Заговорщики

Роман Ра

Осталось в прошлом время кровопролитных битв и жестокого правления империй. Императоры свергнуты, королевства объединены, почти тридцать лет всем бескровно правит один человек.Но король стар и не имеет наследника, а замок полнится недовольствами его праздной жизнью.Шестеро заговорщиков намерены пойти на измену, чтобы раз и навсегда разрешить застоявшиеся проблемы.

Совет

Тем временем на самом высоком этаже замка через коридор не спеша брёл король. Его тяжёлая от выпитого голова несла корону и заботы о королевстве. Самодержца неизменно сопровождал капитан королевской стражи Томас, бывший при нём кем-то вроде личного телохранителя. Всего пара десятков метров отделяли королевские покои от зала совета, перенесённого поближе из прежнего, более просторного помещения.

— Простите, что заставил ждать, господа! — сказал король, зайдя внутрь. Томас прошёл следом и закрыл дверь.

Комнатка была тесной и скромно обставленной: грубо сколоченная стойка, устланный подушками стул для короля (остальным полагалось стоять), небольшой стол перед ним. Возле стены располагались сиры Кротспот и Румчестер, за стойкой трудился писарь мистер Пэн, рядом замерла сутулая фигура казначея мистера Койна, а извечно улыбавшийся лекарь мистер Роб ютился у входа.

— Мы уже подготовились, ваше величество, — доложил сир Кротспот, — пожалуйста, проходите, — и подал руку.

Король сделал мягкий жест, означающий отказ, самостоятельно прошёл к столу и, вздохнув, сел. Томас занял своё место справа от королевского стула.

— Сколько там в сегодняшнем списке, мистер Пэн?

— Восемнадцать пунктов, ваша милость.

— Начнём с восьмого. От первых семи всегда в сон клонит.

— Как скажете, ваша милость. — Писарь пробежался глазами по бумаге. — Есть жалобы на лорда Гримуара.

— Это ещё кто?

— Лорд-правитель сорок второго региона, — вкрадчиво подсказал кастелян.

— К чёрту ваши цифры, как называется?

— Великий, — заметно тише сказал сир Кротспот.

— Великий… — задумчиво повторил король. — Ну и что там стряслось?

— Крестьяне жалуются, ваша милость, — сообщил мистер Пэн.

— Кто жалуется?

— Крестьяне…

— Нет, имена есть? Их поддержал какой-нибудь другой лорд, или кастелян, ну или хотя бы старейшина, подписавшийся под жалобой своим именем?

— Нет, ваша милость.

— Тогда как мы можем верить написанному? Любой негодяй может очернить репутацию благородного человека!

— Но ваша милость — если написанное здесь правда, то там нарушаются многие ваши указы. Можно хотя бы проверить это сообщение…

— Такие проверки слишком дорого нам обходятся. Верно, мистер Койн?

— Именно так, ваша мудрость, казна сейчас и без того в весьма плачевном состоянии.

— Так оставим же этот пункт без рассмотрения. Давайте дальше, что там ещё?

— Девятый пункт: в городе растёт бедность, — зачитал писарь.

— Господь всемогущий, мистер Пэн, оставьте это кощунство. Никакой указ короля не может запретить людям быть бедными!

— Я не предлагал запрещать, ваша милость…

— При текущих расходах казна не может содержать такой город, — вдруг вмешался казначей.

— Да повысьте же вы налоги! Мне ли вас учить?

— Последнее увеличение налогов и привело к росту бедности, ваша мудрость.

— И полученных средств всё равно не хватает на содержание города? Как такое вообще возможно?!

Неожиданно воспрянув духом, Мистер Койн настолько осмелился выразить своё недовольство открыто, что в то короткое мгновение ему даже показалось возможным переубедить короля словами или придержать, пока их безнадёжная затея не обзаведётся хотя бы подобием приемлемого плана:

— Их вполне хватало бы на содержание, но почти всё уходит на оплату пиров. Возможно, если бы…

— Я не могу заставлять моих гостей голодать, мистер Койн, — возразил король спокойно. — Так что налоги мы снижать не будем, а с городом как-нибудь справимся. Подданные обязаны любить короля и терпеть неудобства, покуда на то его воля.

— Мы неприлично много должны банку седьмого региона, — напомнил казначей. — Недавно у меня состоялся пренеприятнейший разговор с одним из советников лорда…

— Лорд Фортуна — отличный мужик! — воодушевился король. — Мы славно побеседовали в последний раз. Уверен, мне удалось выбить нам отсрочку.

— Может, вашей милости стоит лишь немного скромнее и реже проводить пиры…

— Вы никак с ума сошли, мистер Пэн?! — воскликнул пожилой кастелян замка. — Как правитель объединённого королевства будет выглядеть, если станет вдруг скромничать на собственных пирах? Как отнесутся знатные гости к такому королю?!

— Благодарю, сир Кротспот, но я могу и сам ответить. Писарь, пишите: для победы над бедностью будем искать другое решение, пиры будут проходить как обычно.

— Слушаюсь, ваша милость, — беззвучно вздохнул тот и принялся царапать пером. — Пункт десятый: служители храма жалуются на потаскух.

— Плохо выполняют свои обязанности? — тут король, казалось, насторожился.

— Нет, их просто стало слишком много.

— Как может быть много потаскух, мистер Пэн? Настоящему мужчине никогда не бывает слишком много потаскух. К тому же вы сами только что говорили о бедности, а потаскухи, как мне известно, ублажают мужчин за деньги. Вы кончайте эти глупости!

— Слушаюсь и повинуюсь, ваша милость.

— А эти служители пусть поменьше думают о тех радостях, от которых сами же и отказались. Давайте дальше!

— Пункт одиннадцатый: охота на горных баранов.

— Ох! — воскликнул король. — Бараны, когда же вы собираетесь поехать на них охотиться?

— Боюсь, что никогда, ваша милость. Я не охотник.

— Да знаю я, что вы не охотник! За дурака меня держите? Когда поедут охотники? Если не знаете, то пришлите ко мне этого егеря Хантса, пусть доложится о своих соображениях!

— Боюсь, мистер Хантс тут не поможет… наши охотники не могут охотиться на баранов.

— Как же так? Я ел однажды барана на каком-то пиру. Но я совсем не помню, что это был за пир, и с удовольствием бы освежил свои воспоминания сочной бараньей ногой.

— Бараны водятся слишком далеко, наши охотники просто не довезут мясо свежим, — вновь подсказал сир Кротспот.

— Ах, верно! И я запретил охотиться на баранов, потому что сам не могу их есть.

— Именно так, ваше величество. Боюсь, лорды возмущены, что на их пирах больше не подают баранины.

— Так и должно остаться: никакому подданному не дозволяется потчевать тем, чем не может потчевать король. Хорошо сказал, не правда ли? Писарь, так и запишите!

— Пункт двенадцатый, — сказал мистер Пэн, дописав предыдущий указ. — Некоторые горожане жалуются на круглосуточную работу таверн.

— Ну, работать больше они просто не могут. Разве что учёные из Звёздного нашли способ увеличить продолжительность суток. Они нашли способ, сир Румчестер?

— Насколько мне известно, нет, — камерарий даже удивился, что такой вопрос был адресован ему.

— Что там в тринадцатом пункте?

— Ходят слухи, что в городе орудует убийца, — зачитал писарь.

— Слухи?! — король чуть не подскочил. — Что это опять за чушь, мистер Пэн? Если бы в городе обосновался убийца, то стража бы давно доложила об этом!

— Боюсь, что не обо всём известно страже…

— И что скажете? Многих убил этот ваш так называемый убийца?

— Четверых на прошлой неделе, ваша милость.

— Четверых?!

— Но нам не обо всех известно…

— Мистер Пэн! Люди умирают. Бедняки умирают, купцы умирают и даже мы с вами однажды умрём. Просто примите сей естественный порядок вещей. А если вашего убийцу не зовут смерть, то это не стоит моего времени.

— Инициативная группа от горожан просит допустить их представителя на следующий пир.

— Это можно. Уверен, казна всё покроет. Верно, мистер Койн? Впрочем, вашего ответа мне и не требуется. Пока что я тут король, — король рассмеялся.

— Ваша милость, я не думаю, что стоит допускать их на пир, — возразил писарь.

— Это ещё почему?

— Люди могут возмутиться размахом ваших празднеств, начнутся недовольства.

— Никаких недовольств не будет, мистер Пэн, — со всем своим авторитетом заявил сир Кротспот. — Подданные любят его величество, а после столь роскошного приёма полюбят ещё сильнее и будут думать лишь о том, как бы попасть на следующий пир.

— И вновь благодарю вас, сир, — король закатил глаза, — и всё же — всё верно, я и сам бы лучше не сказал.

— Какой там дальше пункт?

— Пятнадцатый, ваша милость.

— Опять про дороги?

— Да, улицы совсем размыло…

— Дождь уже стих — сами подсохнут. Шестнадцатый?

— Стражники просят увеличить им жалование…

— Увеличим. Мистер Койн, проконтролируйте.

Казначей фыркнул.

— Потому что таверны повысили цену на выпивку, — закончил писарь.

— Неважно. Дальше!

— Семнадцатый пункт, уже от нас.

— От кого — нас?

— От королевских слуг, ваша милость.

— Личное прошение, которое вы решили включить в доклад? — удивился король. — Неужели я когда-то отказывался выслушать вас без этих формальностей?

— Боюсь, что мистер Пэн не мог попросить напрямую, — сказал сир Румчестер. — Это коллективное обращение, а не его личное.

— Хорошо, что за обращение?

— Старая фрейлина, — сказал писарь. — Мы не понимаем, почему она продолжает ходить в покои королевы.

— Да и почему у покойной вообще есть покои, — наконец высказался мистер Койн.

— В самом деле, ваше величество, она безумная старуха, — не удержался сир Кротспот.

— И куда девается вся та еда, что она относит королеве? — оживился сир Румчестер.

— Клянусь вам, она гниёт на ходу! — не смог смолчать и лекарь Роб.

— Вижу, вам всем это небезразлично, — вздохнул король. — Сам не знаю, чего ради. Жаль старуху, и всё тут. Пусть уж доживёт свой век за любимым занятием, ничего страшного не случится.

— Я бы не был так уверен, — обеспокоенно сказал камерарий.

— Я знаю, что вы в состоянии справиться с любым происшествием, сир. Господа, я устал, давайте заканчивать. — Король встал и пошёл в противоположный конец комнаты — на выход.

— Ваша милость, есть ещё восемнадцатый пункт! — воскликнул писарь.

— Перенесите на следующий совет. И поместите в первую семёрку, он наверняка слишком скучный.