Эта ужасная и прекрасная жизнь

Розалия Степанчук

Автобиографический роман, позволяющий окунуться в атмосферу конца 50-х – начала 80-х гг. ХХ века. Перед нами проходит жизнь героини с её победами и разочарованиями.

ИХ НРАВЫ

Лёжа без сна, Зоя мысленно перебирала события своего короткого замужества, и поняла, что у Витальки с детства был перед глазами семейный уклад его сестёр. Помогать жене, у них было не принято, и даже считалось зазорным. Младшая сестра Нинка, на седьмом месяце, сидит за столом и просит мужа, растягивая слова: «Воло-одя, достань из ямы карто-ошки». Тот просьбу проигнорировал. Она повторила просьбу ещё пару раз с тем же результатом, при этом, он с угрозой посмотрел на неё. Тогда она поднялась и пошла в огород. Там, прямо под окном, где сидела вся компания, и была глубокая яма. Зоя сильно недолюбливала Нинку, и было за что, но, глядя, как Нинка, неуклюже поворачиваясь со своим пузом, пытается пролезть в отверстие лаза и нащупать ногой хлипкую лесенку, она не выдержала, накинула телогрейку и побежала на помощь. Нинка, наконец, спустилась, набрала большое ведро картошки, тяжело кряхтя, подняла его над головой, Зоя перехватила ведро, стоя в снегу на коленях, и высыпала картошку в мешок. Достав 3 ведра, они дотащили мешок в сени. И никто! Ни сёстры, ни брат, ни мать, не встали, чтобы помочь. Таких примеров она вспомнила достаточно, и решила, что у неё в семье этого не будет. Как-то в выходной, когда матери не было дома, Зоя, постирав пелёнки, попросила Витальку развесить их на верёвке в сенях. Он согласился, но перед этим закрыл дверь на крючок, боясь, что его кто-нибудь застанет за бабьим делом. Зоя засмеялась: «Ну, ты, как партизан. Разве это зазорно помогать жене? Привыкай, у нас по-другому не будет». Но он к этому так и не привык. На любую просьбу помочь, она получала ответ: «Ты чё, сама не можешь?» До поры, до времени.

Как-то с получки Виталий купил недорогой фотоаппарат «Зенит». Цветных тогда ещё не было. Фотограф он был неопытный, настраивать его не умел, и снимки получались мутные. Но он старался, учился у друзей, возился с проявителями и закрепителями и фотки стали лучше. Правда, после занятий с друзьями он приходил домой на ушах, но это стало уже привычным, и Зоя «не брала в голову». Появилось, вскоре у Виталия и новое увлечение — выпиливание из фанеры лобзиком рамок для фотографий. На стене висел портрет его отца в тёмной и невзрачной рамке. Хорошо потрудившись, Виталий изготовил декоративную рамку, и портрет отца приобрёл совсем другой вид. Руки у него действительно были умелыми. Зоя радовалась — любое увлечение отвлекает его от выпивки, хоть, и ненадолго.

Пролетели 72 дня декретного отпуска, Лёне почти 2,5 месяца. Он уже одет в кофточку, розовые ползунки, полинявшие чёрным после первой же стирки, и тёплые носочки. Виталий сфотографировал его. « Когда вырастет, покажем ему, какой он был», — говорила Зоя. Не хотелось ей расставаться с сыном, но в те времена это было невозможно, надо было выходить на работу. Прожить на одну зарплату было нереально. Кроме того, стаж должен быть непрерывным по многим причинам, поэтому, переходя на другое место, все старались по типу: сегодня уволился, завтра начал работать на новом месте. А кто чихал на эти установки, а заодно и на любую работу, предпочитая не утруждать себя, привлекался к судебной ответственности — за тунеядство.

Смена в детсаду с 7 утра. Идти туда — час. Приходилось вставать в 5,30, кормить малыша и галопом на работу. Хорошо, если работала одну смену, а часто приходилось работать с 7 до 7, и послаблений кормящей матери не было.

Жестокое было время. Зоина грудь превращалась в камень. Сцеживание в сон — час помогало мало. Придя домой, Зоя по неопытности сразу кормила Лёнечку. От такого кормления мать терпела такую боль, когда молоко приливало, что вынуждена была охать и стонать. А у дитя от такого молока животик вздувался и болел. Он стал плохо спать. Это сильно усложняло их жизнь. Ведь, придя домой, Зое приходилось перестирать то, что накопилось за день, если была вода. Но чаще приходилось идти за водой. Спать ложилась не раньше 11. А тут ещё маленький страдалец плачет и не может спать.

От постоянного недосыпа и переутомления, её качало, как былинку на ветру. Она похудела, подурнела. А Виталий рядом похрапывал — ему ведь утром тоже на работу. В такой обстановке Новый 1962 год не обещал быть лучше, чем предыдущий. Вечером пошли к родителям, проводили старый год, и встретили новый и пошли домой. Ночь была тихой. Падал крупный снег без ветра, как в сказке. Зоя шла и думала: «Красота-то какая! У нас всё наладится, не может быть иначе, пусть не завтра, не сразу, но наладится».

Зоина мама не знала, как помочь дочери. Она пошла к заведующей совхозного детского сада и объяснила ей ситуацию. Через месяц освободилось место воспитателя и Зою приняли на работу. Какое это было счастье! Детский сад располагался в бараке, и групп было всего 2, но это было не важно! Воду для нужд детского сада привозили в деревянной бочке. Туалет для сотрудников на улице. Но это всё мелочи. Тем более что рядом, строился новый детсад на 4 группы. Главное, до дома 10 минут ходьбы, Зоя могла приходить на работу к 8 и в сон — час она бегала домой покормить ребёнка. И работать здесь можно было одну смену! Жизнь уже не казалась, такой уж беспросветной. С первой зарплаты ещё из дальнего детсада, Зоя купила свекрови тёплую кофту крупной вязки, она давно хотела кофту, да всё денег не хватало. Кофта была ярко-красного цвета с белыми пуговицами, и сносу ей не было. Стоила кофта весь заработок Зои за месяц. Но бабушка Лёни заслужила этот подарок. Старушка поворчала, что и так денег нет, но осталась довольна.