Тонкий холод. Книга баллад

Сергей Ильин, 2022

Удавшиеся стихи – это как свидетельства кораблекрушения жизни, остающиеся в бытии, но без того, чтобы сие ключевое метасобытие воспринималось в трагической тональности, просто таков ход вещей. И все же, у иных поэтов названный основополагающий образ сквозит в подтексте, а у других зрим воочию. Автор относит себя ко вторым, тем самым откровенно продолжая поэтическую традицию Евг. Баратынского, Тютчева и Вл. Ходасевича. Стихи собраны в циклы, и эти циклы, учитывая их единую тематику и в особенности мощную внутреннюю динамику, автору хотелось бы считать сводными балладами. В таком случае, все в книге есть баллады – излюбленный авторский жанр. Как в стихах, так и в прозе. Качественная самооценка на повестке дня, разумеется, не стоит. Время само разберется.

Осень

1. Октябрь

Октябрь с чернеющих ветвей

тона последние смывает,

и в мертвой графике живей

себя природа забывает —

пока опавшая листва,

дождливым сумраком томима,

блестит, как мокрые дрова

на декорации камина.

2. Две осени

Суровый бор стенаньем сосен

читая миру свой псалтирь,

встречает северную осень,

как богатыря — богатырь,

и, преграждая путь к покою

у всех живых существ окрест,

над беспробудною рекою

чернеет косо старый крест.

Но левитановская осень,

она — как тихие слова,

что шепчет в блекнущую просинь

оцепеневшая листва,

в то время как под облаками,

едва касаясь здешних мест,

как Пастырь кроткий над веками,

неспешно веет благовест.

3. Забвение

Осенний лес как кроткий нищий,

отдав земле остаток сил,

не о тепле и не о пище —

но о забытьи лишь просил,

о том забвеньи же невнятном

холодный дождик моросил,

и мир о чем-то непонятном —

да и том уж не просил…

4. Пронзительная нота

Когда застывшим полувздохом облака

немеют в холоде невыплаканных синей,

и парк пустой, как с многоточием строка,

томит последней дорисованностью линий,

когда придуманными песнями без слов

в аллеях тлеют лихорадочные листья,

и остротой вдруг обнажившихся углов

чернеет время, как под рембрандтовской кистью,

когда, как женские усталые глаза,

ласкает в окнах ускользающая просинь,

и, как от музыки безбольная слеза,

ложится на душу теперешняя осень, —

тогда… душе приходит время просто — быть,

и кажется, оно не может прекратиться:

и ничего в нем до конца нельзя забыть,

и никому в нем до конца нельзя забыться.