Осень цвета кофе

Наталия Антонова, 2021

Вадим Костюков был безумно влюблен и счастлив. Ничего не предвещало беды – пока его не отравили в съемной квартире после пылкого свидания. Вадим очень любил кофе, этот напиток его и сгубил. Следователь Александр Наполеонов пытается найти возлюбленную Костюкова – незнакомку в синей куртке, и того, кто желал Вадиму смерти…

Глава 2

Оперативники тем временем делали поквартирный обход.

Основным результатом, как и в большинстве случаев, было — «ничего не видел, ничего не слышал».

Но Ринату Ахметову повезло. И даже дважды. Один дед вспомнил, что он шёл с пустым ведром, а на него налетела женщина в синей куртке со светлыми волосами, выбила ведро и даже не извинилась.

— Иван Фёдорович, — попытался Ринат вытащить из свидетеля как можно больше информации, — может, у неё были какие-то особые приметы?

— Господь с тобой, сынок, — всплеснул руками пенсионер Кузнецов, — я же говорю тебе! Налетела она на меня! Чуть с ног не сшибла и помчалась дальше. Какие уж тут особые предметы разглядывать. Я рад, что на ногах-то удержался. А ведро так и покатилось.

— Иван Фёдорович, а когда это было?

— Так вот во вторник и было. Мне как раз в этот день пенсию принесли.

— Во вторник было десятое сентября.

— Оно самое, — согласился пенсионер.

Второй раз Ринату повезло на первом этаже.

Дверь ему открыл улыбающийся мужчина с растрёпанной рыжей шевелюрой. Несмотря на то что наступила осень, лицо его, особенно нос и щёки, было щедро усыпано веснушками. Оперативнику невольно вспомнились герои мультика из детства про рыжего и конопатого, который дедушку любил и не бил его лопатой.

От этих воспоминаний Ринат невольно улыбнулся в ответ на улыбку открывшего ему дверь мужчины.

— А вы, случаем, не почтальон? — спросил, продолжая улыбаться, мужчина.

— Печкин? — спросил Ринат.

— Почему Печкин? — удивился мужчина и, подумав, добавил: — Мне вообще-то всё равно, как ваша фамилия, просто я посылку жду.

— Нет, я не почтальон, — ответил, став серьёзным, Ринат, — я оперативник Ринат Ахметов.

— Мент, что ли? — удивился мужчина.

— Можно сказать и так, — нехотя согласился Ринат, — но вообще-то я полицейский.

— Понятно… — задумчиво протянул мужчина и перестал улыбаться.

— Мы проводим опрос жильцов, — пояснил Ахметов. — Вы не могли бы представиться?

— Так меня тут все знают! Я Афанасий Андреевич Погорельский. И живу тут полвека. А на предмет чего вы опрос проводите?

— У вас в подъезде жильца убили.

— Кого? — удивился мужчина.

— Квартиранта Поповой, Калерии Геннадьевны.

— Когда?

— Точно пока это судмедэкспертом не установлено. Но один из ваших соседей сообщил, что его едва не сбила с ног выбежавшая из подъезда женщина.

— Так и меня тоже! — искренне обрадовался Погорельский.

— Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее?

— А чего рассказывать-то?! Возвращался я, значит, намедни из магазина, а она как вылетит из-за угла, словно кошка ошпаренная! И чуть не сбила меня с ног! Я отлетел от удара метра на три!

— Так уж и на три? — усомнился Ринат.

— Да чего мне врать-то! — возмутился Погорельский. — Я мешочек свой с продуктами еле в руках удержал! Даже, грешным делом, подумал, что бутылочка-то моя разбилась.

— Какая бутылочка? — не сразу понял оперативник.

— А то вы не знаете, — смущаясь, как барышня на выданье, проговорил Афанасий Андреевич и неожиданно озорно подмигнул Ахметову.

— Когда это было? — спросил Ринат, проигнорировав заигрывания свидетеля.

— Два дня назад. Шестого числа. У меня как раз именины были.

— То есть день рождения?

— Да нет же, день ангела!

— Вас зовут Афанасий?

— Ну.

Ринат достал смартфон и задал поисковику запрос «именины Афанасия».

По мере чтения ответа глаза Рината медленно полезли на лоб.

Именины у Афанасиев были несколько раз не то что в год, а практически каждый месяц. Только в сентябре они были 3 сентября: Афанасий Высоцкий, Серпуховской, Старший, 4 сентября: Афанасий Тарсийский (Киликийский), 10 сентября: Афанасий Печерский, затворник, 18 сентября: Афанасий Брестский, 25 сентября: Афанасий Высоцкий, Серпуховской, Младший.

По всему выходило, что в этом месяце у Погорельского впереди было праздников хоть отбавляй! Но в четверг было 6 сентября.

И как раз этого числа никаких именин у Афанасия не было, на что оперативник и поспешил указать Погорельскому. Чем, впрочем, ничуть его не смутил.

Не моргнув глазом Афанасий ответил ему, что он настолько любит своих ангелов, что не считает себя вправе отказать им, в какой бы день они его ни посетили.

Подозрительно посмотрев на мужчину, Ринат спросил:

— Вы что же, намекаете на то, что ангелы приходят к вам в человеческом обличье?

— А почему бы и нет? — широко улыбнулся Афанасий Андреевич.

— Приведите пример, — сказал оперативник, хотя и понимал, что ввязываться в дискуссию с любителем выпить по меньшей мере неразумно.

— Да, пожалуйста, — охотно отозвался Погорельский. — Допустим, приходит ко мне разносчик пиццы или электрик.

— Ну и что?

— Разве у них на лбу написано, что они не ангелы?! — радостно улыбаясь, воскликнул Погорельский.

— Значит, к вам в четверг приходил разносчик пиццы?

— Нет.

— Электрик?

— Нет!

— А кто?

— Ворона прилетала! — захохотал Погорельский.

«Убью», — подумал Ринат и спросил подозрительно спокойным голосом:

— Какая ещё ворона?

— Да Зинка Воронина! Вот зараза! — беззлобно выругался Погорельский.

— Зачем же она к вам приходила?

— Начала орать, что я кран в ванной не закрыл и её затопил!

— Так и было дело?

— Так и было, — сникнув, согласился Погорельский и добавил: — Вечером приходил Зинкин муж и обещал из меня последние мозги выколотить, если я им ремонт в ванной не сделаю.

— А вы умеете?

— А то! Я же столько лет маляром на стройке проработал, — тяжело вздохнул Погорельский.

— Но вы заявили мне прежде, что к вам в тот день приходил ангел. И в чьём же обличье он вам явился? В лице соседки Зинаиды или её мужа? — решил подшутить Ринат над незадачливым рыжим растрёпой.

— Скажете тоже, в образе Зинки! — возмутился Погорельский. — Ангелы бабами не бывают! — проговорил он наставительно. — Да и муженёк Зинкин далеко не ангел, уж поверьте мне.

— Верю.

— А ангел мне явился в образе Улубека.

— Какого ещё Улубека? — озадачился оперативник.

— Так он в нашем жэке подвизается, полы в подъезде моет. Видит, у меня такая неприятность образовалась, вот и помог мне вычерпать воду в ванной комнате. А потом мы с ним выпили.

— И Улубек?

— И Улубек, — согласно кивнул Погорельский. — Только я водку, а он чай. Но закусывал его огурцом с хлебом. И вы после этого будете утверждать, что Улубек не ангел?!

— Не буду.

— То-то. Он явился мне как ангел-спаситель. И я не мог за это не выпить.

— Понятно, но вернёмся к встреченной вами женщине, — устало напомнил Ринат.

— Чего к ней возвращаться-то? Пролетела, как стрела.

Оперативнику надоело возиться с рыжим, и он потребовал:

— Погорельский, опишите женщину.

— Шутишь, командир! — возмутился, в свою очередь, Погорельский. — Я же говорю, что она налетела на меня, и я улетел!

— Куда улетели?

— В сторону, — немного подумав, Афанасий махнул рукой вправо, — в ту сторону. — И добавил: — Как я уже говорил, на три метра.

Ринат вздохнул и спросил:

— Но хоть что-то вы должны были запомнить.

— Я и запомнил!

— Что?

— На ней была синяя ветровка.

— Точно синяя?

— Точно!

— А волосы?

— У неё ещё и волосы были? — искренне удивился Афанасий, а потом, что-то вспомнив, закивал: — Точно были! Растрёпанные! Совсем как у меня!

— Рыжие?

— Нет, — задумчиво покачал головой Погорельский.

— Тогда какого цвета?

— В смысле? — не понял Афанасий.

— Она была брюнетка, шатенка, блондинка?

— А точно! Блондинка! Точно такого цвета, как болонка у Филаретовны!

— Кто такая Филаретовна?

— Как кто? — в который раз за короткий промежуток их разговора изумился Погорельский. — Евдокия Филаретовна Игнатьева. У неё ещё сын сапожник! — Афанасий захихикал.

— Вы хотите сказать, что сын некой Филаретовны пьёт как сапожник? — язвительно спросил Ринат, намекая на алкогольное пристрастие своего собеседника.

— Что вы! — всплеснул руками Погорельский, как прачка в водевиле девятнадцатого века. — Он вообще не пьёт, — добавил он с явным осуждением.

— А где живёт Филаретовна?

— В последнем подъезде.

— А номер квартиры?

— Не знаю. Она меня в гости не приглашала, и вообще Матильда меня не любит, — обиженно заявил Афанасий.

— Какая ещё Матильда?

— Так болонка же Филаретовны! — Афанасий посмотрел на оперативника с осуждением, всем своим видом показывая, что сроду ещё не встречал таких непонятливых людей.

Ринат вытер пот со лба.

Прежде чем доложить Наполеонову, Ринат спросил:

— Александр Романович, вы сколько раз в году именины отмечаете?

— Я их вообще не отмечаю, — буркнул Наполеонов.

— И зря, — заметил прислушивающийся к их разговору Незовибатько. — Я бы тоже отмечал все свои именины, но тёща категорически против, — притворно тяжело вздохнул эксперт.

— Не морочьте мне голову! — рявкнул следователь.

— Короче, — пожал плечами оперативник, — один из соседей Афанасий Погорельский отмечает именины более сорока раз в год, но этого ему мало! И он празднует именины по мере прихода ангела.

— Я не понял! Какого ещё ангела?

— Спешу вас успокоить! Я тоже далеко не всё понял. — И Ринат пересказал, как Афанасий Погорельский на свои именины шёл из магазина. Хотя десятого сентября никаких именин не было.

— Ничего не понимаю!

— Афанасий затопил соседей, ему помог осушить пол в ванной работающий при жэке Улубек, и Погорельский решил, что он его ангел-спаситель.

— Дурдом! — в сердцах воскликнул Наполеонов.

— А по-моему, всё очень логично, — встрял в разговор Легкоступов.

— А ты вообще молчи! Мастер высокого искусства! — Следователь наградил Валерьяна убийственным взглядом.

Но тот только пожал плечами и сказал:

— Я вам здесь больше не нужен, поэтому ухожу.

— Да! Сделай милость, исчезни!

Возле самой двери Легкоступов обернулся и проговорил ласково:

— Александр Романович! В аптеках «Вита» скидка на «Магний В6». Хорошо от плохого характера помогает.

Прежде чем Наполеонов успел что-то ответить, Легкоступов исчез.

Следователь обвёл подозрительным взглядом лица оставшихся сотрудников. Но если на них и были ухмылки, то они успели их благоразумно стереть.

— Ты сказал, что там была ещё некая Матильда. — Наполеонов пощёлкал пальцами.

— Александр Романович, она собака! — воскликнул Ринат.

— Мы тоже не ангелы, — пробурчал следователь.

— Матильда — болонка!

— Да понял я, понял. Поговорить нужно с её хозяйкой.

— Сделаем.

— Надо выяснить, знает ли кто-то женщину в синей куртке.

— Это что, опять всех обходить? — ахнул Аветик.

— Ничего не поделаешь, придётся. Тем более что нас интересует в первую очередь именно этот подъезд.

— Теперь твоя очередь топать, — подмигнул Ринат Григоряну.

Аветик направился к двери, когда Незовибатько, складывающий свой чемоданчик, проговорил лениво:

— Я бы на твоём месте, старлей, поговорил сначала со старушками у подъезда. Солнышко припекает, и божьи одуванчики высыпали насладиться последними солнечными деньками. Кстати, моя тёща говорит, что одуванчики в сентябре снова зацветают.

— Спасибо, Афанасий Гаврилович, — вежливо проговорил Аветик, — я, пожалуй, так и сделаю.

— Всё-то твоя тёща знает, — пробухтел Наполеонов. — Я вот чего-то не замечал, чтобы одуванчики в сентябре цвели.

— Это потому, что ты не туда своё внимание направляешь, — хмыкнул Незовибатько. — Жениться тебе надо! — и тоже скрылся за дверью.

«Сговорились они, что ли, все сегодня мне настроение портить», — подумал сердито Наполеонов и набрал номер сотового Мориса Миндаугаса.

— Слушаю, — почти сразу отозвался тот.

— Морис, — с места в карьер начал Шура, — ты в этом году варил варенье из одуванчиков?

— Одна баночка имеется, — осторожно ответил Морис.

— А когда ты его варил?

— В мае.

— А некоторые говорят, что одуванчики цветут в сентябре!

— Единичные экземпляры, — ответил Миндаугас, — но они на варенье не годятся.

— Жалко, что Незовибатько уже ушёл, а то бы я припечатал его вместе с его тёщей, — злорадно проговорил Наполеонов.

— Шура, у тебя что-то случилось? — забеспокоился Миндаугас, он даже хотел поинтересоваться, не обидел ли кто маленького следователя, но поостерёгся спрашивать об этом.

— Да ничего у меня не случилось, — отозвался следователь. — Всё хорошо, прекрасная маркиза.

— Ты в комитете?

— Нет, на убийстве. Пока, мне некогда.

— Пока, — вздохнул Миндаугас.

«Эти русские жутко непредсказуемые, — подумал он, — но я уже начал к этому привыкать».