Экстренное погружение

Сергей Зверев, 2011

С российской арктической буровой установки поступил сигнал бедствия, а затем связь с ней прекратилась. На помощь бурильщикам отправляется подводная лодка. Одному из членов ее команды – майору Дроздову – поручено разобраться с ЧП на месте. Буровая установка – объект особой важности. Полярники, по всей видимости, добыли образцы грунта, доказывающие, что на шельфе есть нефть. А эта информация попадает под гриф «Совершенно секретно» и автоматически становится объектом охоты зарубежных спецслужб. Худшие предположения Дроздова подтверждаются – трагедия произошла по чьему-то злому умыслу. Но кто совершил теракт? Злоумышленника надо как можно скорее вычислить и обезвредить…

5

Был поздний вечер, когда атомная подводная лодка «Гепард» уходила на задание. Заходящее солнце окрасило в розовые цвета заснеженные верхушки сопок, и только главная сопка Песчаная завернулась в пурпурную мантию. Погода как бы остановилась. Уже второй день стоял мороз, и схваченные холодом свинцовые волны глухо шлепали по бокам лодки. Однако темные тучи на горизонте предупреждали о том, что Баренцево море всегда сурово, даже если оно замерзает.

Стая серых чаек качалась на волнах рядом с «Гепардом». Время от времени одна из них запрокидывала к небу голову и кричала: «Кья, кья, кья?» как будто спрашивая: «Куда, куда, куда?»

— Куда надо, — негромко сказал старший помощник командира «Гепарда» Владимир Владимирович Тяжкороб, полный крепкий мужчина добродушного вида, который стоял на причале, покуривая, возле трапа, ведущего на лодку. В его обязанности входило проверять номенклатуру грузов, доставляемых на лодку.

Стратегический атомный подводный ракетоносец «Гепард» предназначался для действий по крупным военным центрам и городам противника. Он имел водоизмещение 35 тысяч тонн, длину 150 метров, ширину 24, максимальную скорость надводного хода 35 узлов и 30 узлов под водой. Вооружение лодки, помимо шести торпедных аппаратов, состояло из 24 новейших ядерных ракет «Булава», принятых на вооружение в этом году. И если бы материки, всякие там Евразии и Америки, имели б глаза, они бы цепенели под пристальным взглядом ее боковых иллюминаторов.

Навстречу старпому двигалась команда матросов в черных рабочих робах. На фоне залитого светом прожекторов снега они были похожи на призраков. Каждый был с поклажей — некоторые тащили деревянные ящики, у других в руках были упакованные тюки. Старший команды — капитан третьего ранга — остановился рядом со старпомом.

— Что за дикая дивизия? — Тяжкороб пожал ему руку. — Кавалерия, что ли? На подводников не похоже.

Каптри поморщился — наверно, потому, что выпил сегодня меньше стакана.

— С продсклада, — он протянул накладную.

— В первый тащи… — сказал Тяжкороб, просмотрев накладную. — А это — в трансформаторную…

Матросы по очереди стали подниматься по трапу к рубочной двери. Вскоре Тяжкороб вновь оказался на причале один.

Он много раз прощался с берегом, и у него вошло в привычку неосознанно отмечать про себя явления, которые можно было считать счастливыми приметами. Один раз это было необычно яркое полярное сияние, в другой — маленький попугайчик, неизвестно как выбравшийся из клетки и прилетевший на огонек… Кроме того, старпом считал своей обязанностью строго следить за соблюдением обычаев — не плевать в воду, не разговаривать с крановщицами, не свистеть на палубе.

— Рукавишников! — внезапно гаркнул Тяжкороб, увидев матроса, который пытался прошмыгнуть мимо него с пластиковым пакетом в руке. — Стой, твою мать! Что там?

— Спирт, — неохотно пояснил матрос, остановившись.

— То-то я смотрю, ты так торопишься… — Тяжкороб посуровел. — Почему без накладной?

— Да тут, Владимир Владимирович, — замялся матрос. — Извиняюсь, товарищ старпом… понимаете…

— Найти и доложить! Пять минут даю!

— Есть пять минут доложить!

Матрос хотел развернуться и уйти, но голос командира остановил его.

— Тащи это к доктору. Хотя нет… Отставить к доктору! Давай ко мне…

В этот момент рубочная дверь лодки открылась, и в ней показался высокий стройный офицер в черной флотской шинели с погонами капитана второго ранга. По трапу он спустился к старпому. Это был командир БЧ-4, боевой части, отвечающей за связь, кавторанг Зубринский.

— Срочная радиограмма, товарищ старпом.

Продолжая удерживать в поле зрения все, что творилось на причале, старпом повернулся к нему.

— Срочная? — подозрительно переспросил он, не спеша принимать радиограмму. Сейчас любое сообщение с берега означало для него получение какого-то нового приказа, а значит, появление новых проблем ему на голову. — Почему не Грубозабойщикову?

— Спит, — понизив голос, сообщил кавторанг. — Только прилег. За последние сутки не ложился.

— Это я и сам знаю… — Тяжкороб с недовольным видом взял листок бумаги. — Вон оно что… — присвистнув, сказал он, прочитав текст. — Слышь, Диман, к нам едет ревизор.

— Инспектор? — заинтересованно переспросил Зубринский. — Только этого не хватало.

Ему, очевидно, не хотелось возвращаться в душную тесноту подлодки. Достав пачку сигарет, он предложил одну Тяжкоробу.

— А вообще, куда мы идем, Володь?

— А леший его знает, — сделав равнодушный вид, отозвался старпом.

— Разве перед выходом тебя не инструктировали в штабе?

— Инструктировали… Так… в общих чертах… — Старпом тщательно подбирал слова. — Сказали искать какую-то ледовую буровую. Очертили район в океане, а как мы туда доберемся — это наше дело.

— Нам что, не дали точных координат?

— Сказали — передадут, когда будем в море. Главное — как можно быстрее дойти туда.

— Странно, что ты ничего не знаешь. Ты же второй человек в команде.

Тяжкороб пригладил короткую курчавую растительность на подбородке, которую он называл бородой.

— Не брызгай… Наше дело — выполнять приказы. Не можешь подчиняться — иди в ВВС, — он попытался выдавить из себя улыбку.

Зубринский затянулся глубже.

— Теперь еще этот инспектор… — он явно огорчился. Его лицо выглядело расстроенным. — Придется Грубозабойщикову поделиться властью.

Старпом бросил на него быстрый взгляд.

— Я не первый год знаю Грубозабойщикова, — убежденно сказал он, стукнув Зубринского по плечу. — У него особо не покомандуешь.

— Он хороший моряк? — Кавторанг был назначен на лодку незадолго до похода — прежний слег в больницу с аппендицитом.

— Хороший? Это я хороший… Он — отличный. Поезжай на любой флот, выйди на любой пирс, спроси любого подводника, знает ли он Грубозабойщикова? «А как же!» — другого ответа, уверен, не будет.