Эта ужасная и прекрасная жизнь

Розалия Степанчук

Автобиографический роман, позволяющий окунуться в атмосферу конца 50-х – начала 80-х гг. ХХ века. Перед нами проходит жизнь героини с её победами и разочарованиями.

НОВАЯ РОДНЯ

В ближайшее воскресенье она ещё раз убедилась, что выбор её был ошибочным. Воистину, берёшь мужа — берёшь и его родню. С утра свекровь встала, затопила печь и долго возилась за занавеской. Оттуда вкусно запахло. Не успели они с Виталькой встать, как дверь открылась и в маленькую комнатушку ввалилась целая толпа. Оказывается, это его сёстры со своими чадами пришли в гости. Сразу стало негде повернуться. Зоя сначала обрадовалась — у неё появилась возможность поближе познакомиться сразу со всеми. Но она зря радовалась. Все расселись за столом, на котором уже стояла 3-х литровая банка браги. Потом Виталька принёс из-за занавески большущую стопу блинов и миску с растопленным маслом. Гости разлили по гранёному стакану браги, выпили, закусили, мужики тут же закурили. Но это было только начало. За столом сидело 9 взрослых, а банку с брагой наполняли 5 раз! Зоя, не привыкшая к спиртному, из своего стакана только пригубила, и то в голове сразу зашумело. Её все стали дружно уговаривать, чтобы она пила вместе со всеми, но когда она допила свой стакан, её замутило. «Ничего, привыкнешь!» — утешали её.

Через час вся компания, кроме Полины, матери и Зои, упилась и наелась. Полинин муж Михаил упал головой в тарелку, словно соблюдая вековую традицию всех пьяниц. Муж второй сестры — Лизы, горько плакал, повторяя, как заведённый: «Я вас всех люблю, а вы меня не любите». Его никто не пытался успокоить, и вообще никто не слушал, потому, что это был его коронный номер, после неумеренного подпития. Лиза пыталась спеть частушку, но застряла на первой её части: «Дура, дура, дура я, дура из картошки», забыв напрочь вторую часть частушки. Дым от ядовитых папирос Беломор и Север, пластами растекался по комнате. У стола крутились шестеро детей разного возраста, они впитывали традиции своего рода, полагая, что это нормально и так должно быть. «Неужели и наши дети вырастут в таких условиях?» — ужаснулась Зоя.

К вечеру гости расползлись. Виталик валялся на супружеской постели мертвецки пьяный. И так было каждое воскресенье! Блины заменяли пельмени или пироги, а брага в диком количестве оставалась неизменной. Когда Зоя рассказала об этом бабушке, она возразила: « Пить — чтоб пьяному быть, а пьяному не быть, так нечего и пить. Что же ты хочешь, они там выросли, и приходят к матери, как и раньше, приходили», — « Да я это понимаю, я тоже прихожу к вам. Но как можно так по-скотски напиваться каждый выходной?! Зачем же обязательно пить и пьяному быть?» — «Ну что ж, тут уж ничего не изменишь. Тебе насильно брагу никто не заливает. Не хочешь — не пей. А с остальным смирись. Не относись к ним как к врагам, узнай их лучше — может они вовсе не плохие люди. А твой Виталик вырос в их семье, и с детства усвоил их привычки, другим он не будет. Но он же не всегда бывает таким пьяным. И не век вы будете жить в землянке». Бабушка всегда умела успокоить. Она ни разу не сказала Зое, что та сама выбрала мужа, что не слушала советов родных, что легкомысленно отнеслась к замужеству, и т. д. Она давала совет, не задевая Зоиного самолюбия, не читая ей морали. Но Зоя и сама всё поняла и горько раскаивалась.

Мудрая была бабушка у Зои. Недаром народная мудрость гласит — если не можешь изменить обстоятельства, измени к ним отношение, и Зоя решила зайти с другого конца.

В следующий выходной, когда собралась вся компания, Зоя лучше рассмотрела своих новых родственников. Она удивилась, насколько они не походили друг на друга. Полина — краснолицая, с густой россыпью веснушек, рыжеватыми волосами, светло — карими глазами с едва заметными бровями. Лиза — с широкими чёрными бровями, чёрными глазами, чистым румяным лицом. И Нина — блондинка с голубыми глазами. Она единственная походила на мать. Старших сестёр объединяло полное отсутствие фигуры — это был куб на тонких ножках. Виталька не походил ни на одну из сестёр, зато походил на отца, судя по портрету на стене. Но расспрашивать об этом Зоя никого не стала. А ещё, свекровь всех своих детей звала — Полька, Лизка, Нинка, Виталька. Любила она их, несомненно, но проявлять нежность, ласку и чуткость, даже простое сочувствие — в этой семье было не принято. Зоя это поняла.