Лилии для Эйвери

Ольга Алейникова

Лилиан – нежеланный и нелюбимый ребёнок своей матери. Пытаясь оставить в прошлом мучительные события детства, девушка больше не доверяет людям. Она дарит свою любовь и заботу только цветам, пока вся её жизнь не переворачивается с ног на голову. Теперь Лилиан точно знает: у неё есть шестилетняя сестра, но ей нельзя оставаться с жестокой матерью, неспособной на любовь, и приёмным отцом, чья привязанность к девочке кажется подозрительной.Но что это на самом деле: спасение ребёнка или приговор?

какой должна быть настоящая мать.

© Ольга Алейникова, 2018

ISBN 978-5-4493-5847-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЛИЛИАН

Июнь, 2018 год

В зале суда душно. Пахнет потом и дорогим одеколоном. Начало лета выдалось жарким и засушливым, потому жители города просто сходят с ума.

Судья Хатчинсон то и дело вытирает платком пот со лба и время от времени постукивает пальцами по столу. Кажется, что он хочет поскорее закончить это дело, но оно только начинается.

Генри Хатчинсон занимает свой пост уже более пятнадцати лет, но ещё не стар и достаточно хорошо выглядит. Несколько лет назад он потерял жену, но перенёс это настолько стойко, что люди стали болтать разное. Будто Генри никогда и не любил жену, или же, что он только и ждал её смерти. Кто-то даже предполагал, что он сам её убил, хотя она и умерла от рака.

В небольших городах с численностью населения меньше трёхсот тысяч человек чего только не говорят друг о друге. Вопрос в том, верите ли вы во все сплетни или предпочитаете воспринимать только проверенные факты.

— Мерритт против Хант, — оглашает секретарь, судья утвердительно кивает.

— Мисс Мерритт, Вы хотите отсудить у мистера Ханта право быть опекуном ребёнка? — спрашивает судья.

— Всё так, Ваша честь, — вступает в разговор Дэвинсон. Он встаёт, произнося эти слова, и я чувствую, будто остаюсь с неприкрытым тылом. Пустое кресло рядом со мной заставляет меня нервничать ещё больше.

Если говорить честно, то сначала кандидатура Эллиота Дэвинсона на роль моего адвоката мне не нравилась. Он был довольно молод, а я хотела самого опытного адвоката, который только был во всём Линкольне. Проблема состояла лишь в том, что я не могла позволить себе такого защитника по вполне тривиальным причинам. Мне это было не по карману.

Однако сейчас, несмотря на свой возраст, Дэвинсон внушает мне уверенность и спокойствие. Может, всё дело в том, что мне просто хочется верить в лучшее.

— Объясните мне, мистер Дэвинсон, почему Ваша клиентка хочет отобрать ребёнка у отца? — спокойно спрашивает судья. Я не слышу в его голосе ни заинтересованности, ни раздражения. Вообще ничего. Должно быть, когда столько лет работаешь судьёй, чувства перестают захлёстывать.

— Дело в том, Ваша честь, — поясняет Дэвинсон, — что мистер Хант не является биологическим отцом девочки. А моя клиентка — ближайший родственник ребёнка. Её старшая сестра.

— Разве мистер Хант не удочерил девочку? — спрашивает судья.

— Удочерил, Ваша честь, — отвечает Дэвинсон.

— Девочка носит его фамилию?

— Да, Ваша честь, — всё так же спокойно отвечает Эллиот. И я завидую его спокойствию.

— Девочка живёт с ним в одном доме? Он обеспечивает ей надлежащий уход? — вновь спрашивает судья Хатчинсон, а я пытаюсь унять дрожь в руках.

Я знала, что услышу все эти вопросы, знала, что придётся доказывать свою правоту очень долго и это будет не так уж и легко. Но сейчас я всё равно не могу думать о хорошем. Надеюсь только на Дэвинсона. Больше мне надеяться не на кого.

— Девочка и правда проживает в доме мистера Ханта, однако можно поспорить насчёт обеспечения надлежащего ухода. Мистер Хант проживает один, много времени проводит на работе, девочка предоставлена сама себе. В лучшем случае, мистер Хант оставляет её у соседки или же сестры.

— Что скажете, мистер Куинн? — судья обращается к адвокату Этана Ханта.

— Ваша честь, — Куинн встаёт и наигранно улыбается Дэвинсону, — мы вынуждены признать, что мистер Дэвинсон не совсем объективен. Мы можем предоставить свидетелей и все необходимые факты, которые подтвердят, что мистер Хант прекрасно справляется с ролью отца. Однако мы поддержали иск мисс Мерритт против миссис Хант о лишении материнских прав и выступили соистцами.

— Мисс Мерритт, — обращается ко мне судья, — вы решили засудить каждого, кто имеет хоть какое-то отношение к Вашей сестре?

— Ваша честь, — начинает Дэвинсон, но судья его останавливает.

— Мне всё понятно, мистер Дэвинсон. Я уже ознакомился с некоторыми документами, дело обещает быть интересным. Назначим слушанье на десятое июля. Также я назначаю опекуна-представителя для ребёнка. Стороны, вам хватит времени подготовиться?

Адвокаты соглашаются.

— Лилиан, — окликает меня Этан Хант, когда я выхожу из зала суда.

— Что тебе нужно, Этан? — спрашиваю я, стараясь не волноваться, хотя это плохо у меня выходит. Моё сердце бешено колотится ещё с самого начала заседания.

— Послушай, — говорит мужчина спокойно, — всё ещё можно отменить.

— Отменить? — удивляюсь я. — Ты согласен добровольно отдать мне Эйвери?

— Нет, но давай поговорим.

Я смотрю на Этана и пытаюсь понять, что чувствую. Этот высокий, темноволосый мужчина мог бы сводить с ума миллионы женщин и пользоваться этим, но он предпочёл посвятить свою жизнь преподаванию математики и воспитанию чужого ребёнка.

Следует быть благодарной Ханту за то, что моя сестра не осталась на улице или, что хуже, со своей матерью, но это не значит, что я оставлю Эйвери ему. Она — моя сестра, и никто не посмеет забрать её у меня.

— Это бессмысленно, — только и отвечаю я.

— Ты готова наплевать на всё, что было? — вижу, как мужчина начинает нервничать.

— Ничего не было, Этан, — говорю я уверенно, и стараюсь убедить себя, что так и есть на самом деле. — Ты отдашь мне сестру, и на этом всё закончится.

— Хочешь войны? — спрашивает меня мужчина, а я лишь усмехаюсь.

— А ты разве не понял? Война началась уже давно.

Разворачиваюсь и уверенным шагом иду к выходу. Этан не бежит за мной следом, и я этому рада. Нам больше не о чем разговаривать. Никто не хочет уступать, а это значит, что ближайший месяц будет слишком напряжённым.

Я прихожу домой и пытаюсь забыть всё, кроме лица и голоса своей сестры, чтобы знать, ради чего полностью меняю свою жизнь.