TWIN

Рита Феденева (2024)

Она не знала о существовании близнеца, когда вступила в яркую и богатую жизнь: взяла чужое имя, вселилась в чужую квартиру и стала вести чужую жизнь, мороча голову чужому любовнику. Теперь против неё всё — даже TWIN! Сможет ли она разрешить эту ситуацию, обрести сестру и отстоять своё счастье, если наивна и доверчива и не замечает насмешек судьбы!

Глава 9. Тайна рождения

В этой мрачной городской атмосфере, под сенью старых раскидистых каштанов, у облупившейся каменной ограды и давно погибшего лианового дерева, они вспомнили о владельцах особняка, живших здесь давно, ещё до революции.

— Пришло время раскрыть тайну твоего рождения, — задумчиво произнесла Вика.

Маша замерла в ожидании: неужели она наследница семьи знаменитых промышленников? Или же она немецкая принцесса? Ведь до династии Морозовых усадьбой владела Екатерина Вторая.

Вика не спешила поделиться историей. Она сидела в заснеженном саду, укутанная в белую беличью шубку, а из-под белой меховой шапочки выбивался длинный белокурый локон. Её миловидное лицо, разрумянившееся на морозе, сияло ясными голубыми глазами. Она походила на девушку с немецкой открытки начала прошлого столетия.

— Ну, давай, рассказывай, — поторопила её Маша.

Ей не терпелось узнать загадочную историю своего рождения. В воображении рисовалась сказочная картина: потерянная принцесса возвращается домой после длительного отсутствия… но не в Зимний дворец и не в особняк на Остоженке, а в бирюзовый Морозовский дом. Однако история её была не столь витиевата, а проста и груба. И немного обидная: рождение стало результатом поспешной связи двух неопытных десятиклассников. Они познакомились, пообщались и разбежались по детским домам. Вот и всё. Матери было шестнадцать лет, когда она родила близнецов.

— Так мы близняшки! — воскликнула довольная Маша.

— Да. Вы с Лерой близнецы, — скупо согласилась Вика.

— Отлично! И что было дальше?

— Дальше ничего приятного. Мать оставила вас в роддоме.

— Как? Оставила? — Губы Маши болезненно искривились. — Тётя говорила, что мои родители погибли в аварии.

Вика вздохнула.

— Погибли бабушка и дедушка, родители твоей матери. Задохнулись в пожаре. А твоя мать осталась жива. Она была в школе. Вернулась домой, а дома нет. Да и родственных корней на московской земле не осталось. Помыкалась по приютам, родила вас двоих и уехала… так и не окончив школу.

— Куда уехала?

— Сначала в Адлере — устроилась на сезонные работы, потом перебралась в Европу… Там и осталась на двадцать лет.

— А отец?

Вика пожала плечами и посмотрела себе под ноги.

— Разве это отец? Поставщик хромосом: одной для тебя, другой для Леры.

— Его можно найти?

— У тебя и других дел немало! Скоро в Москву прилетит Лера.

— Хотелось бы её увидеть — она же мне как родная.

— Она и есть родная. Сестра-близнец. Роднее не бывает!

— А что с нами было потом? После нашего рождения?

— Вас отдали в Дом малютки. Леру удочерили Фельдманы. Тобой занялась опекун Краснова.

Прогуливаясь, они дошли до Иоанно-Предтеченского монастыря.

— Давай купим монастырских пирожков, — вдруг предложила Маша, и обе загорелись: им так захотелось пирожков, что они зашли в трапезную, осмотрели ассортимент и… пирожков расхотелось.

Остепенённые монахини в тёмных головных уборах подавали суп, винегрет и свежую выпечку. Взгляд их не был смиренным, а бабьим, торгашеским, и товар оказался некачественным — на водопроводной воде и маргарине. Что ж… Такова жизнь. Святость сохраняли монастырские стены, золочёные купола церквей и певучие московские колокола.

Маша обняла Вику и потёрлась щекой о её плечо.

— Викушка! Ты моя дорогая! Спасибо тебе, что ты у меня есть. Спасибо за то, что ты всегда мне помогаешь.

Вика погладила её по голове и поцеловала в макушку.

— Хочешь мороженое? Пойдём в кафе на Лубянском проезде. Или лучше в Чайный дом? На Покровку?

Маша помотала головой.

— А почему ты мне помогаешь? Ты знала мою маму?

— Да, как тебе сказать…

— Кстати, какая у мамы фамилия? Она же не Краснова?

— Не Краснова…

— Ну ладно. Не тяни. Говори. Вижу, что ты знаешь. Я и сама в детстве догадывалась, что я не Краснова. Какая у мамы фамилия?

Вика побледнела, напряглась и деревянным голосом произнесла:

— Лебедева.

— Что? — не поняла Маша. — Какая фамилия? Повтори!

Вика встряхнулась, набралась смелости и повторила:

— Лебедева. Фамилия твоей матери — Лебедева.

— Нет… Не может быть!

Маша глотнула воздуха, схватилась руками за голову и присела.

— Так… это ты! Лебедева!

— Прости… Так получилось.

Маша вскочила и, охваченная гневом, обожжённая обидой и лютой несправедливостью, закричала на всю улицу:

— Тварь! Тварь!

Вика побледнела и протянула к ней руки.

— Нет, не говори так…

Маша покраснела. Отступая назад, она всё больше и больше краснела, пока её лицо не приобрело тёмно-малиновый оттенок.

— Ты бросила нас.

— Доченька, прости…

— Нас подобрали чужие люди.

— Доченька…

— Ты втёрлась в моё доверие! Изображала мою подругу!

— Я всё объясню…

— Не надо ничего объяснять!

Женщина закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Я вас искала…

Маша толкнула женщину в грудь, та пошатнулась, но не упала. Маша толкнула ещё раз и ещё…

— А зачем ты нас искала? Зачем? Мы нигде не прятались. Мы — вот они! Всегда для тебя доступны!

— Не всё так просто, — чуть слышно пролепетала Вика.

Маша выставила ногу и, прищурившись, выбросила из кулака указательный палец.

— Всё просто: ты — тварь, бросившая детей! Я тебя ненавижу!

Она развернулась и побежала, глотая слёзы…

«Да какая же это мать? Мать должна быть святой! А это что? Бросила! Всю жизнь провела в Европе… ела устрицы, пила дорогие вина, вращалась в культурном обществе… А теперь явилась! Присосалась, прикинулась подругой… Хитростью и обманом хочет стать матерью? Не выйдет!»

Решительным шагом Маша направилась на Солянку.

Поднявшись на четвёртый этаж, она обнаружила, что лестничная площадка заполнена большими чемоданами и дорожными сумками. Незнакомая женщина, молодая и красивая, пыталась открыть Лерину квартиру. Дверь не поддавалась, и женщина недоумевала, крутила в руках ключи и оглядывалась.

Увидев Машу, она изобразила вежливую улыбку, едва приподняв уголки губ.

— Добрый день!

Это была Лера… сестра-близнец, роднее которой для Маши не было никого! Утончённая аристократка с ореолом высшего общества и ароматом дорогих, едва заметных духов.

Маша сделала шаг и раскрыла объятия.

— Лерочка!

Лера окинула её холодным взглядом. Маша опустила руки. Они внимательно рассматривали друг друга: обе были белокурыми славянками с простым славянским генофондом и простой российской родословной.

— У меня есть ключ, — надтреснутым голосом произнесла Маша.

Лера уступила ей место. Дверь открылась, и обе вошли в прихожую.

— Что это? — испуганно воскликнула Лера, увидев разгромленную квартиру.

Маша забежала вперёд.

— Выслушай меня. Здесь побывали воры.

Лера не слушала её. Она даже не замечала Маши. Отодвинула её, как неодушевлённый предмет, бросилась в кабинет и застыла: на месте сейфа зияла дыра.

Она устремилась к выходу, но Маша преградила ей путь.

— Кто ты такая? — взвизгнув от страха, спросила Лера.

— Твоя сестра. Близнец, — сурово ответила Маша, схватив её за запястья.

Отчаянно отбиваясь, Лера дёргала головой, и дуля из волос тревожно тряслась и съезжала набок.

— Отпусти!

Маша разжала пальцы, и… дорогая, родная, единственная сестра-близнец упала без сил на растерзанный диван.

— Выслушай меня!

Но Лера не слушала. Она втянула голову в плечи, зажмурилась и, сжавшись в маленький злой комочек, забилась в угол дивана.

— Я сейчас всё объясню.

Маша облизнула пересохшие губы и на секунду задумалась: говорить правду или слегка приукрасить? Да кому нужна эта правда? Она только навредит.

И, решившись на ложь, она рассказала историю, которая нюансами отличалась от правды, но правдой как таковой не являлась и покрывала её мошенничество.

— Твоё фото я увидела в журнале, узнала, где ты живёшь, пришла к тебе домой, но тебя не было дома. Ты улетела в Лондон. Тогда я решила подождать. И временно обосновалась в твоей квартире.

Поперхнувшись, она закашлялась: ложь ядовитой колючкой застряла в горле. И она замолчала.

Лера постепенно отходила от шока: дыхание успокоилось, пульс нормализовался, вернулась способность критически оценивать ситуацию.

— Почему на тебе моя шуба… моё платье и мои сапоги?

Лицо Маши выцвело, как ситец под палящим солнцем.

— Да разве это главное? — с обидой произнесла она. — Я тебе говорю, мы сёстры, наша фамилия — Лебедевы, а ты переводишь разговор к всякой чепухе.

— Но это же моя шуба… — робко вставила Лера.

Маша рассердилась, скинула шубу и платье и бросила их в сторону Леры.

— На, забери!

Шуба тяжело упала у ног. Шёлковое платье взлетело, как белый одуванчик, и мягко опустилось на колени.

Лера продолжала недоумевать: под платьем оказалось бельё, а в ушах серьги! Она потянулась за телефоном. Маша перехватила его и оставила у себя.

Опять наступило молчание: одна беспомощно сжалась на диване, другая властно доминировала над ней.

Наконец Лера отважилась спросить:

— Почему тебя не знают родители?

Маша поморщилась: «Ах, ещё эти родители!» Она не была обременена ни одним функционирующим родителем, а Вику так вовсе в счёт не брала.

— Да погоди ты о родителях! Давай поговорим о нас. Посмотри на себя в зеркало: мы с тобой похожи! Мы — близнецы, мы на одно лицо!

Лера опустила глаза. Да, с этим нельзя не согласиться: они похожи, как близнецы, но… и в её хорошенькой голове, наполненной английскими штампами, возник естественный вопрос: какую выгоду сулит такое родство?

— Может, мы клоны, — попробовала она откреститься от «близнецов». — Давай позвоним родителям и всё уточним.

— Э-э-э, нет! — предусмотрительно произнесла Маша и спрятала телефон за спину.

Лера немного помолчала и снова подала голос:

— Ты заявление в полицию подавала? По поводу квартирной кражи?

Маша смерила её долгим немигающим взглядом: заявляла ли она в полицию? Нет, не заявляла. И заявить не могла, потому что незаконно поселилась на чужой жилплощади. Да, это было незаконно! Она какое-то время проживала здесь, воспользовалась гардеробом, заложила колье в ломбард. Но остальные проблемы — это проблемы Леры: хранение наркотиков, смерть Незнакомки, гибель Славы, разборки со Следователем и налёт неизвестных в камуфляжной форме. Всё это — жизнь Леры! Не Маши! Все беды, которые пришлось пережить, были подготовлены Лерой. Её отсутствие обернулось высшей степенью присутствия. Во всём была виновата только Лера!

Однако Лера думала по-другому: вернулась в Москву, квартира разграблена, её третирует варварка, утверждая, что является сестрой. Наверняка мошенница. Претендует на наследство Фельдманов.

— Я приму душ, — сказала Лера и шмыгнула в ванную.

Маша подошла к двери ванной и прильнула к щели губами:

— Не хочешь узнать, как я жила всё время?

Из ванной донеслись:

— Нет!

— Жила с неродной тёткой. В «хрущёвке». В тридцати километрах от Одинцово.

Из ванной не последовало ответа.

— Мать родила нас в шестнадцать. Бросила в роддоме и скрылась. Не показывалась двадцать лет.

Дверь ванной приоткрылась. В дверном проёме появилось заинтересованное личико:

— О чём ты? Какая мать?

Маша язвительно усмехнулась.

— Наша с тобой мать. Фельдманы — не твои родители!

Дверь широко распахнулась.

— О чём ты?

— О том!

Лера стремительно вылетела из ванной, едва прикрытая халатиком, который долгое время служил Маше, и приземлилась в гостиной.

— Что ты хочешь сказать?

— То, что слышала: твои родители не родные. Ты приёмная дочь! — злорадно парировала Маша.

Раздавленная и потрясённая Лера снова провалилась в диван. Из обрывков детских воспоминаний она склеила представление о прошлом, которое в полной мере соответствовало тому, что рассказывала эта нахалка.

— Мои родители — порядочные люди! — произнесла она неуверенным голосом.

— Ничуть не сомневаюсь, — съязвила Маша. — Только связаны с криминалом! А это всё, — она обвела рукой разрушенную квартиру, — Это следствие бандитских разборок, к которым причастен бронированный сейф и тридцать килограммов наркотиков.

Лера вспорхнула и целеустремлённой птичкой полетела в спальню. Бросилась на пол и заглянула под кровать.

— Где чемодан? — разразилась она тигриным рыком, так несвойственным английской леди.

Оставаясь на диване, Маша сардонически улыбнулась.

— Спроси у мафиози, воюющей против вашей семейки. Или, может, обратишься в ФСБ?

Лера вернулась к дивану. Маша не давала ей покоя.

— Срочно позвони Фельдману, своему папочке! Скажи, что ты в жопе! Пусть обеспечит охрану. Тебя могут убить в любую секунду!

Лера вытаращила испуганные глаза.

— Меня? Убить? За что?

Маша презрительно фыркнула:

— За то, что ты — Фельдман!

Туже запахнув халат, Лера вскочила и стала ходить по комнате.

— Нет! Ты не сестра! Ты — зловредный клон!

— Может быть, — холодно ответила Маша. Подняла с пола глянцевый журнал и с нарочитым интересом начала его листать.

Лера прищурилась, сложила губы в узкую трубочку и презрительно прошипела:

— Twin!

Маша ничего не ответила: ну, «Twin» так «Twin»! Быстро надела свои старые джинсы и свитер, накинула куртку и вышла из Лериной квартиры, чувствуя полное удовлетворение от победоносно завершённого дня.