Логика прыжка через смерть

Сергей Герасимов

Перед вами — ОЧЕНЬ необычный образец «жесткой фантастики». Необычный — прежде всего потому, что жесткость ее заложена не в «научности», но — в яростной, сильной, откровенно мужской манере повествования. Потому что «стиль и почерк» Сергея Герасимова восходят к самым, пожалуй, бескомпромиссным книгам как российской, так и англоязычной научной фантастики — от «Звездного десанта» Хайнлайна и «Слэна» Ван Вогта до «Пикника на обочине» Стругацких. Безжалостный до беспросветности мир будущего, в котором осатаневшие от опасности и вседозволенности мальчишки в военной форме лихо пилотируют боевые звездолеты и с истинно юношеским азартом уничтожают себе подобных, имевших несчастье родиться «не такими, как положено» — мутантами, — выглядит у Герасимова, как ни странно, ОБАЯТЕЛЬНЫМ. Ибо жалкая и светлая искра человечности по-прежнему теплится во всех. Даже в людях...

11

— Ты так и будешь молчать? — спросила Оксана.

— Задумался.

— О чем?

— О тебе, — соврал Коре и подумал, что, несмотря на измененную природу, люди в этом мире могли измениться не так уж сильно… Внешне, по крайней мере. Золотые глаза, звериные зрачки, отсутствие волос и ногтей. Кожа. да, еще кожа. Совсем непохожа на человеческую. Но так и должно быть, ведь кожа первая принимает удар среды. Что они едят и что пьют? Я так много не помню…

После травм память обычно восстанавливается. А сейчас? А сейчас я как стертый файл. Не думаю, что она восстановится сама. Найди знакомых и они ткбе помогут.

Если не раскусят кто ты такой. Можно сказаться больным… С такой скоростью, как мы идем, раньше ночи к поселку не доберешься. Неизвестно, какая здесь ночь… Впрочем, ночь я помню — чернота с красными иглами звезд. Здесь нет по ночам световых реклам, поэтому ночи черны, как инопланетные. Иногда движутся автомобили и свет их фар виден за десятки километров. Тому другому Я, который жил здесь, нравились эти ночи. Но куда делся он, если я в его теле? Если от него остались лишь осколки воспоминаний, несколько имен, несколько сцен чужой жизни? И хватит ли мне этого, чтобы войти в чужую жизнь? Я даже не знаю, есть ли у меня семья. Жены точно нет. Бедный Кельвин. Возможно, он не полностью стерт. Нужно попробовать.

Коре думал о нескольких вещах одновременно, для экономии времени.

Разные мысли шли слоями, на разных глубинах, не пересекались и не смешивались.

Мужчина это все-таки защита, — думала Оксана и плелась за спутником. — Все равно погибать, какая разница. Только со мной могло так получиться. А я же такая хорошая. А теперь у меня руки без ногтей и белые. Ну и пусть, чем хуже, тем лучше. Это наверно, сон, потому что у меня был такой сон, когда я знала, что не сплю, но спала. Но я же хорошо знаю, что не сплю. Как же так может получиться, что я сплю? Но у него кошачьи глаза, значит я точно сплю.

Она уже успела отстать и постепенно отставала сильнее. Вначале она шла сверху, по берегу высохшей реки, но потом сухие деревья приблизились (она отломала веточку на память об этом мире), придвинулись совсем близко и ей пришлось спуститься. Несколько раз они видели раков, переползающих дно реки, и останавливались, пропуская их. Русло реки уже трижды сделало поворот, Коре узнавал места — отмели, ямы, островки, за следующим поворотом должен быть мост.

В лесу явственно хрустнула ветка. Человек или зверь? — подумал Коре. — В любом случае этот лес не совсем пуст. Это называется идти прямо в пасть, в пасть неизвесто кому. В моей памяти нет никакой информации о хишниках. А лес должен кончиться за следующим поворотом реки.

— Все, я устала, — сказала Оксана. — Или мы отдохнем, или я умру прямо здесь.

— А как же раки?

— Пускай они меня съедят, тебе ведь меня не жалко.

Она села на песок, больше не думая о чистоте балахона. Чем хуже, тем лучше.

Останусь здесь и умру с голоду. Потом меня съедят раки, а он спокойно вернется домой и повесит мою фотографию над роялем. Лучше ту фотографию, которая снята в Сочи, в прошлом году. Но у него нет рояля? — ради такого дела купит.

— Послушай меня, женщина, — сказал Коре.

— Оксана.

— Все равно не мужчина, так что нет разницы. Дело очень серьезное.

Напрягись, подумай и вспомни о чем тебе говорит слово «Кельвин». Ну!

— Ни о чем.

— Подумай еще раз. Возможно, это слово тебе что-то напоминает. Ну кто так старается! Не вижу капель пота на лбу!

— Напоминает, — сказала Оксана. — Это слово напоминает градусник. Мы так в школе учили.

— Уже легче.

— Правда?

— Ага. Большая разница — примерно как голый в космосе и как в космосе в набедренной повязке. Попробуем еще раз. Как ты убираешь в доме?

— Мою полы.

— Бедняжка. И ты так спокойно об этом говоришь. Что такое мышь?

— Маленькая крыса.

— Еще что?

— Знаю! — обрадовалась Оксана. — Мышь — это ручка у компьютера.

— Лет, лапочка. Мышь — это робот для уборки помещений.

— Спроси еще что-нибудь.

— Где ты сейчас?

— Во сне.

— Кажется, достаточно. Понимаешь, женщина, мне должны были прислать другого человека вместо тебя, мне должны были прислать человека с инструкциями. Но ты ведь ничего не знаешь. А без инструкций мне здесь нечего делать. Как я могу выполнить задание, которого не знаю?

— Ты меня убьешь или отпустишь?

— Сейчас это одно и то же. Зачем тебя убивать если ты тоже ничего не знаешь?

— Ничего.

— Поэтому пользы от тебя никакой, а забот много. Жаль, что нельзя отправить тебя домой.

— А если попробовать?

— Попробуй, — сказал Коре. — Возьми эту штучку, вот так, и поверни ключ. Но ничего не произойдет. Аппарат еще не активирован.

Оксана повернула ключ. Ничего.

— А что же делать?

— Подождать двадцать три часа.

— Тогда будем ждать. Только я не хочу ждать в лесу. И в маленьком домике я тоже не хочу — ты очень страшный, когда близко. Особенно в темной комнате. Мне вчера уже снился кошмар. И на той неделе тоже.

— А хорошо бы поесть, — сказал Коре.

Он сказал это просто чтобы что-нибудь сказать. Есть совсем не хотелось.

— Хорошо бы.

— Только нечего.

— Ты же мужчина.

— Давай, я наловлю раков, — предложил он.

— Спасибо, сам их кушай. Я лучше с голода умру.

Она представила себя в виде скелета, обтянутого пергаментной кожей, еще живого скелета с распухшим животиком, если умираешь от голода — животик почему-то распухает. Представила и почти согласилась на раков.

— Тогда я пойду поохочусь, — сказал Коре.

— Ты думаешь, что в лесу кто-то живет?

— А почему бы и нет?

— Ты даже не знаешь, на кого будешь охотиться. Это же глупо.

— Почему не знаю? На мамонта, например.

— И ты хочешь меня оставить одну?

— Хватит ныть.

— Ладно, хватит, — согласилась Оксана.