Лето одного города

Полина Полякова (2024)

Я создала роман-путеводитель по современной Москве, где герои — окружающие нас люди, создающие историю современной столицы и проходящие мимо истории, созданной другими много лет назад. Это влюбленная пара очередного потерянного поколения не только открывает для читателя город с новой стороны, но и проживает проблемы, с которыми сталкиваются «миллениалы». Все это происходит в разных уголках Москвы, прочитав о которых можно увидеть столицу под другим углом, влюбиться в нее, а после пройти по тем же местам и создать свою уникальную историю с этим городом. Я очень надеюсь, что после прочтения вы тоже захотите прогуляться по столице и узнать ее с новой стороны. Для удобства в конце дан перечень всех адресов, упомянутых в книге.

Кинотеатр «Художественный»

В пятницу вечером я стоял в центре зала Арбатской и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. В тот день я решил надеть новые кеды, и к концу дня они будто бы немного жали. Мимо меня то и дело проходили торопливые пассажиры, спешащие домой или навстречу теплым июньским выходным. Люди не смотрели на окружающих, но удивительным образом не врезались друг в друга. Тот момент был идеальным подтверждением теории о том, что величина населения влияет на его скорость передвижения. Возможно, в 50-х годах, когда в Москве было в три раза меньше людей, станция была гораздо спокойнее.

Я отошел к скамейке и с облегчением выдохнул, хоть и не стал вытягивать ноги, об которые кто-то да обязательно бы споткнулся. Толпа то уменьшалась, то увеличивалась, но все 220 метров станции были заняты людьми. До 70-х они попадали на платформу через красивый наземный вестибюль, теперь же спрятанный суровым зданием Генерального штаба Министерства обороны. Мне всегда хотелось увидеть его и фонтан перед ним, заодно и мозаичный портрет Сталина.

Сохранять спокойствие в такой обстановке было трудно, меня уже не отвлекали попытки воспроизвести в голове первоначальный вид станции. Когда я в очередной раз посмотрел на наручные часы, ко мне неожиданно кто-то подсел. В нос сразу же ударил запах уже знакомых духов. Это была опаздывающая Нина.

— Привет! Мы идем? — как ни в чем не бывало крикнула мне она, пытаясь быть громче приезжающего поезда.

— Ты опоздала, — отрезал я, вместо приветствия, но тем не менее встал и подал ей руку.

Нина не ответила на мой жест, схватив вместо этого ручку своей очередной холщовой сумки как спасательный круг. Она даже не подумала встать и лишь прищурила свои глаза:

— Всего пять минуточек, а ты даже не поздоровался.

— Здравствуйте, — выпалил я быстро. — До сеанса всего десять минут, а нам еще дойти надо.

— Вот так бы сразу и начал, — удовлетворенно отметила она и встала со скамейки.

Я взял ее за свободную руку и повел к эскалатору, ежесекундно лавируя между людьми. Нина была обута в ярко-красные туфли и едва ли поспевала в них за мной. Она встала на ступеньку повыше и обвила меня руками.

— Ну ты правда сердишься за эти пять минуточек?

— Правда сержусь, — ответил я строго, но чувствовал, что не могу сердиться. — Можно предупредить, написать. Я не люблю опоздания.

Нина обхватила мое лицо руками и поцеловала.

— А так сердишься? Я же не нарочно, меня задержали на занятиях. В следующий раз предупрежу.

Вместо ответа я притянул ее к себе и ответил на поцелуй тем же.

На сеанс мы успели вовремя. Кинотеатр «Художественный» распахнул свои двери после долгой реконструкции. Первый раз я был в нем всего пару минут, поэтому в тот день хотелось рассмотреть все получше.

Мы сели в зале, и я прошептал:

— Ты спешишь после фильма?

— Зависит от того, что ты предложишь, — загадочно ответила Нина.

Я взял ее руку в свою и ответил:

— Я хочу посмотреть, как восстановили кинотеатр. Заодно расскажу тебе про него, хочешь?

В ответ я получил энергичный кивок, из-за которого непослушные пряди выбились из прически. Нина выдернула заколку, и волнистые волосы спустились до самой груди. Я мысленно отметил, что так ей идет гораздо больше.

Погас свет, и начался фильм.

Почти весь сеанс голова Нины лежала на моем плече. Из-за такой близости я чувствовал аромат ее парфюма и какой-то выпечки, будто она принесла дом с собой.

Фильм был, как обещано, на французском и с субтитрами, поэтому я то и дело терялся в сюжете. Вместо этого, я пытался представить жизнь этой любительницы nouvelle vague, а точнее новой волны, потому что первое могла произнести только Нина.

На экране разыгрывалась черно-белая драма о девушке-журналистке и ее любовнике, убившем человека. Я честно пытался понять основную идею и проникнуться сочувствием к главному герою, но за полтора часа у меня ничего не получилось. Едва зажегся свет, Нина подняла голову и убрала руку.

— Ну как тебе? — спросила она вполголоса. — Правда потрясающе?

— Да, — неожиданно для себя соврал я. — Только я не совсем его понял.

Немногочисленные зрители поспешили покинуть зал, а мы остались сидеть на своих местах.

— Знаешь, — начала Нина, — этот фильм нужно смотреть дважды, обращая внимание на детали. Хочешь, расскажу?

— Хочу, — ответил я в этот раз правду.

— Ладно, я попробую. Все равно нас пока что никто не выгоняет. Мое самое любимое в фильме то, что его концовка известна заранее.

— Что ты имеешь в виду? — удивился я.

— Помнишь Патрицию с ее плакатом? Она ходила с ним по всей квартире и в итоге свернула в трубочку, направив на Мишеля?

— Припоминаю, — нахмурил брови я и понял, что, скорее всего, в этот момент я был увлечен моими мыслями про ее дом и жизнь.

— Так вот и оно! — воскликнула Нина. — Мишель сразу был жертвой и пал по причине предательства Патриции.

Тут я искренне восхитился.

— Кроме этого, Патриция постоянно проводит пальцем по губам, а это вообще фишка Хамфри Богарта. Смотрел классику нуара «Касабланку»?

— Нет, но слышал, — ответил я и встал с кресла, так как в зал зашли работники кинотеатра. Я подал руку Нине, чтобы переместить нашу импровизированную лекцию в холл.

По пути к нему она продолжала:

— Обязательно посмотри, это классика. Годар, без преувеличения, был новатором. Он создал динамичный фильм без прописанных диалогов. Они часто придумывались на ходу, а еще он снимал много на улице. Тут я не знаю, это из-за гениальности или отсутствия денег, но думаю, и то и другое.

Я снова восхитился, потому что никогда до этого момента не увлекался старым кино. Мы сели на диван около фонтана. Многочисленные прутья, колбочки и стеклянные шары с живыми цветами резко выделялись из всего интерьера, но удивительным образом подходили ему.

— И посмотри, как она все время переспрашивает слова! — продолжала восхищенно Нина. — Это же отсылка к «новой волне», переосмыслению.

— Откуда ты все это знаешь? — удивлялся я.

Она, казалось бы, смутилась этому вопросу, потому что тут же посмотрела на свои туфли и поправила невидимые несовершенства на джинсах.

— Старые фильмы мне всегда нравились больше новых. Они настоящие, без этой пошлости и неровностей, когда герои знают друг друга пять минут, а уже раздеваются.

Я засмеялся и обнял ее.

— На нашей прогулке мы разве что не раздевались. Но все было очень целомудренно.

— Ночью не бывает целомудренно, — отметила Нина. — Ладно, давай смотреть твой кинотеатр, а потом попьем кофе. Идет?

— Идет, — кивнул я и наклонился, чтобы завязать шнурок.

Мы вышли в центр, и я встал позади Нины, чтобы обнять ее сзади.

— У нас с тобой такие кинематографичные прогулки, — начал я. — В общем, в 1912 году он мог вместить в себя почти тысячу человек. Ладно, на самом деле девятьсот, но все равно много.

— Если бы Мадонна тогда пела, она собирала бы этот «стадион», — хихикнула Нина.

— Кстати да, — согласился я. — Но история кинотеатра началась в 1909 году, здание было другим. Зрители пришли смотреть фильм «Жоржетта». Видишь, прошло больше века, а мы все французское кино смотрим.

— Потому что Годар — гений.

— И это тоже, — не стал спорить я. — Потом здание стало вмещать в себя еще больше людей, в СССР так вообще было, кажется, залов пять. Вот 90-е вспоминать не хочется, ведь тут было казино и всякие игровые автоматы.

— Что такого? — удивилась Нина.

— Просто представляешь, — вздохнул я, — в начале века в это место ходила интеллигенция, даже Толстой приезжал, а в конце столетия тут было непонятно что.

— Уверена, интеллигенция была бы не прочь и в казино сходить.

— Явно не в такое. В любом случае доработал кинотеатр до 2014-го, а потом его долго восстанавливали. Я в восторге от серого цвета. Знаешь, как долго его подбирали?

Нина высвободилась из моих объятий и стала ходить по холлу.

— А тут что? — спросила она.

— Тут ресторан, хороший говорят, но я пока не был.

— Сходим?

— Сегодня? — удивился я, прикидывая в голове, сколько будет стоить. Я вспомнил, что зарплата пришла буквально вчера, поэтому с облегчением выдохнул.

— Нет, сегодня нет. Я не одета для ресторана, — покачала головой Нина, уходя в сторону гардероба. — Можем выпить кофе, если хочешь. Кстати, а этот фонтан, где мы сидели, тут и был?

Я оглядел ее с ног до головы. Белая рубашка, будто бы немного старомодная, джинсы и туфли. Я видел в ресторанах одетых и попроще. Тем не менее, я очень обрадовался вопросу и ее интересу к моим рассказам,

— И да и нет. Он был в исходных чертежах Шехтеля, даже основание уже сделали. Хорошо, что его восстановили, — подвел итог я. — Кстати, кофе можно выпить прямо в этом здании.

— Давай, — согласилась она и направилась в сторону выхода.

Тяжелые двери отделяли нас от звуков музыкантов у метро и шума дороги. Мы сразу переместились из прошлого века в современность.

— Что ты будешь? — спросил я у Нины. Она устраивалась на высоком стуле и изучала меню в телефоне.

— Вишневый круассан и раф «Художественный». Очень интересно, что это такое.

— Круассан? Продолжаешь французский вечер? — предположил я.

— А вот и нет, просто вишню люблю. Подожди, я отвечу маме, ладно?

Я кивнул и пошел делать заказ. Спустя десять минут на столике появилось две чашки, обещанный круассан и бейгл. Еда и напитки исчезли быстро, а мы остались разговаривать обо всем. О жизни, работе и мечтах.

— Я хотела открыть пекарню где-то в Провансе, — делилась Нина, отщипывая кусочек маковой булочки, пришедшей на смену опустевшей тарелке. — Что? Не смотри так на меня, я часто была во Франции, и там так спокойно.

Она угадала мои мысли о слишком банальной мечте, поэтому я продолжил расспрос:

— Почему ты была там часто? Путешествия с родителями?

— Не совсем, — ответила Нина и потупила взгляд. Ее руки будто бы не могли найти места, и она стала собирать пальцем маковые зерна в тарелке. — Мои родители развелись, потому что мама влюбилась в преподавателя с ее кафедры. Он прилетел всего на семестр, а улетел уже с ней.

Я понял, что задел очень личную тему.

— Извини, я не знал, можем не говорить об этом, — поспешно заявил я и накрыл ее руку своей.

— Да нет, ты чего? — Нина резко встряхнула головой и посмотрела на меня. — Это было очень давно, и я рада за нее, они давно с отцом не ладили. Я еще в школе была, но осталась, конечно, с ним. На лето стала прилетать к маме, потом университет и французский. Две страны, две семьи — это даже интересно.

Как бы она ни убеждала меня в тот вечер, я видел, что она была рада за мать, но та причинила ей большую боль.

— А папа что? Он нашел кого-то?

— Да, — улыбнулась Нина. — Работу и командировки. Ему больше ничего не надо. По крайней мере, он так говорит. Так о чем мечтал ты? Рубрика «Мечталось и не сбылось».

Я понял, что продолжать разговор на эту тему не нужно, поэтому открыл ей секрет:

— Я мечтал быть космонавтом.

— Шутишь? Это же клише!

— Нет, серьезно, — заверил я. — Бабушка отвела меня в планетарий, и я был поражен. За все время существования космонавтики в космосе побывало меньше тысячи человек. Представляешь, каково увидеть нашу планету целиком?

— Страшновато, наверное, — задумалась Нина. — Я сто лет не была в планетарии. Последний раз лет в десять наверное, вместе с классом.

— Можем сходить, — тут же предложил я. — Как насчет этих выходных?

Она задумалась, будто бы не решаясь ответить.

— Давай в воскресенье, в субботу мы с друзьями едем на пикник. Кстати, мне еще вещи собирать, поэтому давай пойдем?

Вечер оборвался быстрее, чем я думал, но я нашел решение:

— Проводить тебя до Тверской? И мне по пути, да и тебе тоже.

— Конечно, — ответила Нина и взяла сумку.