Серафина. Серебряная кровь

Рэйчел Хартман, 2015

Хрупкое перемирие было нарушено. Между людьми и драконами началась кровопролитная война. Серафина – наполовину девушка, наполовину дракон – отправляется на поиски других полукровок. Они обладают магическими силами и способны одержать победу даже над самым опасным противником. Однако настоящий враг ближе, чем кажется: одной из полукровок под силу проникать в сознание людей и драконов, порабощая их разум. До сих пор Серафине удавалось противостоять ей, сдерживая свою истинную силу. Но теперь пришло время сделать выбор: оставаться в безопасности и продолжать скрывать способности или принять свой дар и вступить в борьбу с жестоким врагом, чтобы спасти тех, кто ей дорог?

Пролог

Я пришла в себя.

Потерла глаза, забыв, что под левым налился синяк. От резкой боли мир сразу обрел четкие очертания. Я сидела на грубо отесанном деревянном полу в кабинете дяди Ормы, в глубине библиотеки музыкальной консерватории святой Иды. Вокруг меня высились стопки книг — своеобразное гнездо из знаний. Наконец на лице, нависшем надо мной, проступили черты Ормы: его крючковатый нос, черные глаза, очки, борода. Оно выражало скорее любопытство, нежели беспокойство.

Мне было одиннадцать лет. Орма обучал меня медитации уже несколько месяцев, но я ни разу не заходила в свое сознание настолько глубоко и никогда не чувствовала себя такой потерянной, вернувшись в реальный мир.

Он сунул мне под нос кружку. Я схватила ее трясущимися руками и начала пить. Мне не очень хотелось воды, но любой добрый жест со стороны моего дядюшки-дракона нужно было поощрять.

— Отчитывайся, Серафина, — произнес он, выпрямившись и поправив очки на переносице. В его голосе не было ни теплоты, ни раздражения. Орма в два шага пересек комнату и уселся на стол, не утруждая себя тем, чтобы сначала убрать с него книги.

Я слегка подвинулась на твердом полу. Чтобы предложить мне подушку, нужно было обладать способностью сопереживать, которой у дракона — даже в человеческом обличье — никогда не могло бы быть.

— Сработало, — прохрипела я голосом престарелой лягушки. Сделав еще глоток воды, я начала заново: — Я представила себе сад фруктовых деревьев и вообразила того порфирийского мальчика среди них.

Орма сложил руки на груди — на нем был серый дублет, — переплел пальцы и посмотрел на меня долгим взглядом.

— Удалось ли тебе вызвать истинное видение о нем?

— Да. Я взяла его за руки, а потом… — Мне было трудно объяснить то, что случилось дальше, — тошнотворное головокружение, словно мое сознание засасывало в воронку. Я слишком устала, чтобы вдаваться в подробности. — Я увидела его в Порфири. Он играл рядом с храмом, бегал за щенком…

— Не было ни головной боли, ни тошноты? — прервал меня Орма, чье драконье сердце нельзя было смягчить рассказами о щенках.

Я покачала головой, чтобы понять наверняка.

— Нет.

— Ты вышла из видения по собственной воле? — Он словно зачитывал вопросы из какого-то списка.

— Да.

— Ты контролировала видение, а не оно тебя? — Еще одна галочка. — Ты дала имя символическому воплощению этого мальчика, живущему в твоем сознании, иными словами, его аватару?

Я почувствовала, как краснею, хотя это было глупо. Орма был неспособен посмеяться надо мной.

— Я назвала его Фруктовой Летучей Мышью.

Орма серьезно кивнул, словно это было самое звучное и удачно подобранное имя на свете.

— Как ты назвала остальных?

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Где-то за стенами кабинета Ормы фальшиво насвистывал монах-библиотекарь.

— Я… я должна была разобраться и с остальными тоже? — наконец проговорила я. — Разве нельзя немного подождать? Если Фруктовая Летучая Мышь не будет выходить из своего сада и наполнять мое сознание видениями, мы точно…

— Как ты заработала этот синяк? — спросил Орма. В его взгляде было нечто ястребиное.

Я поджала губы. Он прекрасно знал ответ: на вчерашнем уроке музыки меня охватило видение: я упала со стула и ударилась лицом об угол стола.

«Хотя бы свою лютню не разбила», — вот и все, что он тогда сказал мне.

— Однажды ты потеряешь сознание на улице, и тебя переедет какая-нибудь карета. Это лишь вопрос времени, — произнес Орма, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. — Промедление для тебя — непозволительная роскошь, если, конечно, ты не планируешь провести обозримое будущее лежа в кровати.

Я аккуратно поставила кружку на пол, подальше от книг.

— Я не хочу приглашать в свое сознание всех сразу, — сказала я. — Некоторые из этих существ просто кошмарны. Ужасно, что они без спроса вторгаются в мою голову, но…

— Ты не улавливаешь сути, — мягко перебил меня Орма. — Если бы гротески вторгались в твое сознание, какая-нибудь из наших медитаций уже помогла бы тебе с этим справиться. Твой мозг сам ответственен за то, что происходит: он неосознанно призывает их. Аватары, которых ты создаешь, смогут образовать между вами настоящую, неразрывную связь, так что твоему разуму больше не придется неуклюже бросаться за этими сущностями. Если тебе захочется их увидеть, нужно будет лишь обратить взор внутрь себя.

Я не могла представить, что когда-нибудь захочу навестить кого-то из них. Внезапно вся тяжесть этой ноши упала на мои плечи. Я начала со своего любимчика, с самого дружелюбного существа из всех, а у меня уже не осталось никаких сил. Мой взгляд снова стал туманным, и я тут же вытерла рукавом здоровый глаз. Мне было стыдно лить слезы перед своим дядей-драконом.

Он наблюдал за мной, склонив голову набок, словно птица.

— Ты не беспомощна, Серафина. Ты… Почему не существует слова «помощна»?

Этот вопрос так сильно его озадачил, что я невольно рассмеялась.

— Но что мне делать дальше? — спросила я. С Фруктовой Летучей Мышью все было очевидно: он всегда лазает по деревьям. Тот кошмарный болотный слизняк, пожалуй, может валяться в грязи, а дикаря я помещу в пещеру. Но что с остальными? Какой сад мне построить для них?

Орма почесал свою накладную бороду. Мне часто казалось, что она его раздражает.

— Знаешь, что не так с вашей религией?

Я непонимающе моргнула, пытаясь связать этот вопрос со своими.

— В ней нет полноценного мифа о создании мира, — продолжил он. — Ваши святые появились шесть-семь сотен лет назад и прогнали с этих земель язычников — стоит добавить, что у них как раз была вполне приемлемая легенда о солнце и о самке дикого тура. Но почему-то ваши святые не потрудились сочинить историю о происхождении всего живого. — Он протер очки подолом дублета. — Знаешь ли ты порфирийскую легенду о создании мира?

Я бросила на него многозначительный взгляд.

— Увы, мой учитель не уделяет достаточно внимания порфирийской теологии. — В последнее время дядя обучал меня сам.

Орма не обратил на мою колкость никакого внимания.

— Она довольно короткая. Два бога-близнеца, Неизбежность и Случай, бродили среди звезд. Что должно было произойти, происходило; что могло произойти, происходило иногда.

Я ждала продолжения, но его, видимо, не было.

— Мне нравится эта легенда, — продолжил он. — Она соответствует законам природы, если не считать того, что в ней упоминаются боги.

Я нахмурилась, пытаясь понять, зачем он рассказывает мне все это.

— Ты думаешь, мне надо создать оставшуюся часть сада таким же образом? — предположила я. — Пройтись по своему сознанию, словно я богиня?

— Это не богохульство, — пояснил Орма, надев очки и снова обратив на меня свой пронзительный взгляд. — Это метафора, как и все то, что ты строишь в своем сознании. Нет ничего плохого в том, чтобы быть богиней собственных метафор.

— Богинь нельзя назвать беспомощными, — сказала я с храбростью, которой не ощущала.

— Серафину нельзя назвать беспомощной, — серьезно произнес Орма. — Этот сад станет твоим бастионом. Благодаря ему ты будешь в безопасности.

— Как бы мне хотелось в это поверить, — пробормотала я. Мой голос снова напоминал кваканье лягушки.

— Возможно, вера помогла бы тебе. Эта способность человеческого мозга приводит к интересному нейрохимическому эффекту…

Но я уже не обращала внимания на его лекцию. Я уселась поудобнее — согнула ноги в коленях и положила на них ладони, — а потом закрыла глаза, дыша все глубже и медленнее.

Я спускалась в другой мир.