Ирине Айдаровой
она боялась смотреть на звёзды,
была красива (в масштабах местных),
такая правильная, серьёзная,
мила в общении, интересна,
она ходила — спина прямая,
открытый взгляд, на губах — улыбка,
она была мне подругой, зная,
что я — ошибка,
мы пили кофе на кухне узкой
в моей хрущёбе, курили молча,
она умела и по-французски,
а я по-русски так-сяк — не очень,
она — москвичка, в глазах — усмешка,
мол, ненадолго живу в изгнании,
и муж достойный, сама успешна,
ей ссылка — в радость, мне — в наказание,
но вот однажды настал ноябрь,
тоскливый, серый, как я — безлицый,
и снегу вроде бы лечь пора бы,
да тучи чёрные — дьяволицы —
к земле всё ближе, ко мне плотнее,
по окнам капли сплошным потоком,
и от дыхания запотели
бойницы стёкол,
она пришла. взгляд прямой. в нём — жалость.
— ЕГО НЕТ БОЛЬШЕ, — сказала просто,
вдруг подурнела и как-то сжалась,
сильнее стала, но меньше ростом,
не обнимала, не сожалела,
она умела молчать, как надо,
на небо звёздное не смотрела —
боялась, видимо, звездопада
