ору одна
огоньками рыжими полыхнул рассвет,
заскрипел обиженно ржавый шпингалет
на калитке старенькой, охнула луна
и со лба испарину опрокинула
росами холодными на моё окно,
вздрогнуло под водами неба полотно,
хрупко-хрупко дзынькнули стёклышки в дому,
тонкими прожилками выпали в траву,
и под мягкой лапою поступи утра
всё от боли плакали глупые ветра,
а по дому босое бегало уже
рыжее, курносое солнце неглиже,
раскидало сны мои весело вверх дном,
наглое, красивое — в теле молодом
кровь бурлит вулканами, ох, охолони,
травами духмяными выдыхают дни,
от черёмух пряные вечера горчат,
вот и ночь нагрянула тенью по плечам,
неумело прячутся в шорохах шаги —
выдираю начисто
всё, что есть — сожги
мною не досказанный, не прочитанный
про фиалки с вязами да рябинами,
про снега весенние да про зимний дождь
(ложью во спасение не спасешь — убьёшь)
разговор мой бешеный, я схожу с ума,
и стою по-прежнему и ору — одна,
огоньками рыжими полыхнёт рассвет,
жаль, но я не выжила, и калитки — нет
