отвлекать внимание.

— Ну, хорошо, — сказал Иван. — Знаки мы, предположим, нашли. А дальше то что?

Садовский нахмурился.

— Вот этого я пока не знаю. Что там у нас на очереди?

Иван порылся в смартфоне.

— Если сочтешь то, что прочтешь. Белиберда какая-то. Может они здесь не все?

— Нет. Все, — Садовский поскреб бороду.

— Они стоят не по порядку, — сказал Иван. — Наверное, смысл в том, чтобы расставить их правильно. Как в армии — по порядку рассчитайсь.

Садовский подумал, нашел в куче маленький кусок угля и подошел к рисунку с бараном.

— Если так, то Овен должен быть первым.

Он провел углем по стене линию от рисунка наверх, к потолку. Затем протянул такую же от быка к месту чуть правее. Затем от близнецов.

Линии тянулись через всю стену, расставляя знаки в круг по периметру стены.

Спустя минуту все было закончено.

Все двенадцать линий пересеклись в одной точке ближе к центру.

Садовский достал складной нож.

— А ведь я все кирпичи простукивал в свое время. Не помогло.

— Тут ножика мало. Отбойный молоток нужен.

— Не нужен. Если мы с тобой правы, то раствор здесь хлипкий, не такой как сто лет назад.

Лезвие ножа с первого же раза вошло между кирпичами почти на половину. Садовский быстро вычистил сухой раствор, и первый кирпич упал к ногам.

— Здесь ниша, — сообщил профессор, заглянув в дыру.

Он выломал еще несколько кирпичей.

— Посвети. Не видно ничего.

Иван подошел ближе, подняв смартфон.

И чуть было не отскочил от стены, когда из темной дыры на него взглянули чьи-то глаза.

— Тьфу! Палыч! Я с тобой кони двину!

Садовский невозмутимо шарил в нише рукой.

— Тут пусто, — наконец, сообщил он. — Никакой книги.

Иван вновь поднес смартфон к дыре.

Всю заднюю стенку ниши занимал рисунок, видимо, скопированный с чьей-то фотографии.

Это было лицо молодого человека, с высоким лбом и волевым подбородком. Он смотрел из темноты прямо на них, в упор, и глаза его были глазами террориста или наемного убийцы.

— Кто это? — спросил Иван.

— Не знаю. Но лицо знакомое. Где-то я его видел.

— Главный среди художников? Гуру унибаптистов?

— Вряд ли. Но есть прекрасный способ узнать.

Садовский просунул смартфон в дыру и сделал снимок.

— Если не найду, значит это что-то личное, — сказал он и запустил интернет-поиск по картинкам. Пригляделся к вывалившимся маленьким иконкам, открыл одну и сунул экран Ивану под нос. — Нашел.

С экрана смотрел тот же самый человек.

— Это Валериан Куйбышев. Революционер, большевик. Довольно известный в свое время. В честь него даже город назвали.

— И какое отношение этот Куйбышев имеет к унибаптистам и книге?

— Ну, Ваня. Не разочаровывай меня. Очевидно же. Куйбышев — это новая подсказка. Раз книги здесь нет, значит, она есть в другом месте. И фотография Куйбышева указывает на это место.

Иван длинно выругался.

— И долго это будет продолжаться?

— Пока не найдем, что ищем! Это же прекрасно, Ваня. Тайны, загадки, расследования. Что может быть лучше?

— Лучше может быть только результат, — сказал Иван. — И вот его я как раз не вижу.

— Не волнуйся. На этот раз, думаю, дело будет проще. В городе есть только одна подходящая локация, связанная с именем Куйбышева.

— Какая?

— Об этом — завтра. Утром. Надо отсюда выбираться, пока не обнаружили.

Садовский посеменил к выходу.

— Знаешь, что, Палыч, — буркнул Иван, поднимаясь следом за ним по лестнице. — Ты мне лучше сейчас про эту локацию все расскажи. Поеду, гляну. Времени у меня нет до утра ждать.

Он выбрался наружу и замолчал.

По траве и стенам башни бегали синие огни от припаркованных рядом полицейских автомобилей. Человек десять сотрудников не спеша бродили по окрестностям.

У входа в башню стояла Маша.

— Вот вы где, — холодно сказала она. — Живо в машину. Оба. У нас еще один труп.