Наши забавники. Юмористические рассказы

Николай Лейкин (1879)

Отмечаемые сатириком-классиком конца XIX — начала XX века Николаем Александровичем Лейкиным людские пороки, добродетели и причуды ничуть не изменились со временем, хотя с тех пор и минуло уже более ста лет. Многие типажи, поднимаемые в его творчестве, все так же актуальны сейчас, как и тогда: раздражающая публика в местах культурного досуга, специфическая публика, откликающаяся на объявления, любители давать непрошеные советы, оказывающие назойливое внимание посторонние, ревнивцы, хвастуны и пьяницы. Тут же и животрепещущая тема эпидемий и способов людей справляться не только с заболеваниями, но и с массовой паникой. Кроме созвучных с современными отражаются в текстах и другие темы, за счет интересных бытовых деталей дающие яркое, живое представление об ушедшей эпохе.

Лососина

Крестовский остров. Сквозь свежую зелень палисадника, украшенного цветами, выглядывает на улицу хорошенькая дачка. Утро. На задрапированном полотном балконе пьют чай молодые супруги.

— Вкусняш ты мой миленький! — делает она ему через стол глазки. — Ах, как я рада, что ты не едешь сегодня в должность и весь день пробудешь со мной.

— Для тебя, Вкусняшечка моя, остался! — отвечает он и посылает ей летучий поцелуй.

— Вкусняш! Прелесть моя! Восторг мой! Для других ты Петр Иваныч, а для меня Вкусняш, и нет тебе другого имени.

— А для меня ты Вкусняшка, потому что вкуснее, добрее и красивее тебя ничего нет на свете.

Протягиваются через стол руки, и жена и муж, как архиереи, целуют их.

А солнце светит и улыбается на их нежную любовь!

— Что мы будем обедать сегодня, Вкусняш?

— Что ты хочешь, Вкусняшечка. Ты хозяйка и повелительница, а я твой раб. Ты хотела лососины покушать. Вот зазови рыбака и купи.

— Нет, нет! Лососина слишком дорога, шестьдесят копеек фунт, а ты и так много тратишься.

— Друг мой, стоит ли об этом говорить? Ты хочешь лососины — и кушай. Лучше на другом будем экономить. Вот я хотел себе новые подтяжки купить — не куплю, буду старые носить.

— Но из-за лососины и нуждаться в подтяжках!

— Ничего. В крайнем случае ты мне из тесемок сделаешь.

Зазывается рыбак, и покупается три фунта невской лососины.

— Вот мы и изжарим ее в сметане, а Вкусняш мой будет кушать и похваливать, — говорит жена.

— То есть как это — изжарим? — недоумевает муж. — Где ж это видано, чтоб лососину жарили в сметане? Лососину варят.

— У маменьки всегда жарили, и всякий раз на лососину приходил отец протопоп, ел и похваливал ее!

— По-моему, это значит, портили доброе, и протопоп ни бельмеса не понимал в гастрономии.

Жена вспыхивает.

— Что ж, по-твоему, маменька-то с протопопом глупее тебя? — спрашивает она.

— Не глупее, а только я знал одного протопопа, который и на грешневики с конопляным маслом умилялся, — уклоняется от прямого ответа муж.

— Твой протопоп и наш! Какое сравнение! Нет, я тебя спрашиваю: глупее они тебя?

— Конечно, глупее! — раздражается муж.

— А коли так, то я и разговаривать с тобой не хочу, — отрезывает жена. — Степанида! — кричит она кухарке. — Возьми эту лососину и изжарь ее в сметане.

— Не смей жарить, а возьми свари ее, остуди и подай со свежими огурцами.

— Не слушай его, Степанида! Он совсем ополоумел. Иди и жарь лососину! Я хозяйка.

— Ты хозяйка, а я деньги плачу! Я для тебя новыми подтяжками пожертвовал.

— Вы для меня подтяжками, а я для вас жизнью! Нечего сказать, приятно жить с таким извергом! Уж не упрекнете ли вы меня вчерашними туфлями на красных каблучках, что мне подарили?

Начинаются слезы. Недоумевающая кухарка уносит лососину в кухню. Муж начинает сдаваться я подсаживается к жене.

— Однако же, Вкусняшечка, это ни на что не похоже… — начинает он.

— Не смейте называть меня этим именем! Я не Вкусняшка для вас, а Ольга Николавна.

— Но прежде ты сама же…

— Мало ли, что прежде. Прежде вы маменьку и протопопа считали не глупее себя.

— Никогда не считал и считать не буду! — отрезывает муж.

Жена вздрагивает и подкатывает глаза под лоб.

— Ай! Ай! Дурно! Дурно! — вскрикивает она и откидывается на спинку стула.

Муж в испуге бросается к ней.

— Степанида, воды скорей! Воды! — кричит он.

Прибегает кухарка с водой, начинается спрыскивание, машут в лицо платком. Муж берет жену в охапку и, внеся ее в комнату, бережно кладет на диван. Ему попадают носком туфли по носу.

— Друг мой, успокойся! Ну приди в себя, — умоляет он. — Я на все согласен. Пусть будет, что маменька и протопоп умнее меня. Открой глазки, я тебе сегодня за это десять горшков резеды и десять горшков левкоя куплю.

— Что мне резеда и левкой, коли вы тиран бесчувственный… — шепчет, не открывая глаз, жена.

— Ну, кроме цветов, я тебе то бирюзовое колечко подарю, что ты хотела.

Жена открывавает глаза.

— А лососина как же? — спрашивает она.

— Да что лососина! Черт с ней! — досадует муж. — Или вот что мы сделаем: одну половину сварим, а другую изжарим.

— Ну хорошо. Видишь, какая я уступчивая, Вкусняш.

— Знаю, знаю, Вкусняшечка! Ты ангел! Степанида! Степанида! — кричит муж.

Но в кухне раздаются возгласы:

— Ах ты, мерзавка! Ах ты, подлая! Ну что я теперь буду делать! Барин, барыня, простите! Ей-богу, я не виновата!

— Что там у тебя, дура! Чего ты?

Супруги выбегают в кухню. Кухарка стоит на подъезде и ахает.

— Извольте посмотреть! Пока мы с вами барыню-то прыскали, кошка забралась в кухню и схватила лососину. Вон она ее под кустом ест.

— Так чего ты стоишь, как истукан! Отними скорей! Можно обмыть и все-таки съесть! — кричит муж.

Кухарка бросается к кошке с лососиной, но ее предупреждает дворовая собака. Она наскакивает на кошку, вырывает у нее лососину и убегает с куском.

Картина.