Абсолютный дрейф

Роман Николаевич Зимьянин, 2019

Ранним утром на окраине дрейфующего полярного лагеря находят труп одного из членов экспедиции – датского кинолога Пэра Петерсона. Разыгравшаяся непогода не позволяет вылететь на место трагедии штатной следственной группе. Ее обязанности временно возлагают на внештатного сотрудника Географического общества Гари Агатина, негласно направленного в числе остальных полярников в Арктику для организации закрытого форума этой организации.По мере опроса членов экспедиции и сбора фактов гибели Петерсона, Агатин выясняет, что погибший – член королевской семьи, прибывший на Полюс с особой миссией.

Пролог

Острые, смерзшиеся в причудливые кристаллы снежинки падали на бескрайнее ледяное поле в полной тишине: из черной небесной пустоты — на белую гигантскую льдину.

Казалось, этой беззвучной зимней идиллии никогда не будет конца. Как, вдруг, многотонное плато «взвизгнуло» и раскроилось надвое невидимой глазу трещиной.

Судя по звуку, она прошла всего в нескольких метрах от собачьей упряжки, у которой неподвижно сидел единственный созерцатель бескрайних арктических просторов: крепко сложенный мужчина привалился к нартам и всматривался сквозь легкую снежную завесу в фиолетовые проблески Полярной звезды…

Близился апрель. Перезимовавшая Арктика день ко дню все заметнее проявлялась утробным зовом заполярной весны: солнечные просветы начали «выедать» космическую темень небосвода; снега, уходившие за невидимый горизонт, уже поигрывали разноцветными переливами; и даже многолетний паковый лед, казалось, чуть ускорил роковой спуск в сторону абсолютного Юга…

На вид одинокому каюру было около пятидесяти лет. Фигура слегка располневшая, но плотно сбитая, мускулистые руки и широкое лицо, на которое густыми космами спадали заиндевевшие волосы.

На правой кисти здоровяка отсутствовали указательный и безымянный пальцы. Оттого его конечность походила на гипертрофированную куриную лапу.

Уродство «трехпалой» руки в какой-то мере скрашивал массивный золотой перстень с крупной, зеленоватой жемчужиной, на покатых обводах которой мягко поигрывал малахитовый перламутр.

На стеклянные горошины походили и глаза одинокого путника — крепкий мороз успел выстудил их до самого дна глазниц.

Каюр был мертв.