Логика прыжка через смерть

Сергей Герасимов

Перед вами — ОЧЕНЬ необычный образец «жесткой фантастики». Необычный — прежде всего потому, что жесткость ее заложена не в «научности», но — в яростной, сильной, откровенно мужской манере повествования. Потому что «стиль и почерк» Сергея Герасимова восходят к самым, пожалуй, бескомпромиссным книгам как российской, так и англоязычной научной фантастики — от «Звездного десанта» Хайнлайна и «Слэна» Ван Вогта до «Пикника на обочине» Стругацких. Безжалостный до беспросветности мир будущего, в котором осатаневшие от опасности и вседозволенности мальчишки в военной форме лихо пилотируют боевые звездолеты и с истинно юношеским азартом уничтожают себе подобных, имевших несчастье родиться «не такими, как положено» — мутантами, — выглядит у Герасимова, как ни странно, ОБАЯТЕЛЬНЫМ. Ибо жалкая и светлая искра человечности по-прежнему теплится во всех. Даже в людях...

8

Он попробовал пошевелиться и сразу понял, что тела больше нет. Жил лишь мозг, лишь разум или душа, или что там есть внутри мозга? — молекула вечности.

Стало страшно, но от страха не забилось сердце — и тогда стало еще страшнее. Он крикнул и услышал свой крик, и немного расслабился. Нет, это был не звук, но это было нечто, отличное от ничто. Нечто, отличное от ничто, так только я мог подумать, — подумал он и окончательно успокоился. — Если сейчас я душа, то похоже, что душа бессмертна. Какая разница, в каком виде существовать?

Темнота пульсировала.

Ему показалось, что вдалеке, очень далеко, так далеко, как никогда не бывает в мире живых, всплывает серое мерцание. Он попробовал приблизиться и мерцание приблизилось. Ощущение напоминало свет, но не было светом. Серое мерцание напоминало вытянутое яйцо, его поверхность неравномерно колебалось.

— Эй! — сказал он и ощутил свой оголос одновременно в себе и во всей черноте окружающей бездны, — ты меня слышишь?

Яйцо исчезло, как показалось Коре, убранное большой рукою; он ощутил, что темнота течет — из тьмы появилось черное существо в полтора человеческих роста.

Оно имело почти человеческую анатомию: ноги, руки, правда, с перепонками и на каждой по три пальца. За спиной нечто, похожее на развевающийся плащ. Морда наполовину состоит из открытого рта с тонкими губами. Во рту штук шесть длинных и тонких как шилья зубов. Такими невозможно жевать. С таким ртом можно глотать только манную кашку. Усы, похожие на кошачьи. А вся морда напоминает мышиную.

Кожа гладкая, черная, с желто-зелеными бликами — будто от света, но света нет.

Возможно, он светится сам. Неприятная зверушка. Надеюсь, она не кусается.

Зверушка посмотрела на Коре, но без всякого интереса, зевнула, открывая пасть еще шире, и уплыла вдаль.

— Кельвин? — спросил он. — Ты здесь?

— Я рядом.

— Что это было?

— Черт его знает. Здесь иногда появляются такие. Но никто не знает, опасны они или нет.

— Мы здесь долго будем висеть?

— Здесь нет времени. Мы можем провисеть секунду или вечность по нашим внутренним часам. Это не имеет значения. Обычно не больше часа; но это субъективное ощущение.

— И ты говорил, что никто никогда здесь не был?

— Разве я говорил?

— Если нам все равно здесь час сидеть, — сказал Коре, — может быть ты ознакомишь меня с заданием? Кажется, здесь нас никто не сможет подслушать.

— Наверняка подслушает, только неизвестно кто. Может быть, мы сейчас кому-то снимся.

— Тогда скажи, — спросил Коре, — какие наши интересы там? Только профилактика? Или что-то серьезнее?

— Серьезнее.

— Что?

— Многое. Например биологические испытания. Не станем же мы испытывать биооружие на себе. Они тоже пытаются испытывать на нас — так что все справедливо.

— Опять какая-нибудь молниеносная чума?

— Нет, ты несправедлив. Всякая замечательно молниеносная чума давно придумана и испытана. Мы работаем гораздо тоньше. Скажи, что тебе больше всего досаждает в жизни?

— Мне ничего не досаждает.

— А если подумать? Вещи, над которыми ты не властен?

Коре задумался.

— Меня мало что может вывести из себя, — сказал он, — но иногда мне приходится балансировать на грани. Больше всего мне досаждают некоторые люди — я с ними работаю, рядом живу или случайно встречаюсь. Есть такие, которые лезут в приятели, а сами последние сволочи; некоторые рады нагадить тебе прямо на стол и делают это при каждом удобном случае. В переносном смысле, конечно. Меня раздражает то, что с ними нельзя справиться. Юридически они невиновны. Если я, например, размажу по столу их физиономии, они подадут на меня в суд. И будут правы. Приходится с ними общаться — но это все равно, что иногда питаться экскрементами вместо энергетических таблеток. Ты это имел ввиду?

— Почти. А теперь представь себе то же самое, но удесятеренное. И представь, что каждый третий или второй вокруг тебя — такие. В твоей семье, твои напарники или члены группы. И каждый день они делают одно и тоже — с тупостью мухи, которая садится тебе на лоб. Рано или поздно ты сорвешься, а если не сорвешься, то начнешь нервничать и потеряешь свой класс. В ответственный момент такой попадется тебе под руку — и ты ошибешься. А это как раз то, что нужно твоему врагу.

— Но это трудно подстроить.

— Ничуть. Большинство телесных болезней сейчас лечат. С психическими тоже научились справляться. Идиотов и маньяков в крайнем случае изолируют. Но болезней нравственных вроде бы не существует. Но они ведь встречаются на каждом шагу; они заразны; они дают эпидемии. Любая война это эпидемия нравственной болезни. А то, о чем ты говорил, называется у нас «нравственный кретинизм». M-кретинизм, сокращенно. Это обыкновенная болезнь, которой можно заразить. Одна из многих подобных. Этим занимается целое управление по борьбе с психологическим терроризмом. Конечно, ребята работают не только по М-кретинам.

По М-кретинам больше работает группа ZZZZ.

— И многих уже заразили?

— Не мало. Но там, куда мы идем, зараженных всего шестеро. Шестеро М-кретинов, зато все чистопородны. Класика болезни. Приедем — ты их увидишь.

— Это связано с заданием?

— Может да, может нет. Но все равно ты с ними столкнешься. Мимо не пройдешь. Мимо таких не проходят.

— Подожди, я подумаю, — сказал Коре. — Если заразить половину парламента или каждого пятого в генеральном штабе? Ну, генералы просто пойдут в рукопашную, это обычное дело. Сенаторы тоже способны к мордобою. А если заразить всех? Но, если M-кретин прийдет к диктатуре? Было же два случая еще в двадцатом веке? И еще два в двадцать первом? Лучше уж сразу взорвать нашу маленькую планетку.

Меньше будем мучиться. Ты меня слышишь? Ау!

Темнота молчала.

— Ты молчишь или тебя нет? Ответь!

Молчание.

И в этот момент черный мир вдруг лопнул как мыльный пузырь.