Эта ужасная и прекрасная жизнь

Розалия Степанчук

Автобиографический роман, позволяющий окунуться в атмосферу конца 50-х – начала 80-х гг. ХХ века. Перед нами проходит жизнь героини с её победами и разочарованиями.

СВАДЬБА. РАЗОЧАРОВАНИЕ

5 ноября родители Зои встали раным-рано. Вынесли из комнаты всю мебель. Вдоль стен расставили столы, оставив середину комнаты свободной. Недостающие столы и стулья, вилки и ложки, тарелки и стаканы — принесли соседи. Народу будет много. Вдоль столов на стулья положили доски. Мама очень хорошо всё обустроила: накрыла столы белыми простынями, а для молодых — белую, вышитую своими руками скатерть, и поставила букет живых роз в вазе. Розы отец заранее привёз из совхозной теплицы. К приходу гостей столы были накрыты, хватало и еды и выпивки. Гостей приглашали на 12 часов, но некоторые нетерпеливые пришли уже в 11. К двенадцати все собрались, с трудом разместились за столами. На свадьбу пригласили директора совхоза с женой. Все гости со стороны невесты, и друзья жениха разместились за одним столом. Остальные 4 стола были заняты родственниками жениха. Поначалу они чувствовали себя скованно. Но после 3 — 4 стаканчиков расслабились. Только началось веселье, как в дверь громко застучали кулаком и палкой: «Как в сказке — какая-нибудь злая фея пришла испортить свадьбу», — подумала Зоя. И точно! Дурные предчувствия редко бывают ошибочными. В комнату вошла огромная чёрная старуха с красными воспалёнными глазами. Все замерли. Тут жених вскочил: «Тётя Еня, проходи, садись вот сюда!» И он посадил её за столик рядом с его друзьями. Как потом выяснилось, имя Еня — сокращённое от Евгении — двоюродная сестра свекрови. Это была легендарная женщина. Во время войны она работала на скотобойне, убивала быка одним ударом кувалды. Пила тёплую кровь убиенных быков, а водку из стакана не пила, а выливала всю бутылку в миску, крошила туда хлеб, и выхлёбывала ложкой всё до капли. Теперь ей было уже за 70, силы были уже не те, быка, пожалуй, она уже не убьёт, но свалить мужика одним ударом она ещё могла. Замужем тётя Еня никогда не была, детей не имела. Сев за стол и увидев стопки, она коротко пробасила: «Кружку!» И достала из кармана широкой юбки свою кружку, в которую вошла целая бутылка водки. Она с трудом поднялась, опираясь на свою мощную эбонитовую палку, и коротко прокаркав: «Пью за молодых», — залпом выпила всю водку. Потом приказала: «Невесту покажите!» Виталька подтолкнул, и Зоя встала. Она в день своей свадьбы была в белом платье с широким шифоновым бантом на тонкой талии, это был наряд с выпускного школьного бала. На пушистых волосах — белый восковой веночек. Посмотрев на невесту, тётя Еня пробубнила: «Тошша шибко, а так-то ничё», и, привалившись к плечу Васьки Уфимцева, сидящего рядом с ней, захрапела, но минут через 20 очнулась, и уже сидела, как ни в чём не бывало. Больше она пить не стала, она свою норму выпила. Выпили, поели, все тосты сказали, и давай плясать под гармошку с частушками на Уральский манер: «Ты пошто меня шабаркнул балалайкёй по плешю — я по то тебя шабаркнул — познакомиться хошю». Или: «Ты куда меня повёл такую косолапаю — на ту сторону реки, иди, не разговаривай!» Частушек было очень много, были и скабрёзные.

Наплясавшись и напевшись, сели за стол, попили-поели. И тут наш директор вместе с женой спел шуточную украинскую песню: « Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела, ты ж мене, молодого, с ума-розуму звела». Зоя впервые слышала настоящую украинскую речь. Песню гости приняли на ура.

Жених упился раньше всех, его положили на бабушкину кровать, так что воровать невесту по обычаю было не у кого. Он проспал часа 2, потом его разбудил кто-то из гостей. Он встал помятый и заспанный. На нём была красивая светлая рубашка, подаренная Зоей на день рождения. Теперь она совсем не походила на наряд жениха, а её хозяин на жениха. Какой невесте это понравилось бы? Вот и Зое не понравилось. Но надо было держать лицо, и не портить веселье. Тут новобрачному поднесли ещё стаканчик, и он ожил, но ненадолго. На другой день он не помнил, как прошла свадьба. А, тем временем, свадьба продолжалась. Решили катать на санях родителей жениха и невесты. Виталькиной матери было уже 62 года, она была всего на 3 года моложе Зоиной бабушки, и она наотрез отказалась кататься на санях. Зоиным родителям тоже было не до этого — им надо было перемыть горы посуды ко второму столу. Тогда решили катать сватов. Те согласились. Парни притащили наши «новогодние» сани и с гиканьем и свистом, в сопровождении гармониста, повезли сватов по улицам посёлка, держась за оглобли саней. Жених, не поняв в чём дело, и куда все поехали, тоже повалился в сани и катался вместе со сватами. О невесте он и думать забыл. А она сидела за разорённым столом, охваченная обидой и разочарованием. Не такою она представляла свою свадьбу. Мама утешала: «Не расстраивайся, это он от радости. Пройдёт свадьба и всё снова встанет на своё место». Но Зоя уже не сомневалась, что никогда и ничего не встанет на своё место. Она уже поняла, что не туда попала, глядя на Виталькину родню, и на него самого. Они, как гусь и гагара — птицы разной породы, у них разный взгляд на жизнь, разные семейные отношения, разное восприятие и вкусы. И тут ничего не изменишь. Оказывается, подумала Зоя, в жизни бывает так, что находишь не то, что ищешь. Вот так, всю жизнь человек и утрачивает иллюзии, накапливая житейский опыт. Жалко родителей, себя, Витальку и его мать. Она-то сразу поняла, что её сын и сноха не пара. Ему больше подошла бы Люся — спокойная, непритязательная, хозяйственная, менее впечатлительная и эмоциональная, но он выбрал Зою. А у Люси по-прежнему не было парня.

Свадьба продолжалась. Вернулись «катальцы», и сразу за стол. Жених немного очухался на свежем воздухе, и, наконец, увидел свою наречённую. «Постарайся пить поменьше, это не простая пьянка, а наша свадьба», — прошептала она. Он согласно кивнул головой. Но к концу свадьбы набрался так, что не смог уйти домой. А тут ещё тётя Еня отколола номер. Васька Уфимцев, разгорячённый тасканием саней, полез на своё место за стол, и нечаянно задел её ногу. Та покрыла его матом, перекрывая все звуки за столом. Он начал оправдываться: «Тётя Еня, простите, я нечаянно. Ну, стукните меня палкой в наказание», и повернулся к ней спиной. «Ну ладно, ладно, прощаю», и легонько стукнула Ваську вдоль спины своей палкой. Васька охнул, и не смог разогнуться до конца вечера. На другой день он на свадьбу не пришёл, а пошёл в травматологию, и лечился 2 недели.

Гости разошлись поздно вечером. Жених мирно спал под столом. Отец залез под стол, и заботливо подложил зятю маленькую подушку под голову. Невеста, сняв свой наряд, убирала со столов посуду и остатки пищи. Белые скатерти стали цветными, цветы в вазе пришлось убрать ещё до прихода тёти Ени. Родители были довольны, что всем хватило еды и выпивки. От усталости они едва таскали ноги, и были рады, что этот день, наконец, кончился. Когда всё убрали, перемыли посуду и полы, родители расстелили матрас и легли на пол — у них уже не хватило сил поставить кровать. Зоя легла на свою раскладушку в бабушкину комнату. Бабушка поняла её состояние: «Не надо из всего делать трагедию, сразу его не изменишь, надо время и терпение». И Зоя успокоилась и уснула. Если бы Зоя тогда узнала, что ни время, ни терпение ничего не изменят, кто знает, как сложилась бы её жизнь, но сослагательное наклонение «бы» ничего в жизни не меняет. И Зоя, устав за день, мирно спала.

Ночью её разбудил Виталька — он звал её домой. Когда Зоя наотрез отказалась, он «ввинтился» к ней на раскладушку, так и проспали до утра.

На следующий день свадьба гудела на землянках. Бабушка не пришла — она осталась с малышами. Из гостей со стороны невесты пришли только отец с матерью и подруга Люся. По правилам, на второй день за гостями ухаживают молодые супруги. Ни водки, ни вина не было, а было только две большие молочные фляги браги. Никаких разносолов тоже не было, гостям варили пельмени. Их делали все родственники, заморозили и принесли матери морожеными. Пельмени варил Виталька, а Зоя разносила тарелки.

Гуляли целый день, плясать под гармошку выходили на улицу, благо холод был около минус 8. Это не мороз для уральцев, особенно, когда внутри у каждого 40 градусов. К вечеру все разошлись. Зоя с золовкой Полиной, самой трезвой из гостей, всё прибрали, помыли. Мужчины поставили на место кровати и стол. И все вздохнули с облегчением. Полина позвала мать с собой, но та отказалась, ссылаясь на больные ноги. Наутро от свадьбы остался только запах перегара, и горечь разочарования в душе невесты.

7 ноября Виталий пошёл со своим цехом на демонстрацию, Люся тоже пошла с училищем, а Зоя идти с Виталием отказалась — решила отдохнуть. Она прилегла и перебирала в памяти все события её короткой семейной жизни. Слишком поздно она вспомнила умные слова древнего философа — кто нетерпелив к решениям и действиям, тот спешит к неудачам. Свекровь вздыхала на соседней кровати. Варить ничего не стали, т.к. осталось много варёных пельменей. В комнате не было ни радио, ни телевизора, тишина, как в склепе. Денег на телевизор не было. Ведь Виталия 3 года не было дома. Вернувшись из армии, он должен был одеться, обуться, да ещё свадьба подоспела. Деньги зарабатывал только Виталий, а мать пенсию не получала — у неё не было трудового стажа. А по старости без стажа в те годы пенсию не давали. Свою зарплату сын полностью отдавал матери — она вела домашнее хозяйство. Зоиного согласия никто не спрашивал, да и ладно.

Устав от невесёлых дум, Зоя решила пойти к родителям. Посмотрела по телевизору демонстрацию, праздничные концерты, поиграла с малышами. Праздники тогда были зрелищные и в них принимало участие всё население страны, от мала — до велика. В детском саду дети учили стихи: « День 7-го ноября на листке календаря. Посмотри в своё окно — всё на улице красно. Вьются флаги у ворот, музыка играет…». Так оно и было. На демонстрацию ходили семьями, несли флаги, транспаранты, шарики, букеты осенних листьев, вырезанных из бумаги. У всех было приподнятое настроение. После демонстрации шли в гости или принимали гостей. Но Зоя почему-то в этот раз не радовалась празднику.

Только начала собирать свои вещички, чтобы отнести их в своё новое жилище, как отец позвал её к окну: «Твой благоверный возвращается с демонстрации». Глянула — лучше бы не глядела. Как говорится: видеть тебя одно удовольствие, не видеть — другое. Оделась и пошла домой, предвидя, что не найдя её дома, он придёт к её родителям, а они ещё не отдохнули от свадьбы. Помня совет бабушки, Зоя решила — никаких упрёков и вопросов. Она уже поняла, что поговорка — каждый сам себе судья — сомнительна, чаще — сам себе адвокат. Вот и Виталька всегда найдёт себе оправдание. Да и праздник на дворе. Завтра начнутся трудовые будни, новый день — новые заботы.

На другой день вечером Виталька пришёл домой, когда Зоя уже вернулась из училища. И не с пустыми руками: на деньги, которые им подарили на свадьбе, он купил редкую в то время вещь — магнитофон с бобинами. Он стоил дороже простенького чёрно-белого телевизора. Ошеломлённые мать и Зоя молча смотрели на Виталия, а он не мог понять, чем они недовольны. Зоя: «Лучше бы ты купил телевизор с антенной». Мать: «Денег и так не хватает!» Но он их быстро успокоил: « Не ворчи, мам, денег всё равно не хватает. А телевизор можно посмотреть и у тёщи». Зоя: «Что же ты со мной не посоветовался?» — «Я думал, ты меня одобришь, сама же говорила, что скучно». Спорить дальше было бесполезно. А Виталька с упоением возился с новой игрушкой, он изучал кнопки и рычажки, быстро во всём разобрался, и включил магнитофон. Звук был мутный, не чёткий, но было понятно, что на бобине записана заграничная музыка, в основном, латиноамериканская. И вдруг что-то щёлкнуло, и музыка пропала. Оказывается, лопнула тонкая магнитная лента. Но Виталий уже знал, что её можно склеить, и склеил. Лента рвалась часто, но он всё равно был доволен своим приобретением. Теперь, приходя домой, он сразу включал магнитофон, и в доме стало веселее. Правда одна и та же музыка быстро надоела, и Зоя предложила: «Пойдём на танцы или в кино, и самодеятельность мы забросили». И услышала в ответ: «Что на танцах — то делать? Туда ходят, чтобы найти себе пару. Мы с тобой нашли. На кино у нас пока денег нету. А кружок нам скоро всё равно не понадобится, будешь ребёнка рожать». И остались они дома: « Ту ли я пару нашла — вот вопрос? И второй — заменит ли мне Виталька и его землянка всё, что за её пределами? — Вряд ли», — подумала Зоя, но ничего не сказала. Зато в ближайшее воскресенье они купили на базаре этажерку — надо же было куда-то ставить магнитофон и Зоины учебники. Теперь Зоя, приехав из училища, вечерами, вышивала салфеточки на этажерку.

Оставалась ещё одна не разрешённая проблема — пружинный матрас, он сильно осложнял молодым жизнь, и их медовый месяц грозил стать горчичным. Пришлось выставить матрас в кладовку, а вместо него настелить доски и на них положить толстый ватный матрас, принесённый с родительской веранды. Сколько было радости!

Сразу после свадьбы Зоя призналась свекрови, что совсем не умеет готовить и попросила: «Мама, научи меня, я быстро всё запомню». Но мать и сама не очень была сильна в разносолах. Основной её конёк — мучные блюда — пельмени с капустой, с грибами, рыбным фаршем, с картошкой, редко с мясом. Блины, которые она пекла в русской печи, не переворачивая, и пироги. Супы у неё получались не вкусными, не то, что у Зоиной мамы: «Буду учиться у мамы, варить супы и борщи».