За Серебряным утесом

Ольга Пашута (2024)

Их было двое — Он и Она, но люди уничтожили их, заставив пойти на страшную сделку с Великим Хроносом с помощью пограничницы Малуши. Но и этого им оказалось мало и тогда люди призвали Смерть. Так родилось проклятие Серебряного утеса, связавшего судьбы всей долины в тугой узел

Глава 7. Наставницы укрепления

— Нет, ты так и не поняла, что натворила! Маленькая, заносчивая девчонка, возомнившая себя всесильным творцом! Ты хоть представляешь своим скудным умишком, какую кашу заварила? Они стали источниками Жизни этих мест. Понимаешь? Жиз-ни! Великий Хронос связал их воедино! Ты в своем невыносимом тщеславии самолично обрекла живые существа на вечное скитание между мирами людей и детей леса. Кто ты такая, чтобы принимать подобные решения? Не ведаю, почему Великий Хронос не остался глух к твоим молитвам…

Власта лютовала уже больше часа и постепенно начала выдыхаться. Все это время Малуша молча стояла в центре зала, куда еще пока не добрались другие участники синклита, и из-под смиренно полуопущенных ресниц наблюдала за наставницей. Та была невероятно зла и чрезвычайно изобретательна в брани.

Хотя даже если бы она и не произнесла ни единого слова, крайнюю степень ее негодования по мечущим молнии светло-серым глазам и вздернутым пшеничным бровям не составляло труда считать даже новенькой послушнице. А уж сколько раз эти признаки подступающей бури довелось наблюдать Малуше и не сосчитать! Иногда ей казалось, что по мимолетному движению воздуха подле Власты она способна безошибочно определить настроение наставницы! Да и немудрено — именно Малуша чаще всего становилась причиной замешательства, разочарования и негодования самой грозной женщины укрепления. На губах девушки мелькнула улыбка, которую она тут же спрятала. Воспоминания накрыли ее с головой, утягивая как можно дальше от мыслей о синклите и неминуемом наказании за несдержанность и своеволие, как не отказала себе в удовольствии отметить Власта.

Несмотря на то, что до выполнения уговора было еще 2 года, мать беспрекословно отдала Малушу наставнице. Та не горевала ни секунды! Наоборот, со стремительно разрастающейся радостью, доколе неизвестной десятилетней девочке, торопливо семенила за Властой, навсегда уводящей ее из родного дома. Уже у порога она почему-то замедлила шаг и обернулась. Вся ее семья жалась друг к другу у длинного стола, бывшего центром унылой жизни домочадцев. Малуша успела заметить растерянный взгляд матери, сжавшей подол своего ношеного и латаного платья, и облегчение в глазах отца, который всегда сторонилась дочери, открыто называя ее чудной. Отпечатались в памяти девочки и лица многочисленных братьев и сестер — довольные и немного виноватые в своей странной радости. Впервые Малуша отчетливо ощутила, какая пропасть разделяет их! Им, живущим простыми человеческими заботам, она напоминала соринку в глазу. Раздражающую и заставляющую постоянно промаргиваться, силясь увидеть нечто новое, но совершенно чуждое для той жизни, которую они вели. Малуша вздернула повыше подбородок и ослепительно улыбнулось, с мстительным удовлетворением отмечая отвисшие челюсти взрослых и детей. Теперь она была не с ними!

Укрепление встретило юную послушницу суетой и строгими взглядами. Уже позже Малуша поняла, какие связи пришлось использовать Власте, чтобы забрать ее из семьи раньше срока. В укреплении все было подчинено веками выверенным ритуалам и правилам — помеченные девочки становились послушницами в 12-летнем возрасте и в течение долгих 5 лет учились всему тому, что умело вдалбливали в их легкомысленные головки наставницы. И лишь Малуша, оказавшаяся в рядах послушниц в столь юном возрасте, впервые за долгие века нарушила плавное и сонное течение здешней жизни. В первый же день Власта привела ее в свой кабинет и, буравя холодными серыми глазами, произнесла:

— По неведомой мне причине Великий Хронос одарил тебя более щедро, чем остальных, но я не советую задирать нос — если я поймаю тебя на высокомерии или лени, то с преогромным удовольствием выставлю отсюда. Ты поняла меня? — Власта нависла над послушницей.

— Вам не удастся этого сделать, — девочка, которой полагалось опустить голову и трепетать, слушая наставницу, открыто посмотрела на Власту и невинно улыбнулась. — Я не дам ни единого повода.

Наставница отпрянула от девочки. Ее бросило в дрожь и пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы скрыть охватившее женщину смятение. Она сложила руки на груди и заставила себя более пристально взглянуть на послушницу. Худенькая, со спутанными медными кудрями, падающими на спину упругими пружинками, широкими светлыми бровями и недетским взглядом, за которым совершенно невозможно было разглядеть ее саму. Казалось, обычное дитя, предназначенное в пограничницы… Но Власта никак не могла избавиться от давящего ощущения совершенной ошибки. Непоправимой и от того фатальной.

— Поди прочь, — женщина махнула рукой, демонстрируя сим небрежным жестом завершение аудиенции, и нетерпеливо бросила в спину. — Помни о том, что я сказала.

Малуша помнила и неожиданно для всех училась, жадно впитывая знания по всем дисциплинам без исключения. Перво-наперво всех послушниц обучали неслыханному в их поселениях — грамоте. Мало кто в общинах мог похвастаться таким умением, но пограничницы-то совсем иное. Птицам высокого полета без грамоты никуда и девочки усердно познавали ее, складывая непонятные символы в слова на древнейшем из существующих языков. Едва Малуша овладела новым навыком, как стала пропадать в вивлиофике. Она буквально глотала книгу за книгой, каким-то чудным образом умещая в своей головке знания не по возрасту и умениям. Однажды, увлекшись чтением старинной книги, она задержалась в зале дольше обычного и, заслышав скрип двери и голоса, притаилась в дальнем углу. Иначе очередного нагоняя от наставниц не миновать!

— Они прибывают и прибывают, вскоре мы не сможем вместить всех помеченных, — озабоченно произнесла Власта.

— Придется что-то придумать, ведь мы обязаны обучить каждую, — Малуша узнала голос наставницы Драги — одной из самых благодушно настроенных к ней.

— Не стоит напоминать мне о долге, — раздраженно отмахнулась Власта. — Мы все сделаем, но ведь это ничего не изменит. Граница стремительно истончается и потому девочек становится все больше. Мы лишь затыкаем ими прорывы и не более! Сколь долго? Ты думала о том, что произойдет далее?

Малуша перестала дышать, боясь быть позорно застуканной за подслушиванием, но навострила ушки, впитывая каждое оброненное слово.

— Возможно, ты преувеличиваешь, — возразила собеседница.

— Не обольщайся, Драга! Сколько истончений было, когда ты прошла обряд?

— Четыре, — даже не думая, назвала цифру наставница.

— А когда я попросила тебя принять на себя обязанности наставницы, так как уже не справлялась одна?

— Более десятка.

— А сейчас их сотни! — устало заметила Власта. — Сотни! И с каждым разом их становится все больше. Когда Великий Хронос принял меня, существовало только одно истончение! И мы по очереди охраняли границу. Ты не глупа и можешь сделать верные выводы…

Последовавший скрип сообщил Малуше о том, что наставницы устроились за столом, который она обычно выбирала для чтения. Но почему-то не в этот раз.

— Твоя правда, — после долгого молчания изрекла Драга, — но что нам остается? Все происходит по воле Великого Хроноса, а потому мы можем лишь уповать на него и надеяться на то, что поток новых послушниц не иссякнет.

— Ты видела их? — Малуша готова была поклясться, что Власта скривилась. — Восторженные дурехи, отыгрывающие предназначенные им роли от начала и до конца. Разве в их силах пойти вопреки? Драга, а может Великий Хронос ждет от нас чего-то большего… Нашего собственного выбора.

— Без нескольких особенных нам ничего не удастся сотворить, — протянула наставница и вдруг понизила голос так, что Малуше пришлось напрячь слух до предела. — А у нас только одна из них и то мы лишь строим предположения.

— Не стоит здесь об этом, — резко оборвала ее Власта. — Пойдем.

Женщины быстро встали и покинули вивлиофику, так тихо переговариваясь, что как ни старалась подобравшаяся к двери Малуша разобрать что-либо, ей не удалось.