TWIN

Рита Феденева (2024)

Она не знала о существовании близнеца, когда вступила в яркую и богатую жизнь: взяла чужое имя, вселилась в чужую квартиру и стала вести чужую жизнь, мороча голову чужому любовнику. Теперь против неё всё — даже TWIN! Сможет ли она разрешить эту ситуацию, обрести сестру и отстоять своё счастье, если наивна и доверчива и не замечает насмешек судьбы!

Глава 10.Together

Вторая встреча сестёр состоялась в бывшей усадьбе Украинцева.

«Неплохое местечко, — подумала Маша. — Свой артхаус-вайб. Авторская кухня. Цельное арт-пространство».

В кафе пригласила Лера, видимо, понимая, что никуда от Маши не деться, надо впускать её в свою жизнь и налаживать семейные отношения.

У неё были хорошие новости: им больше ничего не угрожало, поскольку Фельдман уладил и обезопасил их жизнь.

— Что стало с Управдомом? — поинтересовалась Маша.

— Уволился и уехал.

— Куда?

— В неизвестном направлении.

— А что стало с его дочерью?

— С Ларисой? Тоже уехала.

Холодная английская леди слегка покраснела и, закусив губу, опустила взгляд, боясь выдать своё отношение к Ларисе. Её воспоминания были печальны и связаны не столько с Ларисой, сколько с её мужем Славой. Он был для неё личным лекарем от одиночества. Страх одиночества был так велик, что она терпела рядом с собой человека, которого не любила и даже не уважала, но привязалась к нему и нуждалась в нём. Они встречались урывками, в тайне от жены и только тогда, когда Лера приезжала в Москву. Слава по определению не был подарком — ни для своей семьи, ни для преступной группировки, ни для любовницы Леры. Существовал на правах бобика: на кого-то полаять, кого-то покусать, кому-то хвостом повилять, а кого-то сексом обеспечить. Но самым большим недостатком была его ненадёжность. Это его и погубило, когда он решил переметнуться к Фельдману.

Теперь Славы нет. И его обидчиков нет. И бизнесу Фельдмана ничего не угрожает. В квартире на Солянке ведётся ремонт. Лера проживает в загородном доме, а сам Фельдман по-прежнему остаётся в Париже.

Над столиком, за которым сидели сёстры, вспарил небольшой понос, и руки официанта опустили меню.

— Что будете заказывать?

Лера сделала заказ. Она, видимо, всегда знала, чего хотела — мясо с кровью. Маша долго изучала меню и, так ничего не выбрав, заказала то, что обычно заказывала Вика: жюльен из устриц, спаржу на гриле и французский багет. Лера одобрительно улыбнулась.

— Может, закажешь себе вина? Белого, розового, игристого?

Названий вин Маша не знала, поэтому спросила:

— А ты вино будешь?

Лера покачала головой.

— Я за рулём.

Маша почувствовала зависть: за рулём! «Bugatti Chiron» не простаивает, и красный рояль, наверное, выздоровел — звучит всеми тонами в полёте Лериных рук. Зависть — это ужасная мука. Чужой успех становится невыносимым. Зреет решимость его уничтожить, разбить, разнести, распылить на молекулы!

Но пока до этого не дошло, Маша принялась за жюльен. Вкусом он напоминал ноздрю динозавра на гриле. «Сейчас бы жареной картошки!» — с тоской подумала она, поглядывая на стейк с fried potatoes, который заказала себе сестра. Она взяла нож и вилку и, разогнав белое облачко пара, нарезала мясо в форме ромбиков. У Леры были крепкие белые зубы. Она ела стейк с кровью, а Маша поглощала запечённую слизь.

Остановив поднесённую к рту ложечку, она пронзила взглядом сестру:

— Тебе повезло, что тебя удочерил Фельдман.

Лера не ответила. Её раздражала тема. Она бы предпочла small talk, но была вынуждена терпеть.

Разве Маше не повезло? Краснова, взявшая над ней опекунство, была правильным человеком. Она заботилась о Маше, вела с ней эстетические беседы, подсовывала художественную литературу и своим примером показывала, каким нравственным быть и как с этим достоянием жить.

Маше не хотелось того, чего хотелось тёте. Всё бесценное, что она ей дарила, Маша воспринимала как уценённое, тянулась к блестящему, яркому, освещённому рекламой и с хорошей, сверх рыночной наценкой. Правда, так поступают многие. Ну и Маша была такой, как все.

Лера была другой. В раннем детстве ей пришлось столкнуться с равнодушием, испытать на себе: каково это — быть лишним членом семьи. Комфорт, деньги и полная беспрепятственность — этого было достаточно. Но ей хотелось другого: тепла, дружбы и родительской любви.

И вот заговорила Лера тихо, проникновенно, словно приоткрывая душу своей единственной сестре:

— В семье я всегда была одинока, всегда предоставлена сама себе. Отец занимался бизнесом, мать проводила время с любовниками. Вместе мы собирались редко. Помню, гуляли в парке Блумсбери, ездили в Стратфордский сказочный центр и пару раз катались на яхте. И всё. С восьми лет я безвылазно находилась в пансионе. Взрослые всегда были заняты своими делами, им было не до меня. В семнадцать лет мать привела меня на свои тусовки, но я не смогла там освоиться и полюбить этот образ жизни. Однако мои фото всё же появились в гламурных журналах. Ты могла их видеть. Я поступила в университет, была занята учёбой, много читала, путешествовала и всегда любила приезжать в Москву. Мне здесь уютно, всё знакомо. Родители переехали в Париж. Уже год мы с ними не виделись. Они во мне не нуждаются.

Маша почувствовала жалость к своей сестричке, и её отзывчивое сердечко забилось сильнее.

— Ой, Лерочка, сестричка…

Избыток эмоций английской сестре не понравился. Она неблагодарно поморщилась и сухо оборвала:

— Вся моя семья строилась на обмане. И в наших с тобой отношениях тоже обман. Ты хотела занять моё место. Въехать в рай на чужом «Bentley».

— Как это? — не поняла Маша. — У тебя же «Bugatti Chiron».

Лера снисходительно улыбнулась.

— Это английский фразеологизм: «Въехать в рай на чужом «Bentley».

— Понятно, понятно, — закивала Маша и вдруг вскинула протестующий взгляд. — Но я никуда не въезжала!

— Дело не в автомобиле, — терпеливо пояснила Лера. — Дело в тебе. Ты назвалась моим именем, заняла мою квартиру и стала жить моей жизнью.

Она жестко посмотрела в глаза сестре. Непонимание, удивление и интерес пересекались в их сердцах, создавая коктейль эмоций, которые не поддавались контролю.

Маша заюлила, стараясь убедить сестру в чистоте своих намерений. Хотя всё так запуталось, что она сама перестала понимать, где правда, а где ложь. В тот момент, может быть, только в тот момент, ей показалось, что она говорила искренне.

— Я хочу быть вместе с тобой, а не вместо тебя. Понимаешь? Ты самый родной для меня человек. Мы с тобой из одной утробы! Одной крови на одно лицо, — Маша обвела рукой вокруг лица. — Ты — моё второе я.

Лера скривила губы.

— Ты — это не я!

Расчувствовавшись, Маша не почувствовала скепсиса и пренебрегла этой фразой.

— Лерочка, сестричка! — восклицала она. — Какое счастье, что мы родились. Ведь наша мать, малолетняя дура, могла сделать аборт!

Лера морщилась от излишней экспрессии.

— Где она сейчас?

— Где-то есть… Потом тебе расскажу. Главное, что мы нашли друг друга.

— Нашли. Потому что ты захватила мою жизнь.

— Ну, не жизнь, а квартиру. И то ненадолго, а всего на десять дней. И потом… я не знала, что Валерия Фельдман — это моя сестра.

— Ugh!

Лера скептически скользнула взглядом по внешности Маши.

— Aw, come on! Предлагаю съездить в магазин и купить тебе что-нибудь из новой коллекции.

Маша покраснела.

— Нет. Спасибо. Не нуждаюсь!

— Ну… как знаешь, — Лера сделала маленький глоток кофе и аккуратно поставила чашку. — Я поняла, что тебе понравились мои вещи. Давай купим тебе что-нибудь от модных брендов. Я хочу тебе помочь.

— Себе помоги! Недолюбленная! — едко выпалила Маша, но тут же пожалела: ах, как она могла такое сказать! А главное: зачем?

Были потрачены тысячи слов, чтобы построить беседу, и всего лишь одно слово, чтобы её разрушить!

Лера опустила глаза и, наверное, подумала: зачем она доверилась этой сумасбродной девчонке? В ней нет никакого родства. Напрасно наука утверждает, что между близнецами существует особая энергетическая связь. Никакой связи нет! Они привыкли being alone в рамках собственного эгоизма. Зачем же нарушать привычное?

Официант принёс счёт. И Маша, наконец, заметила этого человека.

— Ты? — изумлённо воскликнула она.

— Я, — смеясь, ответил официант.

Это был Дед Мороз. Тот самый Дед Мороз! Нет, конечно, без широкой бороды, красного носа и красного халата! Он был в чёрных брюках, белой рубашке и галстуке-бабочке. Тот самый парень! Со свистулькой. Он ещё пил чай на кухне и зажимал Снегурочку в подъезде.

— Что закажете ещё? — спросил официант.

— Новогоднее чудо! — смеясь, выпалила Маша.

Официант сдержанно улыбался, переводя взгляд с Маши на Леру, с Леры на Машу.

— В меню новогоднего чуда нет.

И тут подключилась Лера.

— Канун Нового года. Почему в меню нет новогоднего чуда?

Официант широко и искренне улыбнулся, и его улыбка была такой естественной и приятной, какой Маше ещё никогда не доводилось видеть.

— Могу предложить шампанское и чудесный десерт. Вот. Взгляните в меню.

Он протянул меню и остановил взгляд на Лере. О да! Она была хороша. Огромные синие глаза с оттенком сдержанной иронии, полные, капризно изогнутые губы, льняные локоны, драматично спадающие на грудь… и красиво приоткрытая грудь в U-образном вырезе. Чтобы такой быть, нельзя родиться Машей! Как много вложено в этот образ! Лучшие гувернёры, учёба в Abbey School, Кембриджский университет, поездки в Блумсбери и Стратфорд… и только после этого надо было приехать в Москву, понравиться официанту и отравить Маше личную жизнь!

— Так что пожелаете? — растаял он в надежде на взаимность.

— Нет! Больше ничего, — холодно отрезала Лера.

Официант вежливо поклонился и отправился к кассе, чтобы оформить чек.

«Ну, что ж! Теперь мой выход!» — решила Маша и встала.

Копируя походку Леры, она прошлась между столиками медленно, плавно и не сутулясь, словно несла себя в бокале с шампанским. Остановилась рядом с администратором. Кивнула в сторону официанта и, понизив голос, небрежно произнесла:

— Кто это?

— Это наш новенький. Владислав.

Маша моргнула: опять Слава? Пусть так. Вячеслав. Это даже символично.

— Вам нужен Вячеслав? — забеспокоился администратор.

Не поворачивая головы, Маша бросила свысока:

— Нет, мне официант не нужен. Мне нужны вы. Я хочу поставить вас в известность, что он пролил кофе на мою блузку. Я выставлю вам счёт. Тысяча баксов. Блуза от Джорджо Армани.

Администратор онемел, осматривая скромную блузочку из «Second hand», на которой не было ни следа кофе, но не осмелился возразить — девушка была слишком самоуверенной, а её сестра напоминала голливудскую звезду.

Наблюдая за этим эпизодом, Лера отметила безупречный блеф, который совершила её сестра, и решила её поддержать. В науке такие случаи объясняются тем, что у монозиготных близнецов на сто процентов совпадает генетический код и, как следствие, они биологически предрасположены к схожим поступкам и поведению.

Лера поднялась из-за стола, подошла к администратору и тоже выразила свой протест по поводу безобразного поведения официанта.

Администратор чрезвычайно удивился.

— Как? Он вас тоже облил?

— На нас обеих, — не моргнув глазом, произнесла Лера. — Если не будут приняты меры, я потребую встречи с директором.

— Нет-нет! Не сомневайтесь. Мы примем строжайшие меры, — заверил её администратор.

Подхватив Машу под руку, они вместе продефилировали к выходу. В гардеробе Маша надела свою старую дутую куртку от OZON, а Лера облачилась в новую шубку от Marco Vanoli.

— Ты слышала? Его зовут Славой! — восторженно щебетала Маша.

Лера скривила губы.

— Он же обслуживающий персонал!

— Зачем же так пренебрежительно, Лерочка? Мы все когда-то были в роли обслуги. Даже ты!

— Я? — удивилась Лера и остановилась на пороге.

— Ты! — зло усмехнулась Маша и остановилась напротив неё. — Ты же обслуживала своего женатого соседа, обеспечивала его сексом, дарила наркотики взамен его не слишком пристрастного внимания.

Глаза Леры потемнели. Она тряхнула белокурыми локонами и, пронзив сестру ненавидящим взглядом, молча толкнула дверь.

— Постой, — Маша придержала дверь. — Ещё была девушка-подросток, которая целовалась взасос.

— Что с ней?

— Сожалею. Она погибла под колёсами автомобиля.

Синие глаза Леры стали иссиня-чёрными. Резко развернувшись, она вышла на улицу, не проронив ни слова.