Коридорные дети

Савва Раводин, 2021

«Коридорные дети» – нон-фикшн во фрейме романа. Главный герой пишет письмо другу детства, который много лет назад получил серьезные травмы, остался жив, но никого не узнает. Автор письма рассказывает ему о своих воспоминаниях общей юности, а также о том, какой стала жизнь сегодня. Таким образом, вы вспомните девяностые и поймете современность. В книгу включены несколько интервью. Среди героев – Евгений Понасенков, Владимир Жириновский, Валерий Гаркалин, Петр Мамонов, Армен Джигарханян, Владимир Меньшов, Виталий Манский, Евгений Ройзман, Тимур Шаов, Захар Прилепин, Евгений Комаровский, Константин Кинчев, Олег Басилашвили, Айдер Муждабаев. Содержит нецензурную брань. «Коридорные дети» – хороший роман, и я не понимаю, почему его раньше не печатали. Правда, там есть длинноты, но они есть везде. Издание этой книги полезно прежде всего потому, что она заполняет важную клетку в таблице – рассказывает о тех, о ком рассказать практически некому. И она, кроме всего, интересная. Дмитрий Быков

Рабинович

Ты спросишь, Мишаня, как у меня сложилась личная жизнь? Скажу сразу, сложилась не только личная, но и семейная — я женился на однокурснице. Правда, потом развелся. На кого я учился? Учиться пришлось по специальности. Мне в этом смысле повезло…

Первое лето после армии Соловей провел напряженно. По большому счету занимался он двумя вещами — гонял друзей-наркоманов и бухал. А между этим умудрялся еще и работать. Организация, где график дежурств был сутки через трое, называлась гордо и страшно — СВОБР (специальный военизированный отряд быстрого реагирования). На что там предполагалось реагировать, неизвестно, но все, кто там работал, называли себя спасателями.

— Представляешь, — начал свой рассказ коллега Соловья Леха Лабазов, — прихожу вчера домой, весь такой трезвый. Бутылку вина купил хорошего, продуктов вкусных. Короче, уложили мы с женой детей спать, а сами на кухню. Выпили вина, съели деликатесы. И так нам стало хорошо, уютно! Вроде как в койку пора, а мы сидим и понимаем, что поговорить-то лучше…

— И в каком возрасте наступает такой семейный климакс? — на всякий случай поинтересовался Соловей.

— Судя по мне, после сорока лет.

— По сегодняшним меркам поздно.

— Я раньше не задумывался, но, оказывается, — есть семейное счастье.

— Так я не понял, у вас до постели-то дошло вчера?

— Как только деликатесы улеглись…

После этого диалог выдохся, и «спасатели», замолчав, включили телевизор. А через некоторое время на местном телеканале прошло объявление, что в службу новостей требуются журналисты. Опыт и образование не имеют значения, главное — желание работать.

— Надо тебе сходить, — заметил лежащий на панцирной кровати Леха Лабазов.

— Ты знаешь, а я давно хотел попробовать поработать на телевидении. Музыканта из меня не вышло — так, может, журналист получится?

— Давай, попробуй. А мы потом будем гордиться, что были с тобой знакомы.

На следующее утро Соловей и впрямь отправился в офис телекомпании. Сказав секретарше, что по объявлению, присел в курилке. Вскоре появился рыжий мужчина с бородой, оказавшийся главным режиссером.

— Значит, так. Редактора сейчас нет, и общаться с вами буду я!

— А редактор кто? — спросил Соловей.

— Его фамилия Рабинович.

— Редкая фамилия, надо сказать…

— Самое главное — она русская.

Выяснив, что общаться можно на одной волне, режиссер перешел к рабочим вопросам.

— Вы телевизор смотрите?

— Да, конечно.

— Какие передачи вам нравятся?

— Если из новостей, то «Сегодня». Если из аналитики, то «Итоги» (НТВ тогда еще была порядочной телекомпанией).

— А местные новости?

— Местные не смотрю.

— Почему?

— Потому что их нет!

Улыбка с лица главного режиссера исчезла — получается, Соловей сказал ему в лицо, что тот зря работает, смотреть все равно нечего.

— Опыта у вас нет?

— Нет. И образования тоже.

— Тогда поступим следующим образом. Вы где работаете?

— Спасателем в МЧС, — почти не соврал Соловей.

— Вот и напишите о своей работе. Не больше одного листа. Напишите — и приходите завтра. Главный редактор как раз вернется из командировки.

Соловей, выйдя из офиса телекомпании, не стал откладывать дело в долгий ящик и решил написать текст сразу. Через час сочинение было готово (помогла одна знакомая, у которой был дома компьютер). Вечером случайно проходил мимо телекомпании и решил зайти. Зачем завтрашнего дня ждать, когда все равно уже готово?

На этот раз в курилке было многолюдно. Там заседали спикер городской Думы, неуловимый главный редактор, рыжий режиссер, три оператора и пара журналистов. И вся компания, кроме режиссера, была поддатая. Как выяснилось позже, рыжий не пил в принципе.

— Извините, — начал Соловей, — я свой текст принес, кто здесь главный?

— Допустим, я главный, — ответил усатый мужчина с большим животом. — А вы как сюда попали?

— Сказал охраннику, что мне надо задание отдать, он и пропустил.

— Хм, хорошее качество для журналиста — умение охрану пройти… Присаживайтесь. Может, коньячку?

— Не откажусь.

Пока Соловей представлялся, знакомясь с присутствующими за руку, главный редактор Рабинович изучал полученный текст. Через пару минут вынес вердикт:

— Я скажу так — неплохо. Главное, без соплей. Вы раньше журналистом работали?

— Нет.

— Ну и хорошо. В нашем деле легче учить, чем переучивать. Приходите утром, попробуем с вами что-нибудь сделать.

Вот так Соловей стал работать телекорреспондентом. Остается добавить (а именно этой фразой чаще всего заканчиваются новостные сюжеты в отечественном «ящике»): через какое-то время выяснилось, что в стенах телекомпании торговали наркотиками. Занимался этим звукорежиссер. Потом его посадили. Соловей узнал эти неожиданные новости от Шурика и Чалого…

В свой спасательный отряд Соловей больше не возвращался даже за трудовой книжкой. Заехал туда лишь спустя почти десять лет, как раз девятого августа 2008 года. За столом сидел Леха Лабазов и слушал «Эхо Москвы». В руках он держал сотовый телефон.

— У меня сын там!

Где «там», Соловей понял без объяснений. В эти дни в новостях была одна тема — вооруженный конфликт между Россией и Грузией. Слово «война» не употреблялось, но судя по смскам, которые Леха получал от сына, это все-таки была настоящая война. К счастью, для Лехиного сына все закончилось хорошо — вернулся невредимым. Соловей даже хотел сделать с ним интервью, но региональной прессе это оказалось не нужно. Да и вообще, писать самостоятельно о военных конфликтах в ту пору было уже не принято. В стране укрепилась цензура.