Красная башня

Сергей Че, 2021

Что общего между убийством простого бездомного и большой политикой? Между похищениями детей и заброшенными штольнями, которые лабиринтом тянутся под всем городом? Между давно потерянной древней книгой, старыми городскими легендами и коронавирусной эпидемией? И почему убийца оформляет трупы жертв то ли как арт-объекты, то ли как подношение языческим богам? И как все это связано с тайными организациями, международными корпорациями, шаманами, мигрантами и нацистами? Чтобы разобраться в этом, необязательно быть самым умным и самым смелым. Достаточно быть человеком, которому нечего терять. Потому что он уже все потерял. Содержит нецензурную брань.

Глава 12. Убийца

— Он говорит, что невиновен, — сказал переводчик.

Усманов хмыкнул.

— Два свидетеля видели, как он выволок тело из машины.

— Говорит, что никого не убивал.

Переводчик был из миграционной службы и сам напоминал гастарбайтера.

— Если б не убивал, не сбежал бы, — сказал Усманов. — Объясни ему, что дело выглядит просто. Свидетели. Камеры. Его пальчики на теле, колодках и цепях. Плюс бегство и протараненные полицейские машины. Если хочет себе помочь, пусть начинает говорить.

Шухрат Салимов быстро залопотал, захлебываясь и испуганно сверкая глазами. Переводчик слушал, кивал, потом повернулся.

— В общем, он не мастак говорить. Из какой-то сельской местности, видимо. Я его через слово понимаю, хотя вроде со всеми диалектами знаком.

— Зато пишет наверняка хорошо. — Усманов подвинул к ним фотографию колодки с надписью. — Знаешь, что здесь написано?

Шухрат взял лист дрожащими руками и замотал головой.

— Не знает, — сказал переводчик.

— Врешь, гражданин Салимов. Ты же в педагогическом учился. На учителя. И не знаешь, как твои предки писали?

— Э, брат! — засмеялся переводчик. — Я тоже не знаю. Так у нас тысячу лет назад писали. Это все равно, что тебя о старославянском спрашивать. Да и учился он полгода. Потом выгнали. Говорю же, разговаривать по-городскому — и то не умеет.

Усманов молча выругался и откинулся на спинку кресла.

— Пусть расскажет свою версию. Подробно. Где был. Что делал.

Переводчик повернулся к Шухрату и стал медленно, вкрадчиво расспрашивать.

Усманов встал, открыл форточку и закурил, вслушиваясь в звуки чужого языка. Таджикский был на удивление певучим и даже красивым.

— Короче, так, — сказал наконец переводчик. — Вечерами он на доставке подрабатывает. Это у нас сейчас многие делают. Люди на карантине, посылки друг другу посылают. У кого машина есть, те без работы не сидят. А тут ему даже машина не понадобилась.

— Это как? — Усманов нахмурился. — Он же на машине был. Ниссан Патрол, 1991 года выпуска. Знатный рыдван был в свое время.

— Да, но только это не его машина. Заказ на доставку ему поступил смс-кой. Там подробная инструкция. Забрать машину с посылкой, отвезти на набережную Федоровского, выгрузить посылку и раскрыть ее. Заплатили двадцать тысяч рублей за два километра дороги. Предоплатой, в бардачке лежали. Он хотел было их взять и свалить сразу, но честность помешала. Теперь жалеет, что так не сделал.

Усманов подвинул к себе пакет с вещдоками, где лежал телефон Шухрата.

— Так. Пусть показывает, где смс-ка.

— Нет ее. Удалил. По инструкции.

— И даже не подумал проверить, что везет и почему так много денег?

— Он увидел длинный картонный ящик сзади в багажнике. Решил, что это подарок какого-нибудь миллионера своей любовнице. Что для миллионера какие-то двадцать тысяч?

— Там могло быть пятьдесят килограмм героина. Или десяток засвеченных стволов. Или труп ребенка.

— Ну вы же понимаете. Это доставка. Они не лезут в посылки. Но я не удивлюсь, если окажется, что этот ваш подозреваемый, — переводчик кивнул на Шухрата, — действительно раньше героин доставлял. Деревенские, они такие, за все берутся, не раздумывая.

— То есть он приехал на чужой машине, выгрузил ящик на асфальт…

— Да. В инструкции было четко оговорено место. Рядом с пешеходным мостом, у ограждения с замочками. Он потому и решил, что это подарок любовнице.

— И что было потом?

— Вскрыл ящик. Увидел. Сперва подумал, что девочка спит, пытался разбудить. В темноте же не видно. Потом все понял. И убежал.

— Вместо того, чтобы позвонить в полицию?

Переводчик глянул на него укоризненно.

— Он? В полицию? Разве что таджикскую. А главное… Вам его дело присылали?

— Пока нет. Запрос недавно отправили.

— Он мне рассказал кое-что. Года три назад его с приятелями судили в Пенджикенте. За групповое изнасилование несовершеннолетней. Оправдали за недоказанностью. Но, сами понимаете, для него в такой ситуации выход мог быть только один.

— Из любой ситуации выход только один — чистосердечное признание. Пока в его защиту говорят только его собственные слова. Зато все улики говорят против. А раз еще и судили за изнасилование…

Шухрат дернул переводчика за рукав и что-то сказал.

— Говорит, что может помочь. Когда он подходил к стоянке, чтобы забрать машину, то видел человека, который из нее вылезал.

— Пусть опишет.

— Человек был в черной куртке с капюшоном, так что описать он его не сможет. Но он видел в какой дом тот зашел. Это был частный дом.

— Так, — Усманов забарабанил пальцами по столешнице. — Пусть назовет точный адрес.

— Говорит, ему проще показать. Название он не запомнил, но хорошо все помнит визуально.

Усманов подумал. Обычно на выезд напрашивались те, кто надеялся сбежать.

Избитое в кровь лицо Шухрата Салимова напоминало мятую свеклу. Выглядел он жалко. Надо будет разобраться с группой захвата, подумал Усманов. Что мы, гестапо что ли?

Он потянулся к коммутатору.

— Машину организуй. С сопровождением.

***

Битый час они колесили по району, заглядывая во дворы и переулки с частными домами. То ли подозреваемый не так хорошо все помнил визуально, как говорил. То ли водил их за нос.

— Чужой город все-таки, — оправдывал его переводчик. — Он тут всего три месяца. К тому же, говорит, тут что-то не так. Раскопали все. Дороги ремонтируют. Все изменилось.

— За день? — саркастически спросил Усманов.

Шухрат вскрикнул и ткнул пальцем вперед.

— Давайте тут попробуем, — сказал переводчик.

Это был запыленный тупик за очередной неофициальной стоянкой. С одной стороны тянулся бетонный забор какого-то предприятия. С другой — зеленели палисадники с покосившимися деревянными избушками.

Шухрат застыл на дороге, оглядываясь.

Усманов прошелся вокруг минивэна, пиная колеса.

— Долго еще? — спросил его водитель.

— Ты куда-то спешишь?

— Ага, на тот свет. Не хочу пугать, шеф, но кажется за нами был хвост. Какая-то обшарпанная «газель» с грязью вместо знаков. С управления за нами тащилась, как привязанная. Только не думай, что я начитался шпионских романов.

— Ты начитался шпионских романов.

— Кажется, здесь! — подбежал к ним переводчик. — Говорит, такой же забор синий.

— У нас весь город в синих заборах, — вздохнул Усманов. — Пусть дом показывает.

Шухрат закивал.

— Говорит, это чуть дальше, — сказал переводчик.

Они не успели сделать и шага.

Завизжали тормоза, и из-за поворота вылетела «газель». Развернулась ржаво-грязным боком, перегородив дорогу.

Дверь со скрипом отъехала в сторону, и на асфальт один за другим спрыгнули человек десять коренастых бородатых мужиков в камуфляже.

Один из них вышел вперед и обвел всех тусклым взглядом.

— Проклятье, — пробормотал Усманов, нашаривая кобуру и делая над собой усилие, чтобы не отступить.

— Ты здесь главный? — спросил человек, в упор глядя на него.

— Следственный комитет. Старший следователь Усманов. Стойте на месте.

Человек шагнул вперед.

— Вижу, ты меня узнал. Стало быть, знаешь, зачем я приехал.

Глеб Родионов мало походил на свои старые фотографии, где он был бритым и молодым. Теперь седая кустистая борода скрывала его лицо буквально до глаз. Да и остальные слабо напоминали стародавних нацистов в берцах и черной коже. На вид это были скорее охотники или фермеры.

— Ты отдашь мне эту мразь или я сам ее заберу, — сказал Родионов.

Шухрат отскочил назад и прижался спиной к минивену СК.

— Стойте! — Усманов поднял руку. — Никто никого не заберет. Идет следствие. И, я вас уверяю, гражданин Родионов, виновные в смерти вашей дочери понесут наказание.

— Следствие, — горько усмехнулся тот. — Знаю я ваши следствия. Диаспора занесет твоему начальству, и обезьяна уползет к себе в кишлак, целая и невредимая. Уйди с дороги, не доводи до греха.

Он махнул рукой, и десяток бородачей шагнули вперед.

— Ни с места! — заорал Усманов и выхватил пистолет. — Это нападение на сотрудников следственных органов. Еще шаг, и я буду стрелять.

— Храбрый какой, — усмехнулся Родионов. — Ты знаешь, что будет, если я начну людей собирать? Народных волнений захотел? А? Начальник? Сколько ваших начальственных голов полетит, если к вам в управление толпа придет? А если толпа придет в кремль к губернатору? Как думаешь, кого Москва козлом отпущения назначит?

Светло-голубые глаза Родионова казались безумными.

— Отдай мразь. Всем только хорошо будет.

Усманов медленно опустил руку с пистолетом на уровень его лица.

— Нет.

Родионов устало вздохнул и сразу поник, будто из него выпустили весь воздух.

— Ну, раз так, то будет вам всем бунт, начальник.

Один из камуфлированных сплюнул и прохрипел:

— Их всего пятеро, Глеб. Лучше покончим с этим здесь и сейчас.

Остальные загомонили. Кто-то достал из-за пазухи обрез.

— Не советую, — Усманов перевел ствол на него. — Если вы сейчас развернетесь и уедете, я обещаю оставить ваше правонарушение без последствий.

— Вы слышите? — обернулся к своим Родионов. — Он обещает. А что ты моей дочери пообещаешь, гребанная ты вертикаль власти?

Все разом загомонили, и сквозь этот шум прорезался вдруг визгливый голос Шухрата:

— Аллах акбар!

Бородачи взревели и рванули вперед, взметнув вверх биты и монтировки. Родионов отбросил в сторону вставшего на его пути опера, и что-то орал сбоку водитель, и из-за этого бедлама никто не услышал хлопок выстрела. Просто все вдруг замерли в одно мгновение, замолкли и уставились куда-то за спину Усманова.

Он обернулся.

Шухрат Салимов медленно сползал по борту минивена. В его лбу зияло черное отверстие, откуда толчками выдавливалась кровь.