Прощённая

Нэн Джойс

Ничего не предвещало беды, когда Алиса с Антоном собирались на романтическое свидание. Но роковая случайность перевернула всю жизнь. Теперь Алису обвиняют в преступлении, и под угрозой не только её свобода, но и безопасность мамы. Правда, есть особенный способ искупить вину. Алисе придётся на месяц остаться в чужом доме. Она должна делать всё, что захочет его хозяин. А хочет он больше, чем просто проучить её.

Глава 5

— Нельзя так делать! — я заявляю это настолько громко и безапелляционно, что сама не узнаю свой голос.

Эхо рассекает нежные очертания роз в распахнутом и светлом пространстве оранжереи. И заставляет молодого человека в фартуке замереть с секатором в руках. Острые лезвия почти замкнулись, ужасая меня своей близостью к тонкому стеблю.

— Нет-нет-нет, — я решительно подхожу. — Убери немедленно. Разве ты не видишь, здесь молодые листья. Бутон появится позже. Не трогай.

Касаюсь его пальцев на ручках огромного секатора, и становится так тепло. Оно растекается от самых кончиков под ногтями и ныряет с плеч к животу.

Сглатываю. Молодой человек стоит и разглядывает моё лицо. Его пальцы по-прежнему угрожающе сжимают секатор, и не слушаются меня.

Говорю тихо:

— Отдайте, пожалуйста.

— А ты знаешь, что нужно делать?

Его голос спокойный, размеренный. В нём есть какой-то особенный ритм. Как шорох звеньев толстой и тяжёлой цепи, которая круг за кругом обвязывает твоё запястье. Поначалу, каким-то неведомым образом, ты совершенно её не ощущаешь. До тех пор, пока он не дёрнет, и металл не вдавится в твою кожу. Причиняя боль и наслаждение одновременно. Наслаждение от того, что ты принадлежишь ему.

Отпускает оранжевые ручки, и отходит в сторону.

Я рассматриваю куст розы, и меня это немного отвлекает.

— Здесь есть слепые побеги. Но то, что ты хотел убрать, к ним не относится. А вот тут, — я раздвигаю листья, и отрезаю, — и тут, — ещё один щелчок, — теперь всё может измениться. Из пазухи появится боковой побег. А уже из него сформируется бутон.

— Она слишком давно спит. Я и решил, что так будет правильно. Убрать всё, на чём нет бутонов.

— Ты начинающий, что ли? — я поворачиваю к нему голову.

Он стоит, облокотившись поясницей на одну из тумб. Его белые, голые от плеч руки, упираются в каменную поверхность, и рельефы мышц и жилок сами напоминают что-то каменное. Идеально-гладкое и приятное на своих возвышенностях. И прохладное во впадинах. Длинные пальцы как лапы паука нависли на ребре столика. Между петлёй тёмно-синего садового фартука и узкой полоской белой майки чёрный виток татуировки. Мой взгляд ползёт по его трапецевидной мышце к шее, мощной, с выпуклым и аккуратным кадыком.

Но только я поднимаю глаза на его лицо, как тут же опускаю голову. От вида его усмехающихся губ, острых скул, и особенно глаз, над которыми низко посаженные, густые, вразлёт брови, в груди поднимается настоящий торнадо. Хочется сбежать и спрятаться от этих внимательных, серых, как капля дождя на белом шёлке, глаз. И никогда больше не встречать такое выражение лица: как будто он наперёд меня знает, чего я хочу.

— Я совсем без опыта, если честно, — хмыкает он.

— Значит, хозяину дома просто нравятся неопытные, какой бы сферы это не касалось, — бормочу я. — А кухарка здесь тоже без опыта?

— Хозяин предпочитает не экспериментировать в том, что касается еды.

Я прохожусь вдоль каменной столешницы, уставленной красными бенгальскими розами. Присаживаюсь у вазона с карминными полиантовыми.

— Здесь нужно убрать листья с пятнами. И поливать аккуратнее. Чтобы капли не попадали. А ещё хотя бы иногда проветривать помещение.

Голову вполоборота. Он подошёл бесшумно. Стоит за моей спиной.

— Убери. Ненужное. Только надень фартук. Иначе испортишь своё идеальное белое платье.

Я поднимаю глаза. Смотрю на него снизу вверх. Слышу, как его пальцы развязывают узел фартука.

— Позволь, я тебе помогу, — его голос льётся, впитываясь в мою кожу вместе с жаркой влагой воздуха в этом помещении.

Встаю. Он осторожно, не касаясь меня, накидывает на мою голову петлю. Тепло его рук рядом с моими предплечьями заставляет глубоко вдохнуть. От этого мужчины пахнет горячим морским песком, и обветренной корой дерева, одиноко стоящего на отшибе леса.

Делает крепкий узел на моей пояснице.

Я снова вниз. Осторожно пробираясь между стеблями розы, подцепляю заражённые листья, и острый секатор беспощадно откусывает их от растения.

Мужчина садится рядом на корточки. Его колени в голубых джинсах чуть разведены. Локти лежат на бёдрах. Кисти скрещены. Я краем глаза вижу, как он цепляет ногтем безымянного пальца подушечку большого. Будто ищет вопрос.

— Ты… — бросаю взгляд выше его глаз. — Ты часто общаешься с… хозяином?

— Очень. Я хорошо его знаю.

— Он… жестокий человек?

Расхохотался.

Так хрипло, громко и искренне, что я оцепенела. Как будто спросила какую-то глупость.

— У него свои тараканы. Из-за тёмного прошлого, — трогает свой выпуклый подбородок с узкой расщелиной указательным пальцем. — Но если ему об этом прошлом не напоминать, вполне себе адекватный.

— Он похож на Владу? По характеру, я имею в виду.

— А ты ей друг или враг?

— Скорее, второе. То есть, она считает меня врагом.

— Тогда тебе следует знать, что они друг за друга порвут любого. И если ты не понравилась ей, то вряд ли понравишься ему.

Я судорожно сглатываю. Поднимаюсь. Он вслед за мной. Его сосредоточенный взгляд опаляет и облизывает, как языки пламени.

— Не волнуйся так, — улыбается одними губами. — Ведь ты всегда можешь уйти, разве нет? Тебя ведь не в плен взяли?

Я откашливаюсь. Кладу секатор на узкий стеклянный столик рядом с отрезанными листьями. Оглядываю искусственные лампы над цветами. Говорю, стараясь улыбнуться:

— Ещё здесь слишком светло. Стоит убавлять освещение, даже вечером. А сейчас достаточно и солнечного света.

Он подходит к щитку на стене. Круглая кнопка из розового пластика исчезает под его рукой.

— Так? — спрашивает он.

Водит по кругу подушечкой среднего пальца. Методично и медленно. Пока в оранжерее не гаснут все лампы.

Пронзительный вопль блондинки заставляет меня вздрогнуть.

— Алиса! — снова кричит она.

Я спешно развязываю узел фартука и бегу по коридору. Ноги на каблуках плохо слушаются. Выскакиваю в залу, где должна была оставаться. Влада стоит в самом центре, уперев руки в бока. Не одна.

Рядом с ней мужчина. Высокий. Лет тридцати пяти. В таком идеальном чёрном костюме, что становится неловко за сам факт своего существования.

Его тёмные волосы, наверняка очень жёсткие на ощупь, короткие и густые, причёсаны ко лбу. Подчистую выбритые щёки и крупный волевой подбородок. Губы тонкие, плотно сжатые, под стать образу сурового и немногословного человека. Глаза тёмные, карие, близко посаженные. Сосредоточенные на мне.

Воротник сорочки слепит белизной. Левая рука убрана в карман брюк. На запястье золотые часы с крупным циферблатом. Правая рука свободно повисает вдоль тела.

Я вспоминаю, что должна сделать. Подхожу. Опускаюсь перед ним на колени. Похолодевшими пальцами подталкиваю к себе его ладонь. Тянусь. И прикасаюсь губами к тёплой смуглой коже. От неё пахнет сладким вином и яблочным вареньем.

— Ты совсем сдурела?! — Влада подлетает ко мне и отвешивает пощёчину.

Никогда в жизни. Никто. Меня. Не бил.

Я даже в детстве ни с кем ни разу не дралась.

От удара становится так обидно. Щёку щиплет. Будто узкой веткой со всего размаху получила.

— Извини, котик, — сладким, как сироп, голосом щебечет она. — Эта идиотка приняла тебя за Илью.

— Значит, ты и есть та самая воровка.

Голос-цепи за моей спиной. Я оборачиваюсь. Смотрю через плечо. Ладонь медленно сползает с горящей щеки на пол.

Теперь цепи начинают стягиваться. Только не рывком. Медленно. На шее. Оставляя мне всё меньше свободы, чтобы дышать.

Молодой человек, которого я приняла за садовника, стоит, склонив голову немного набок. Его холодные глаза довольно сощурены.

— А ты права, сестрёнка, — его губы растягиваются в улыбке. — Она на неё очень похожа.

— На кого… я похожа? — полушёпотом спрашиваю я.

— Ты уже и так задала мне много вопросов. Теперь настала моя очередь. Спрашивать с тебя, — Илья отворачивается и идёт к тому коридору, в котором некогда исчезла Влада, оставив меня одну. — Лад, попроси, пожалуйста, Малику отвести Алису в крайнюю комнату на четвёртом этаже. Я буду там через двадцать минут.