Формула обмана

Юрий Вячеславович Ситников, 2021

Что могло заставить убежденного холостяка внезапно жениться? Почему свадьба держалась в тайне? Кто нарисовал черный крест на фотографии жениха? Эти вопросы не давали Люське покоя, когда она узнала, что у ее крестного появилась молодая жена. Через месяц после свадьбы Виталий Минаев умер. Причина смерти – отравление. Яд подсыпали в кофе. Люська, Глеб, Димон и Алиса взялись за расследование дела с особым рвением. Есть подозреваемые, есть улики, но не сходятся концы с концами. Окончательно все запуталось, когда выяснилось, что Минаев, страдая от аллергии, не притрагивался к кофе. Так кому же предназначалась чашка с ядом? И кто прислал родственникам записку: "Спасибо за вкусный кофе"? Голова шла кругом от неразберихи…

Глава первая

Фотки, фото, фотографии…

Люська ворвалась в мою комнату и закричала:

— Глеб, Буль у тебя?

— Нет.

— Весь дом облазила, не могу его найти.

— На улице смотрела?

— Нет его там.

— Наверное, спрятался куда-нибудь.

— Блин, она его до ручки довела. А скоро и нас всех доведет, — Люська выбежала в коридор, громко хлопнув дверью.

— Обязательно так хлопать? — крикнул я.

Буль — собака наших родителей. Порода, увы, неизвестна. Мы называем его помесью бульдога с крокодилом. Маленький, круглый песик с вытаращенными глазками, острыми зубами и вытянутой мордой. Свое имя он получил за способность булькать при ходьбе. Чем он там булькает, я не в курсе, но со стороны выглядит довольно забавно. Его и к ветеринарам возили, те только руками разводили — индивидуальная особенность.

Буль уже в возрасте, но носится по дому и играет, как маленький щенок. Добрый он и преданный. Правда, последние пару недель старается лишний раз на глаза не показываться. Боится Лидию Николаевну.

Кто она такая, сейчас расскажу, но прежде объясню, как мы с Люськой оказались в загородном доме родителей.

Живем мы в городе у Дианы, она наша бабушка, мать матери. Народная актриса. Так получилось, что родители слишком рано отстранились от нас с сестрой: отец весь в бизнесе, мать постоянно отдыхает за границей. Мы перебрались к Диане, о чем ни разу не пожалели. Новая школа, новые знакомства, любовь… Я познакомился с Алисой, Люська встретила Димона, так образовалась наша компания.

В этом году, в самом начале лета, Диана решила сделать в квартире грандиозный ремонт. Обратилась в фирму, подписала договор и укатила на два с половиной месяца на съемку. Оставаться в квартире, где царит хаос и с утра до вечера что-то сверлят, штробят и забивают, смысла не было. Я предложил на лето перебраться к родителям. Люська не возражала. Алиса с Димоном поехали с нами. А что, дом большой, места много.

Отец укатил в очередную командировку, мама улетела на какие-то острова, оставив нам на попечение булькающего Буля и Лидию Николаевну впридачу.

Старшая сестра отца (у них разница в двадцать лет) способна свести с ума даже манекен. Жила она в Нижнем Новгороде, работала главным бухгалтером, а выйдя на пенсию, ни с того ни с сего решила стать фотографом. Ну, как фотографом, купила фотик и начала фотографировать все подряд. В принципе ничего страшного в этом нет, если бы пять лет спустя наша тетя Лида не возомнила себя гением.

В начале года в Нижнем Новгороде прошла выставка её работ, в конце мая состоялась выставка в Москве. И без того амбициозная тетя Лида окончательно съехала с катушек. Теперь она звезда, к ней на пьяной козе не подъедешь. Начала сбываться давняя мечта, стать хотя бы чуточку знаменитой. К нашему большому сожалению, она решила задержаться в гостях на неопределенный срок.

Вместе с Лидией Николаевной приехала помощница по хозяйству Шура. Простая, бесхитростная женщина лет сорока, не умевшая врать, привыкшая говорить правду в глаза. Наивность и простота Шуры доводят тетю Лиду до белого каления. Скандалы возникают ежедневно: крики, визги, оскорбления (Лидия Николаевна на них очень щедра) для Шуры дело привычно. Она не обращает внимания на обидные слова, знает, через часок-другой тетя Лида сама подойдет, обнимет, попросит прощения. Такой у нашей тетки характер. Когда она взрывается, на её пути лучше не стоять, зато потом быстро отходит.

Буля тетя Лида невзлюбила с первого взгляда. Назвав его плешивым мешком, она потребовала, что её оградили от общения с собакой. Вот и прячется теперь Буль в доме, Люська постоянно его ищет. А он, то в кладовке притаится, то под кроватью в гостевой спальне булькает, а вчера вообще умудрился на цокольный этаж спуститься и в прачечной уснул.

— Буль, — услышал я голос Люськи из коридора.

— Где ты шлялся?

Я вышел из комнаты.

— Нашла?

— Сам нашелся. Глеб, я на втором этаже три раза смотрела. Понятия не имею, где он мог отсиживаться.

Довольный Буль, виляя хвостиком, ткнулся мордой Люське в ногу.

— Пошли, я тебе корм насыпала.

Буль побежал за Люськой. Перебирая короткими лапками, он потявкивал и, само собой, побулькивал.

— Люсь, где Алиса?

— Тетя Лида взяла их с Димкой в оборот. В кабинете сидят, шедеврами любуются.

Понятно. Любимое занятие нашей тети, показывать всем и каждому свои фотографии. Может, я такой недалекий, или просто не разбираюсь в фотографиях, но видя работы Лидии Николаевны, мне хочется закричать «Это отстой». Я серьезно. Есть, конечно, красивые кадры, но в большинстве случаев — ерундистика. Вот как можно восхищаться и считать шедевром снимок бабочки сидящей на мусорном контейнере? Я не понимаю. Обыкновенная бабочка, вроде шоколадница, сидит на грязной крышке контейнера. Тетя Лида нашла нужный ракурс и сфоткала её сорок восемь раз. И это искусство? Или вилка, упавшая на пол. Мне бы в голову никогда не пришло, что это может кого-нибудь заинтересовать. Но нет, на выставке (нас с Люськой буквально заставили туда пойти) таких шедевров было великое множество.

Ладно, пойду спасать ребят от родной тети.

Спустившись на первый этаж, я толкнул дверь в кабинет отца.

— Явился, наконец, — тетя Лида как обычно была недовольна. — Глеб, у тебя есть совесть, хотя бы капля?

— А что такое? — Я посмотрел на Димона, тот провел ребром ладони по шее, давая понять, еще чуть-чуть и он будет готов повеситься.

— И он еще спрашивает, — тетя Лида положила руку на плечо Алисе. — Не понимаю, как ты можешь встречаться с таким неандертальцем? Родная тетка в кои-то веки приехала в гости, у неё, можно сказать, только жизнь начинается, она планирует прославиться на всю страну, а племяннику до лампочки.

— Почему, до лампочки, — я подошел к столу. — Меня интересует твоя…

Эх, так и подмывало сказать, фигня на постном масле, но я сдержался.

— Фотки опять смотрите?

— Смотрим, — кивнула Алиса, и по выражению её лица я догадался, она мечтает составить компанию Димону, когда тот отправится кончать жизнь самоубийством.

— Глеб, что за моветон? Какие ещё фотки?! Чтобы я не слышала больше этого слова. Я занимаюсь фотографией! Я художник, а не какая-нибудь там любительница.

— Кстати, Глебыч, прикольные фотки… фотографии у твоей тети, — Димон встал со стула, уступая мне место. — Не хочешь посмотреть?

— Конечно, хочет, — тетя Лида указала мне на стул.

— Спасибо, друг, — прошептал я Димону.

— Мы здесь уже час, — так же тихо ответил он.

— Дима, ты куда собрался?

— Я… Мне надо выйти.

— У тебя пять минут, потом сразу возвращайся. Глеб, как тебе это? — мне протянули чёрно-белую фотографию с изображением увеличенного уха слона.

— Кхм… Впечатляет. Где ты умудрилась ухо сфоткать?

— Какое ухо?

— Слоновье?

Алиса закрыла лицо руками, я понял, что сказанул что-то не то.

— Сам ты ухо! Это же я! Фотография с эффектом размытия.

— А-а, предупреждать надо. Вообще мне нравится.

— Не лукавь! Ухо слона. Невежда ты, Глеб.

Вечером тетя Лида собрала нас в гостиной, для очередного срочного сообщения. У неё каждое второе сообщение срочное.

Спустились все, кроме Люськи.

— Люся, не заставляй себя ждать.

— Умыться хоть можно?

— Нет!

На лестнице появился Буль.

— Шура, прогони собаку.

— Лидия Николаевна, пусть тоже послушает.

— Шура, не выводи меня.

Но едва Шура подошла к лестнице, Буль, издав громкий лай, рванул в конец коридора.

— Убежал.

— Туда ему и дорога. Люся! Считаю до трех, если не спустишься…

— Уже иду. Спускаюсь.

Дождавшись пока Люська сядет на подлокотник кресла, в котором сидел Димка, тетя Лида сказала:

— Хочу, чтобы вы узнали об этом первыми. В скором времени я… — актёрские паузы тетя Лида выдерживала постоянно. — Я окажусь там.

— Где там? — не поняла Алиса.

— Наверху.

Шура шмыгнула носом.

— Неужели пришло время? — простонала она.

— Пришло! Я давно ждала этого часа, и вот он уже не за горами.

— Как ждали? — Димон с медлительностью улитки переваривал информацию.

— Мы вас не забудем, — заревела Шура. — Каждую неделю на кладбище ездить будем.

— На кладбище? — Лидия Николаевна помрачнела. — При чём здесь кладбище, и зачем ты собралась таскаться туда каждую неделю?

— Могилку вашу в порядок приводить. Листики убрать, цветочки прополоть.

У тети Лиды начался нервный тик. Правый глаз быстро заморгал, а левый наоборот, оставался неподвижным.

— Да, Шурка, — прыснула Люська. — Респект! После твоих слов, тетя Лида действительно может там оказаться. Ой, кажется, я сказала лишнее.

Теперь и левый глаз тети Лиды задергался.

— Я не собираюсь умирать, у меня грандиозные планы. А наверху, значит, там — в компании звезд шоу-бизнеса. Мне позвонил Кумушкин, ему удалось договориться о моей новой выставке. Она пройдет не где-нибудь, а в «Манеже». Перед вами стоит начинающий, но очень перспективный фотограф!

На всякий случай Шура покосилась в коридор.

— Не верти головой, я себя имею в виду. Для тупых повторяю ещё раз. Я фотограф!

— Представляю, сколько твой Кумушкин денег отвалил за выставку, — протянула Люська.

— Для него деньги ничего не значат. Он ценит меня, как человека искусства.

— Кто такой Кумушкин? — спросил Димон. — Я не в теме.

— Мой старый приятель, вместе учились в институте. Он был в меня влюблен, но я ему отказала. Потом жизнь нас раскидала, разлучила почти на сорок лет. В прошлом году мы случайно встретились в Нижнем Новгороде. Оказывается, Игорь все эти годы меня любил. Узнав, что я увлекаюсь фотографией, загорелся идеей помочь. Организовал две выставки, теперь третья не за горами.

— Вопросов больше нет, — сказал Димон, подмигнув Люське.

— Меня обязательно заметят, я вольюсь в нужный круг и окажусь на коне.

— Я за вас рада, — призналась Алиса.

— Спасибо, дорогая. Глеб, Дима, не хотите меня поздравить?

— Так выставка ещё не прошла.

— Поздравь тетю! — рявкнула Лидия Николаевна.

— Поздравляю.

— Спасибо, вы такие внимательные. Кстати, надеюсь, вы не забыли, завтра мы приглашены к вашим соседям Минаковым.

— Минаевым, — поправила Люська.

— Серьезные знакомства мне сейчас не помешают, — тетя Лида прошлась по гостиной и потерла ладони. — Все время забываю, он кто, продюсер, актер, певец?

— Бизнесмен.

— Крупный?

— Достаточно.

— Отлично. Наверняка в числе приглашенных будут знаменитости, надо заводить знакомства. Шура, принеси мне в спальню кофе, потом сделай ванну с ароматическими маслами и морской солью. Хочу расслабиться.

Когда тетя Лида ушла, Люська поднесла указательный палец к виску.

— Она на самом деле рассчитывает прославиться или прикалывается?

— По-моему, Лидия Николаевна настроена решительно. А что, — Алиса посмотрела на меня. — Некоторые её фотографии очень удачные.

— Алис, не начинай, она тебя заразила.

— Люсь, правда, ты же не видела закат или летящий лист.

— Глеб, Алиску надо спасать, пообщавшись с тетей Лидой, она свихнулась. Закат, лист… Зато я видела муху в стакане, фантик на подоконнике, гусеницу на стене. Никогда не забуду, как она меня ночью разбудила, похвастаться супер-кадром — уличный фонарь во время дождя.

— Я видела эту фотографию. Мне понравилось. Согласись, правильно подобранный ракурс позволил получить кадр с мягким светом и хорошо выраженными глубокими тенями.

Все уставились на Алису.

— Что я вам говорила, — Люська схватила диванную подушку и бросила её в Алиску. — Она уже заговорила, как тетка. Пойдемте в кино, надо проветриться.

Глава вторая

Крестный отец

В субботу утром, открыв шкаф, Люська стала прикидывать, в чём появиться в особняке Виталия Минаева? Виталий Алексеевич жил по соседству, он был другом нашего отца и крестным Люськи.

Месяц назад он неожиданно для всех (Минаев считался заядлым холостяком), женился на двадцатиоднолетней студентке, с которой был едва знаком. Их отношения развивались стремительно. Познакомились в марте, через пять недель подали заявление, чем, мягко говоря, огорошили друзей и родственников.

Минаев ратовал за свободные отношения, без штампа в паспорте, всегда сочувствовал окольцованным приятелям, выражая искренние соболезнования по поводу кончины холостяцкой жизни.

Люська, узнав о браке крестного, предположила, что Лена ждёт ребенка, но спросив об этом Виталия, услышала:

— Для отцовства я слишком молод, и Ленке сейчас ребенок ни к чему. Сначала поживём для себя, потом посмотрим.

— Тогда зачем ты женился?

— Странный вопрос, почему люди женятся?

— Ты исключение из правил. Я вообще думала, холостяком умрёшь. Твоя Лена тебя случайно не опоила зельем?

— Мне сорок лет, — на полном серьёзе ответил Минаев. — Переломный возраст для мужчины. Начинаешь копаться в себе и понимаешь, до старости рукой падать. А рядом нет никого, кто стакан воды подаст и упаковку таблеток протянет.

Люську не покидало ощущение, что скоропалительный брак крестного окутан завесой тайны. Почему он не пригласил на саму свадьбу друзей, почему о бракосочетании все узнали лишь когда молодожёны вернулись из свадебного путешествия?

Виталий пришел к нам в прошлую пятницу, заявив с порога:

— Поздравьте меня, теперь я женатый человек.

Люська так и села. Даже Буль, которому до личной жизни соседа было глубоко наплевать, на мгновение перестал булькать, затряс головой и спрятался за кресло. А Минаев в течение часа в подробностях рассказывал о жене, сделав из неё чуть ли не ангела во плоти.

Сегодня Минаевы решили утроить прием для самых близких.

Лидия Николаевна истолковала приглашение на свой лад.

— Вот видишь, Глеб, не успела я раскрутиться, нас уже на части рвут. Не будь я восходящей знаменитостью, он бы о вас и не вспомнил.

— Люська его крестница, не забывай.

— Тогда зачем он пригласил меня?

Действительно, зачем, подумал я.

***

По милости Лидии Николаевны к Минаевым мы пришли с сорокаминутным опозданием. Как выяснилось позже, это было спланировано заранее. Тетя Лида и раньше не любила появляться в гостях вовремя, а уж теперь ей и подавно не позволительно заявляться на приёмы в назначенный час. Не тот эффект, сказала она.

Среди приглашенных собрались только самые близкие. Младший брат Минаева Артем, баловень судьбы и редкостный мот. В свои двадцать пять он имел аттестат о среднем образовании, репутацию заядлого тусовщика и любителя приключении. Напрасно Виталий старался приобщить брата к бизнесу — Артем хотел жить легко и свободно. Работа в офисе, пусть даже на руководящей должности, его не интересовала. Артем знал, старший брат никогда не оставит младшего без средств к существованию, так зачем напрягаться, когда тебе и так во всем потакают?

Четырнадцать лет назад в автомобильной катастрофе погибли родители, Виталий, заменил Артему отца и мать, тогда же и поклялся, что младший брат ни в чём не будет знать нужды. Клятву свою сдержал, а избалованный Артём быстро приспособился к паразитическому образу жизни.

Приехали поздравить Виталия школьные друзья, хохотушка Ольга Туманова и суровый Владимир Архипов. Был в числе приглашенных и парень в льняном костюме — сокурсник Лены, Андрей Резвушкин.

Партнерша по бизнесу Альбина Сергеевна Нахапетова, женщина без возраста со стервозным характером, как всегда выглядела раздраженной.

— Глеб, смотри, как она смотрит на Лену. Убить её готова.

— Она на всех так смотрит.

— Не-а. Я хорошо разбираюсь в психологии, Альбина влюблена в Виталия.

— Тоже мне, психолог.

— Ладно, не гунди. Лучше скажи, как тебе Лена?

Я пожал плечами.

— Обычная.

— А ты ожидал увидеть многорукую мутантку с тыквой вместо головы?

— Я ожидал, что здесь будет веселее. Алиска с Димоном остались дома, надо было и мне составить им компанию.

— Но нас пригласили.

— Ты крестница, не я. От нашей семьи достаточно было делегировать вас с Лидией Николаевной.

— Кстати, где она?

— Грузит кого-нибудь своей болтовней.

Люська задумалась.

— А если серьезно, Глеб, обрати внимание, Лена сильно скована.

— А ты как хотела. Незнакомые люди, все таращатся на неё, изучают. И ты не исключение.

— Я не таращусь, а наблюдаю, понял? И успела заметить много интересного.

— Например?

— Лена украдкой поглядывает на Артема. Когда их взгляды встречаются, она быстро отводит глаза и заливается румянцем.

— Про того мужика, что можешь сказать?

— Про Владимира? Мрачный, депрессивный дядька. Выпил один бокал шампанского и сказал, что у него поднялось давление. Мне он, знаешь, кого напоминает? Медвежонка, который заблудился в лесу и отчаянно ищет мать. Смотри, практически не улыбается, не поддерживает беседу.

Часа через два, когда скука одолела меня окончательно, и я уже собирался уйти, запьяневший Виталий резко поднялся из-за стола.

— Предлагаю выпить за Лидию Николаевну. Андрей, поухаживай за дамой. Так, все подняли бокалы.

— Лидия Николаевна, за вас! — улыбнулась Ольга.

— Успехов вам в творчестве, — поддержал Владимир.

— И в личной жизни, — веселился Артём.

Лидия Николаевна смутилась

— Спасибо.

Чуть позже гости решили выйти на улицу. Виталий находился уже в дверях, когда Владимир попросил друга задержаться в гостиной.

— Мы вас догоним, — крикнул Минаев и упал на диван.

Люська вышла из дома последней. Она слышала, как взволнованный Владимир попросил крестного пройти в кабинет.

На улице к Люське подошла Лена.

— Рада нашему знакомству, — сказала она.

— Взаимно.

— Места у вас красивые.

— Почему у нас? Ты теперь тоже здесь живешь.

— Да, — Лена покраснела. — Не привыкла ещё.

— Лена, а у тебя есть родители?

— Есть. Они должны были приехать вчера, но у отца возникли проблемы на работе. Прилетят дня через два.

— Откуда прилетят?

— Они живут в Праге, там у папы собственный бизнес.

Входная дверь распахнулась, на крыльцо выскочил Владимир. Обтирая круглое лицо носовым платком, он подошел к своей машине.

— Володя, — Лена поспешила к нему. — Вы уезжаете?

— Да, — резко ответил он.

— Но ведь у нас был уговор: гости остаются с ночёвкой. Когда стемнеет, будет салют.

— Без меня. Устрагивайте, что угодно, я в этом принимать участия не намерен.

— А где крестный? — спросила Люська.

— В доме.

Лена пошла к крыльцу.

— Почему вы всё-таки уезжаете? — допытывалась Люська, догадавшись, что между бывшими одноклассниками пробежала чёрная кошка.

— Дружба дружбой, а табачок врозь, — пробасил Владимир.

К Люське подошла тетя Лида.

— Куда это он?

— Домой.

— Чего так?

— Понятия не имею.

Лидия Николаевна засмеялась.

— Артём весёлый малый, с ним не соскучишься. Представляешь, этот юнец учит меня жизни! И ведь настолько уверенно говорит, подлец, можно подумать, прошёл огонь, воду и медные трубы.

Из дома послышались крики Виталия и мольбы Лены не затевать скандал. Люська поднялась на крыльцо, потянулась к ручке, заметив, как Альбина Сергеевна юркнула за угол дома.

В гостиной Виталий тряс брата за плечи, требуя от Артема признаться в совершенном деянии. Лена, практически повиснув на муже, шептала:

— Виталик, успокойся. Не сейчас.

Оттолкнув Артема, Минаев скрылся в кабинете. Поправив ворот рубашки, Артем облизал кровоточащую губу.

— Идиот! Ему этот выпад боком выйдет.

— Артём, не говори так, — Лена покосилась на Люську.

— Отвали! Не вмешивайся в наши дела, они тебя не касаются, — Артем поднялся на второй этаж.

— Что произошло, Лен?

— Семейная разборка.

— А все же?

— Я точно не знаю, из-за чего они сцепились. Извини, мне надо отойти.

Когда гости вернулись в дом, Минаев вышел из кабинета и начал сыпать остротами. Лена не сводила взгляд с сурового лица Артёма, Альбина Сергеевна пристально наблюдала за Андреем.

Люська подошла ко мне и сказала:

— Сегодня останусь с ночевкой у Минаевых.

— С чего вдруг?

— Фигня какая-то у них происходит, хочу понять, почему Виталий накинулся на Артема.

— Делать тебе нечего. Хотя, оставайся, дома спокойнее будет.

Люська пропустила мои слова мимо ушей. После салюта, к слову, я бы его так не назвал, обыкновенный фейерверк, я ушел домой. Позже вернулась довольная тетя Лида. Люська осталась у крестного.

В два часа меня разбудил звонок.

— Люсь, я только заснул.

— Глеб, так и знала, что здесь дело нечисто.

— Что еще?

— Я сейчас у окна стою.

— Поздравляю.

— Уже минут десять стою.

— Меня зачем разбудила? Прыгнуть вниз собираешься, решила попрощаться?

— Дурак.

— Извини.

— Угадай с одного раза, кто воркует на улице?

— Кто?

— Лена и Андрей. Весь вечер он прикидывался в стельку пьяным, его шатало, язык заплетался, а сейчас он, как огурчик. Мне Лена сразу не понравилась, на вид тихая, покорная, но определенно имеет далеко идущие планы.

— Брось, Люсь.

— Не веришь?

— Они разговаривают?

— Да.

— И что из этого. Не спится, вышли на улицу, болтают.

— Почему украдкой?

— Откуда ты знаешь, что украдкой. Просто вышли и все. Не ищи проблем там, где их нет.

— Глеб, ты не видишь дальше своего носа.

— Что я должен видеть?

— Как Андрей пытается обнять Ленку.

— А она?

— Вывернулась.

— Ну вот.

— Не ну вот. Если я права, а я, разумеется, права, и Лена с Андреем больше, чем однокурсники, то ситуация вырисовывается мерзопакостная.

Доказать что-либо Люське дело неблагодарное. Она уперта, как школьная доска. Сказав ей об этом, я выслушал, куда мне следует пойти и отсоединился. Заснуть, конечно, же, не удалось. Пришлось включать ноут. Пока я смотрел фильм, в соседнем коттедже Люська развернула шпионскую деятельность.

Прошло минут двадцать, как Лена с Андреем вернулись в дом. Кругом царила тишина, и вдруг послышался стук и шаги в коридоре.

Приоткрыв дверь, Люська увидела крадущегося Андрея. Потом раздался щелчок замка. Досчитав до ста, Люська вышла в тускло освещённый коридор. Не ведая, зачем спускается вниз, она дотопала до лестницы.

В гостиной услышала знакомый щелчок. Кто-то решил последовать её примеру и спуститься вниз. Люська пробралась на кухню, села за стол, уставившись на оставленную кем-то чашку кофе.

Внезапно в кухне вспыхнул свет. Люська вздрогнула.

— Напугал. Я не слышала шагов.

— За соком спустился, — сказал Виталий. — А ты здесь какими судьбами? Почему не спишь?

— Тоже попить захотела. Лена спит?

— Да.

— А ты сам спал?

— Отчитываюсь: спал, видел приятный сон, проснулся, захотел пить, вышел из комнаты, прошёл на кухню и встретил тебя. Отчётом довольна?

— Вполне.

Помолчав, Виталий сказал:

— Пройдем в кабинет, надо поговорить.

— Пошли.

В кабинете он сел в кресло.

— Садись напротив. Но сначала осмотрись по сторонам.

Люська завертела головой.

— А на что смотреть?

— Ты не раз здесь была. Скажи, что изменилось с момента твоего последнего визита?

— Вроде ничего.

— Ошибаешься, смотри внимательней.

— Не замечаю ничего. Пресс-папье новое?

— Нет.

— Рамки для фоток обновил?

— Очередной промах, но уже теплее. Даю подсказку, держи курс на стеллаж.

Люська подошла к стеллажу, заставленного книгами.

— Ого!

Минаев закивал.

— Оно самое! Что скажешь?

Люська взяла рамку с цветной фотографией. На снимке был запечатлён выпускной класс Виталия. На лице Минаева шариковой ручкой нарисовали чёрный крест.

— Чьих рук это дело?

— Самому не терпится узнать.

— Скверная шутка.

— Шутка? Я придерживаюсь другого мнения. За подобные проказы можно и руки оторвать.

Вспомнив инцидент с Артёмом, Люська спросила:

— Подозреваешь Темку?

— Я его избаловал, позволил сесть на шею, теперь, как следствие собственной дурости, пожинаю плоды. Артём никчёмный парень, он привык только брать.

— Какой ему смысл портить фотографию?

— Позавчера на моей физиономии креста не было. Артём клянется, что не заходил в кабинет дней пять.

Вернув рамку на место, Люська села за стол.

— Забудь. Если таким образом он хотел досадить, то выставил дураком исключительно себя.

— А если это не он? Предположим, Артём не виноват.

— Кроме вас и Лены в особняке нет посторонних. Не думаешь же ты на Зинаиду.

— Зинаида Юрьевна не в счёт.

Зинаида Юрьевна — престарелая экономка и кухарка в одном лице была Божьим одуванчиком. Работает у Минаева десятый год, она уж точно не причастна к проделке со снимком.

— Остаётся Лена.

— Люсь, имей совесть.

— Или в твоём особняке бродит привидение.

— Бесит сам факт, что кто-то хозяйничал в кабинете. Какая скотина посмела в моё отсутствие проникнуть сюда, вытащить фото из рамки, напакостить и уйти?

Люська молчала. После недолгой паузы, Виталий начал расспрашивать Люську о её делах, шутил, давал советы, рассказал пару забавных случаев. В начале пятого, зевнул.

— Ладно, пора расходится, поздно уже.

Поднимаясь по лестнице, Виталий произнёс странную фразу:

— Согласись, мы хорошо поболтали. Как говорится, по душам.

Люська согласилась, не подозревая, что этот разговор был последним.

Утром я зашел к Минеевым.

— Узнала все тайны Мадридского двора?

— Представь себе, кое-что узнала.

— Дело государственной важности?

— Глеб, ты зачем приперся?

— За тобой.

— Ох ты, прям не верится. С чего вдруг я тебе понадобилась?

— А что, брат не может соскучиться по сестре?

— Ты — нет.

— Если честно, Димон попросить смотаться. Ты недоступна, дозвониться до тебя не может.

— Телефон разрядился, зарядка ведь дома.

— Я так и понял. А Димон тоскует, мечется, места себе не находит.

— Хватит врать.

Вниз спустился Андрей. Выглядел однокурсник Лены неважно. Отекшее лицо, всклокоченные волосы, плюс взгляд побитой собаки.

— Голова болит, — признался он.

— Вчера ты перебрал.

— Знаю.

— Знает он, — сказала Люська, когда Андрей прошел в кухню. — Ночью, когда с Ленкой тусил, голова у него не болела.

— Успокойся уже. Выключи свое безрассудное второе я.

— Не наезжай.

— А ты меня не доставай. Ведешь себя, как старая бабка, подсматриваешь вынюхиваешь.

— Вынюхиваю? Глеб, ты недоспал, что ли? За бабку ещё ответишь.

— Не понял, — Андрей появился в гостиной, держа в одной руке стакан с водой, в другой зажимая телефон. — Что с ним, почему тормозит?

— Кто у тебя там тормозит?

— Приложение накрылось. Хотел такси вызвать — зависает.

— А зачем тебе на такси тратиться, — Люська уничтожающе посмотрела на меня. — У Глеба есть скутер, он тебя довезет до дома. Глеб, сделаешь Андрею одолжение, ты же все равно в Москву собирался?

— Глеб, если нам по пути, ты меня здорово выручишь.

— По пути, по пути, — язвила Люська. — Глеб, что молчишь?

— Да без проблем, — ответил я.

— Отлично. Тогда я собираюсь. Через десять минут спущусь.

— Отомстила за старую бабку? Спросил я сестру.

— Это начало.

— Ну и глупо. Я мог бы отказать Андрею.

— Ты? Отказать? С твоим-то благородством.

— Мне временами кажется, тебе семь лет. Ведешь себя, как ребенок.

— А тебе сто семь. Нудный, хуже старика. Хоть проветришься сейчас, — Люська поднялась наверх.

После позднего завтрака, возвращаясь домой, Люська помахала крестному рукой. Виталий тоже поднял руку, на губах застыла улыбка. Таким его и запомнила Люська, с поднятой правой рукой — прощающегося.

Глава третья

Две чашки кофе

Артём позвонил Люське в среду. Известие о смерти крестного повергло ее в шок.

— Может, ты неправильно его поняла? — спросил Димон. — Или он пошутил?

— Кто шутит такими вещами, Дим? — Алиса была испугана.

— Ты права, я тупанул, — Димон хотел обнять Люську, но она отстранилась.

Отойдя к камину, взяла рамку с фотографией, начала её рассматривать.

— Здесь мне пять лет, фотографировались у них дома. Глеб, ты помнишь?

Я не помнил, но зачем-то кивнул.

— Наверняка он болел, — сказала Алиса.

— Нет! — мотнула головой Люська. — Он же только женился.

— Мог знать, что долго не протянет и поэтому…

— Алис, не надо строить предположения.

— Пошли к Минаевым, — я направился к двери.

— Я одна пойду, Глеб. Им сейчас не до гостей, если придем всем табором, это вызовет раздражение.

— Люсь, в таком случае и тебе не стоит туда идти.

— Димка, ты что?! Я его крестница. Я должна!

Выскочив из дома, Люська побежала к соседям. Отовсюду слышался глухой голос Артема: «Виталий умер».

На участке она столкнулась с низкорослым мужчиной лет пятидесяти. Он улыбнулся, Люська, поздоровавшись на ходу, побежала дальше.

Зинаида Юрьевна, распахнув дверь, тихо всхлипнула.

— Мне звонил Артем, — выпалила Люська.

— Они в гостиной.

Лена сидела на диване. За плечи ее обнимала полная женщина.

— Лен, как это случилось? — спросила Люська.

Лена не прореагировала.

— Лена…

— Не кричите, — прошептала женщина. — С Леной случилась истерика, приезжали врачи, после укола она молчит.

— Я крестница Виталия.

— А я мама Лены. Софья Петровна. Мы с мужем прилетели сегодня утром из Праги, хотели Лене сюрприз сделать. А здесь такое известие.

Лена застонала. Софья Петровна сжала дочери руку.

— Лен, может быть, ляжешь?

— Пить хочу, во рту пересохло.

Софья Петровна хотела подняться, но Люська её опередила.

— Сидите, я принесу.

Наполнив стакан водой из графина, Люська вернулась в гостиную.

Сделав пару маленьких глотков, Лена сказала:

— Люся, Виталик умер.

— Я в курсе, мне сообщил Артем.

— Он умер, — повторила Лена, смотря сквозь Люську.

— Давай поднимемся наверх, — Софья Петровна потянула дочь за руку.

— Нет.

— Надо поспать.

— Или умереть.

— Лена!

В гостиной появился мужчина, которого Люська встретила на улице.

— Это мой муж — Илья Григорьевич, — представила его Софья Петровна.

Лена бросилась к отцу.

— Папа, мне плохо.

Обняв дочь, Илья Григорьевич растерянно смотрел на жену.

— Отведи её в спальню, — вздохнула Софья Петровна. — С тобой она пойдёт.

Подождав пока Лена в сопровождении отца поднимется по лестнице, Люська спросила:

— Софья Петровна, почему умер Виталий?

— Убили его.

Люська пошатнулась.

— Я не знаю всех подробностей, но Лена и Артур…

— Артём, — поправила Люська.

— Да, Артём, он сейчас куда-то отъехал… он сказал, брата отравили.

— Где?

— В офисе. В понедельник вечером.

— Почему же Артем не позвонил мне вчера? — Люська заметалась по гостиной. — Хотя ему было не до звонков. Отравили… в офисе.

— Нам Лена тоже не позвонила. Какие звонки, когда она еле на ногах держится. Чуяло моё сердце, добром это не кончится. Как в воду глядела. Всё произошло настолько неожиданно, внезапно, мы с мужем толком опомниться не успели. Лена сообщила о замужестве, когда они уже штамп в паспорт поставили. Представляете? Мы с Ильёй ни сном, ни духом, а потом раз: «Мама, я вышла замуж».

— И Виталий до последнего конспирировался.

— Лене такое поведение несвойственно. Она с детства была разумной, и от меня секретов никогда не имела.

Люська села. Говорить не хотелось, но тишина угнетала. Её следовало растворить, уничтожить, и совсем не важно, о чем разговаривать — лишь бы не молчать.

— Софья Петровна, а как получилось, что вы живёте за границей, а Лена здесь?

— Десять лет назад Илье предложили выгодный контракт в Праге. Он давно этого ждал, поэтому ни колебаний, ни сомнений не возникло. Было решено перебраться в Чехию. Лене было одиннадцать, она наотрез оказалась уезжать. Время поджимало, мы уехали вдвоём, она осталась с бабушкой. Насильно не заставишь, да и какой смысл? Не хочет уезжать, не надо. Каждую зиму я к ним в гости приезжала, а летом Лена к нам на каникулы. И самое интересное, в мой последний приезд, в декабре, Лена сказала, что замуж выйдет только после получения диплома. Я решение ее одобрила. Это ведь правильно, вы согласны?

Люська неуверенно кивнула.

— Лена самостоятельная, рациональная. Всегда всё просчитывает на несколько ходов вперёд. И вот, пожалуйста, в начале лета известие о замужестве. Где познакомились, когда — ни словом не обмолвилась. Пригласила в гости, обещала рассказать при личной встрече.

— Зачем так интриговать?

— Сама не знаю. — Софья Петровна начала крутить на пальце кольцо. — В двадцать один год остаться вдовой. Врагу не пожелаешь.

Со второго этажа спустился Илья Григорьевич.

— Как она?

— Вроде заснула.

— Слава Богу.

— Мать, — Илья Григорьевич внимательно посмотрел на жену, — что делать-то будем?

— Ума не приложу.

— Может, после похорон, заберём Ленку к себе?

— Она не согласится.

Решив оставить родителей Лены наедине, Люська прошмыгнула в кабинет Виталия.

У стеллажа с книгами она остановилась. Фотография в серебристой рамке стояла на прежнем месте.

Крест. Перед глазами возникло встревоженное лицо крестного. Какой-то идиот решил подшутить…

— Подшутить ли? Сначала крест поставили на снимке, теперь придётся ставить крест на могиле.

Взяв фотографию, Люська приблизилась к окну. Скорее всего, высокий парень рядом с Минаевым не кто иной, как Владимир. Да, точно, определённое сходство присутствует. Конечно, за годы прошедшие с той поры он изменился: постарел, раздобрел, черты лица сделались жёстче, но это точно Владимир. Лучший друг со школьной скамьи.

Люська пыталась отыскать на снимке Ольгу. Не нашла. Очевидно, внешность Оли, не в пример Владимиру, претерпела значительные изменения.

Поставив рамку на письменный стол, Люська выдвинула верхний ящик. Документы, папки, степлер, дырокол. Во втором ящике бумаги и записная книжка с телефонами друзей и деловых партнеров.

Открыть третий ящик не удалось. Закрыт. Вспомнив, как однажды Виталий отходил к кадке с лимоном, прежде чем достать папку, Люська метнулась туда.

Ключ висел на маленькой засохшей веточке лимона. Не совсем подходящее место, но вместе с тем довольно оригинальное.

Опасаясь, что в момент просмотра личных вещей крестного её обязательно кто-нибудь застукает, Люська, приблизившись на цыпочках к двери, бесшумно щёлкнула замком.

— Теперь за дело.

Один поворот ключа и ящик сдал позиции.

Внутри оказалась чёрная коробка, серебряное блюдце, красная свеча и большой конверт. В коробке Минаев хранил пистолет — его Люська сразу же положила на место. Блюдце и свечку, прежде чем отправить обратно, она долго крутила в руках. Интересно, зачем ему свеча? На случай, если возникнут перебои со светом? Бред. Намного разумней было бы положить свечку в верхний или средний ящик, но никак не запирать на ключ.

Из конверта Люська достала сложенный вдвое лист с напечатанным на компьютере текстом. Это был заговор на деньги. Виталий, как и большинство бизнесменов, наверняка не раз наведывался к какой-нибудь бабке, с просьбой, чтобы та при помощи потусторонних сил помогла приманить деньги. Иначе как ещё можно истолковать суть написанного:

«Не было у раба Божьего Виталия ни денег, ни удачи, ни счастья. Стоял он один в чистом поле, и капали слёзы с глаз на сухую землю. Пролетал мимо коршун суровый, неся в клюве деткам своим добычу. И попросил раб Божий Виталий у коршуна сурового помощи:

— Помоги мне, птица могучая. Помоги найти своё счастье, деньги и удачу.

Раскрыл коршун клюв, и упала на сухую землю его добыча.

Закружили ветра, загремело небо, тучи чёрные пролились дождём.

Каждая дождинка несёт счастье, каждая дождинка несёт удачу, каждая дождинка несёт деньги рабу Божьему Виталию.

Стоял он в чистом поле, пока чёрная туча не превратилась в белое облако. Стоял раб Божий Виталий, а вокруг начали появляться сочные всходы. И не иссякнет поток счастья, денег и удачи.

Покружил коршун суровый над счастливым, удачливым и богатым рабом Божьим Виталием и растворился в воздухе».

Далее следовала приписка, сделанная рукой Минаева.

«Читать заговор семь раз подряд каждую третью субботу месяца в течение года».

Кто-то дёрнул дверную ручку. Люська вздрогнула.

— Люся, ты здесь? — услышала она голос Артёма.

Бросив конверт в ящик, Люська, забыв его закрыть, подбежала к кадке с лимоном.

— Артем, сейчас я открою.

Глупо улыбаясь, она пропустила Темку в кабинет.

— Зачем запиралась?

— Ну… наверное машинально вышло.

— А фигли тут сидишь? — Артём уныло окинул взглядом кабинет брата.

Сделав вид, что не услышала вопроса, Люська затараторила:

— Артём, говори, что случилось с Виталием? Кто его отравил? Как это произошло? Софья Петровна толком ничего не объяснила.

Артем подошел к стеллажу.

— Отравили крысиным ядом в офисе. Отраву подсыпали в кофе. На столе стояли две чашки, экспертиза показала…

— Не части. Во сколько это произошло?

— Смерть наступила приблизительно около десяти вечера.

— Он всегда задерживался допоздна?

— Допоздна? — Артём скривил губы. — Он мог ночи напролёт просиживать в офисе. Нам позвонили в первом часу. Оказывается, кто-то сообщил в полицию, что Виталька мертвый.

— Как сообщили?

— Так. Звонивший не представился.

— Это убийца!

— Ага. Где ты видела, чтобы убийца так себя подставлял?

— Тогда кто?

Артём развёл руками.

— Неизвестно.

— Ты сказал, на столе стояли две чашки.

— Да.

— Из этого следует — у Виталия был посетитель.

— Наверняка будут склоняться именно к этой версии.

Люська начала ходить по кабинету.

— Не мельтеши, — попросил Артем. — Лучше давай поднимемся ко мне. Не могу здесь находиться.

Прежде чем выйти, Люська взяла фотографию.

— Артём, скажи, крест на его лице твоя работа?

— Сдурела?

— Ответь на вопрос.

— Да какого черта?! У вас у всех обострение, что ли! Не брал я в руки фотографию! Сначала Виталька накинулся на меня с кулаками, теперь ты. По-твоему, я идиот? Зачем мне такие подлянки устраивать?

— Виталий думал…

— Плевать, о чём он думал. Знаешь поговорку: не пойман, не вор. Прекрати нести ахинею. Дай сюда фотографию. — Артем выхватил рамку и поставил ее на место. — Всё! Финита ля комедия.

— Тебе надо успокоиться.

— Я спокоен.

Выскочив из кабинета, Артем поднялся наверх.

Вышедшая из столовой Софья Петровна в сопровождении Зинаиды Юрьевны, обеспокоено спросила:

— Вы поругались?

— Нет, — Люська последовала за Артёмом.

Стянув галстук, Артём рухнул на кровать. Лицо пылало, зрачки расширились. Глядя в потолок, он сжимал край покрывала.

Толкнув дверь, Люська сказала:

— Напрасно ты психанул. Тебя никто ни в чём не обвинял, я просто спросила?

— Просто спросила. Ты не спросила, ты именно обвиняла.

— Прости.

— Проехали. Голова трещит, сил нет. Завтра похороны я… наверное, не смогу присутствовать.

— Как не сможешь?

— Не переношу кладбищенскую атмосферу.

— Не ты один.

— Виталька не обидится, он простит и поймёт. Думаешь, я бесчувственный?

— Нет.

— А я бесчувственный, я всегда им был, есть и останусь. Такого мнения придерживался Виталька. Он неоднократно, особенно в последнее время, твердил о моей чёрствости. Ему, видите ли, не нравилось, как я провожу время, мечтал заточить меня в четырёх стенах офисной тюрьмы и обучать премудростям успешного предпринимательства. Люська, — Артем подскочил к окну, — ты понимаешь, в каком положении я нахожусь? Задумайся на минуту, что теперь будет? Как дальше жить? Виталька умер, а значит… — Артем осёкся.

— Продолжай.

— Кто займёт его место? Кто будет сидеть в его кабинете?

— Скорее всего, кто-то из вас.

— Кого ты имеешь в виду?

— Тебя и Лену.

Артём застыл.

— Лену?!

— Ты родной брат, она жена. Я, конечно, не очень разбираюсь в законах, но у Лены чуточку больше прав, чем у тебя. Она наследница первой очереди.

— Каюк! Тогда мы банкроты. Ни Ленка, ни тем более я, ни черта не понимаем в бизнесе.

— Придётся учиться, другой альтернативы нет.

Артём обкусывал нижнюю губу.

— Тебе не кажется, что нашей Елене Премудрой феерически повезло?

— В каком смысле?

— В прямом. Не успела выскочить замуж, как превратилась во вдову. Весёленькая вдовушка получается. Согласись, в моих словах есть доля истины. И ещё… в офисе было две чашки кофе. Две, Люсь. Наводит на определённые мысли. Ленка до двенадцати проторчала у подруги, но она запросто могла нанять киллера.

— Через месяц после свадьбы?

— Не терпелось стать богатой вдовой.

— Она еле живая от случившегося.

— Возможно, первоклассная актёрская игра.

— Киллеры не распивают с жертвами кофе, и не отправляют людей на тот свет при помощи крысиного яда.

— Откуда такие познания?

— В воскресенье мне показалось, Лена тебе… — Люська сделала небольшую паузу, — нравится.

— В воскресенье мой брат был жив-здоров, а сегодня он мертв. Чувствуешь разницу?

— Я пойду.

Нервы Артёма не выдержали. Он упал на колени, схватил Люську за руку и разрыдался.

— Я боюсь жить без Витальки. Мне его не хватает. Я пропаду.

— Глупости.

— Он заменил мне родителей, я любил его и всегда втайне мечтал походить на Витальку. И в то же время понимал: он сильный, волевой, с титаническим стержнем внутри, а я другой. Мы разные, как небо и земля. Виталька ненавидел меня за ветреный характер. И знаешь, я клянусь тебе, клянусь памятью родителей, я не ставил крест на школьной фотографии брата. Ты веришь?

— Теперь верю.

Артём замолчал. Поднявшись на ноги, подошел к окну.

Раздался стук, дверь открылась, на пороге стояла Лена.

— Я проходила мимо и услышала разговор, — с нотками извинения в голосе сказала она. — Люся, если ты не против, мне хотелось бы с тобой поговорить. Пройдем ко мне.

В коридоре Лена неожиданно спросила:

— Вы с Артёмом говорили обо мне?

— Нет, — соврала Люська, ощутив, как лицо заливается краской.

Остановившись у спальни, Лена выдохнула:

— Заходи.

Глава четвертая

Знакомьтесь, Валентина

Воздух в комнате был спёртый, пахло лекарствами. Несмотря на жару на улице, Лена держала окна закрытыми. На прикроватной тумбочке стояла фотография Виталия, рядом лежала чёрная лента. На стеклянном журнальном столике покоился стакан водки, накрытый куском чёрного хлеба. Иконка Николая Угодника и горящая лампадка заставили сердце Люськи сжаться в маленький комок.

Проследив за её взглядом, Лена пояснила:

— Мама очень набожная, она настояла на лампаде и водке с хлебом.

— О чём ты хотела поговорить? — Люська села на стул так, чтобы случайно не наткнуться глазами на снимок крестного. Очень тяжело было смотреть на смеющееся лицо человека, чья внезапная кончина застала всех врасплох.

— А ты не догадываешься? В воскресенье, после того, как гости разъехались по домам, мы с Виталиком вспоминали тебя.

— Надеюсь добрым словом?

— Он тебя очень любил.

— Я знаю, Лен. Я тоже его любила.

Лена решила открыть окно. Лёгкий ветерок, проникнув в комнату, затушил лампаду.

— Ой, — Лена вздрогнула. — Это плохая примета.

— Я в приметы не верю и тебе не советую.

Люська видела, Лена хочет сказать нечто важное, но никак не решается начать разговор.

— Знаешь, мои слова могут показаться тебе глупостью, но я должна перед кем-нибудь выговориться. Снять с души камень. Ты только пообещай, что всё услышанное навсегда останется в стенах этой комнаты.

— Лен, ты меня интригуешь и пугаешь одновременно.

— С пятидесятипроцентной вероятностью берусь утверждать, что знаю… могу знать, кто убил Виталика.

Люська вытаращила глаза.

— Мои подозрения падают на Артёма. Проанализировав ситуацию, я пришла к выводу, что он вполне мог отравить брата.

— Какую ситуацию ты анализировала? Надеюсь, понимаешь, что подобного рода серьёзными обвинениями просто так не разбрасываются. Должны быть неопровержимые доказательства, улики. У тебя есть улики против Тёмки?

— Услышанный разговор может служить доказательством?

— Смотря какой.

Лена открыла тумбочку, вытащила бумажный платок и после минутного колебания, окунулась в воспоминания.

…В понедельник утром, она хотела срезать цветы с клумбы, которая разбита под окном кабинета. И услышала крики Виталия:

— Это мог сделать только ты! Посторонних в доме не было.

— У тебя развилась паранойя, — говорил Артём. — Наверное, сказывается возраст. Излишняя подозрительность, плюс истеричная нервозность до добра не доведут.

— Хочешь подвести меня под монастырь? Пораскинь мозгами, если они у тебя есть, на чьи средства ты существуешь? Тебе мало денег, захотелось большего? Сколько тебе заплатили? Говори!

— На меня собак повесить не удастся. В конце концов, я твой родной брат. А она…

— Замолчи!

— Не затыкай мне рот. Если кого и можно подозревать в краже, только Ленку.

По всей видимости, Виталий ударил брата, Артем, процедил:

— Ты пожалеешь.

— Угрожаешь?

— Пожалеешь, — повторил Артем, хлопнув дверью.

Лена поспешила вернуться в дом. В гостиной, столкнувшись с мужем, она поинтересовалась:

— Кто кричал?

— Никто. Я ничего не слышал.

Лена промолчала. Поставив букет в вазу, она поднялась в спальню.

За завтраком братья не разговаривали. Виталий делал вид, что поглощен чтением газеты, Артем, напоминавший обиженного ребёнка, погружённый в свои мысли, вяло ковырял вилкой омлет.

Стоило ему уйти, Виталий сказал:

— Сегодня обедать домой я не приеду.

— Много работы?

— Подъезжай к двум в офис, сходим в кафе.

— Почему Тёма такой хмурый?

Минаев не ответил.

— Значит, договорились? В два ты у меня.

Лена кивнула.

Не успел Виталий выехать за ворота, вниз спустился Артём.

— Тиран уже отчалил?

— Если имеешь в виду брата, то да.

— А разве в нашем доме есть ещё один тиран?

— Артём, можно узнать, какая кошка пробежала между вами? Почему вы постоянно на ножах?

— Тебе зачем?

— В чём тебя обвиняет брат?

Артём направился к входной двери.

— Запомни раз и навсегда, не суйся в мои отношения с Виталькой. Делай своё дело, в чужие не лезь. Мы разберёмся без посторонних.

В кафе Виталию позвонили. Поднеся телефон к уху, он нахмурился.

— Да. Нет, я не в офисе. И что?! Я тоже шутить не люблю.

Лена напряглась. Ей не понравился ни тон мужа, ни его внезапно перекошенное злобой лицо.

— Опять угрожаешь? — кричал Минаев. — Да пошёл ты!

— Кто звонил?

— Не бери в голову. Рабочий момент.

— Это Артем?

— Нет.

— О каких угрозах ты говорил?

— Не обращай внимания, всё путём.

Через пару минут Виталий засобирался в офис. Лену не покидало ощущение, что настроение мужу испортил брат, но, боясь попасть под горячую руку, она не решилась на дальнейшие расспросы. Вечером Лена поехала к институтской подруге Наине Родман. Наина не смогла в субботу приехать за город, а Лене не терпелось поделиться впечатлениями. Домой вернулась в одиннадцать, через пару часов позвонили из полиции.

***

— Утром ему угрожал Артём, — сказала Лена, — затем кто-то сыпал угрозами по телефону, а вечером Виталия отравили. Меня не перестает преследовать мысль, что Тёма напрямую или косвенно причастен к смерти брата.

— Тёмка пофигист, но не убийца.

— А угрозы?

— Угрозы угрозам рознь. Лидия Николаевна угрожает нам ежедневно. Утром я разбила её чашку, она пообещала оторвать мне голову. Это совсем не значит, что если меня найдут с оторванной головой, убийцей окажется моя родная тетка.

— Сплюнь, Люсь, о чем ты говоришь.

Снизу послышался женский голос. Лена вскочила с кровати.

— Это не мама, кто-то пришёл.

Вдвоём с Люськой они сбежали по лестнице.

Софья Петровна и Илья Григорьевич стояли возле камина, Зинаида Юрьевна, держа в руке половник, прислонилась к стене, Артём на повышенных тонах разговаривал с незнакомыми гостьями.

Сбитая девушка — низкорослая брюнетка лет двадцати пяти, и худая крашеная шатенка пенсионного возраста, были настроены воинственно. Уперев руки в бока, девушка крикнула:

— Имеем полное право! Мы ему не чужие.

— Так и есть, — кивала шатенка.

— Вы сумасшедшие! — негодовал Артём.

— Повтори, что сказал? Кого психическими назвал?

— Доча, не трать нервы.

— Вы кто? — Люська хотела сесть в кресло, но вовремя заметила лежащий там свёрток с младенцем.

— Ой, чей это ребёнок?

— Мой! — ответила девушка.

Тёма повернулся к Лене.

— Прикинь, эти ненормальные утверждают, что с сегодняшнего дня будут жить в нашем особняке.

— Как?

— Сам в ауте. Не врубаюсь.

— Надо полицию вызвать, — предложила Зинаида Юрьевна.

Смерив экономку презрительным взглядом, толстушка прочеканила:

— Ты поварёшка? Служанка? Вот и вали на кухню жрачку готовить.

Лена кашлянула.

— Кто вы такие? — спросила она.

— Я Валя, — ответила девушка. — Валентина… если полностью.

— Я её мать — Рита.

— Маргарита… если полностью, — пояснила Валя. — А это дочура моя — Вика.

— Виктория, — ляпнула Люська. — Если полностью.

— Сечёшь, — одобрила Валентина и, достав из сумочки сложенный вдвое листок, протянула Лене.

— Читай.

— Что это?

— Свидетельство о рождении.

— Чьё?

— Не мое же. Ты жена Витальки будешь?

— Да.

— Бери-бери.

Лена развернула свидетельство.

— Вслух читай, — зычно сказала Валентина.

— Минаева Виктория Витальевна. Русская…

— Это дочурка моя. Читай дальше.

— Мать — Обуховская Валентина Игнатьевна…

— Теперь в графу отец глянь, — усмехнулась Маргарита.

— Минаев Виталий Алексеевич.

— Вот! Все слыхали? — Валя выхватила свидетельство и, подойдя к матери, сказала: — Усё по закону! Как надо. Викуша — родная дочь Витальки. Он её признал, и теперь мы будем жить здесь!

— Виталий Алексеевич умер, — едва слышно сказала Софья Петровна.

— Знамо дело, умер, — брякнула Валя. — Иначе мы бы не прифигачились к вам. Пока жив был, денежку нам каждый месяц на карточку переводил. Теперь нема его, значит, вы обязаны нас содержать.

— О его смерти мы узнали из вчерашней газеты, — на всякий случай пояснила Маргарита.

Зинаида Юрьевна перекрестилась. Артём выпал в осадок.

— Так это чего… его ребёнок?

— Валя, дай ему свидетельство почитать.

— Да ладно, мамань, нехай перебьется. У тебя с ушами, что ль, проблемы? Ты ж слышал, как вдова документ читала? Там чёрным по белому сказано: Вика дочь Виталика. Ты сам-то кто будешь?

— Брат, — машинально ответил Артем.

— Значит, дядька Викин, ёлки-палки. Ну и рожа у тебя! Послал же Бог родственничков. Ладушки, вроде усё устаканилось, теперь можно располагаться. Маманя, ты все сумки втащила?

— Да, доча, все.

— Подождите, — пролепетала Лена. — Как устаканилось? С какой стати вы собрались жить в особняке? Кто дал вам право?

— Документы могут быть поддельными, — предположил Илья Григорьевич.

— Во загнул! — оскорбилась Маргарита. — Кто ж такие документы подделывает? По-твоему, мы с дочей дурынды, не знаем, что за это срок светит?

— Не горячись, мамань, он не со зла сказанул. Вы отец Виталькин? Хотя нет, не похож.

— Это мой папа, — сказала Лена.

— А-а… Ну и черт с ним! Не родня он нам. Я ругаться ни с кем не хочу, ситуация у нас фиговенькая. Если бы не ситуация, ни в жизнь к вам не притащились бы. Наш дом под снос идёт. Всё расселить обещали, квартирку двухкомнатную дать. Время идет, нас продолжают завтраками кормить. Жить в однушке больше невозможно. На потолке трещина с мой кулак. — Валя показала окружающим свой увесистый кулачёк. — Штукатурка осыпается.

— Того и гляди, стены рухнут, — сказала Маргарита. — Виталик хотел квартиру нам купить — не успел.

— А у Витальки хатка нормалек, места всем хватит.

— Тем более по закону моей внучке полагается доля наследства.

Валентина вспыхнула:

— Маманя, я же просила о наследстве не заговаривать.

— Извини доча, вырвалось.

Люська попыталась докопаться до истины.

— Виталий не рассказывал, что у него родилась дочь.

— А ты кто?

— Соседка.

— Тоже мне, большая шишка. С каждой соседкой трепаться, мозоль на языке натрёшь.

— И его крестница! — разозлилась Люська.

— Крестница? Гм, другое дело. Ну ладно, ты, давай, не обижайся.

— Где вы познакомились? — спросила растерянная Софья Петровна.

— На работе у него.

— Валюшка уборщицей работала.

— Маманя не брешет. Я в офис устроилась полтора года назад. Грязюку за ними там ворочала. А потом завалил меня Виталька.

— Куда завалил? — спросила Зинаида Юрьевна.

— Ой, необразованность какая, — поморщилась Валя.

— Мне плохо, — прошептала Лена и упала на пол.

— Смотрите, какая неженка, — Валя наблюдала, как Илья Григорьевич понёс дочь на второй этаж.

Софья Петровна семенила рядом.

Артём сел на диван.

— Это сон.

— Тогда проснись и пой, — засмеялась Маргарита.

— Маманя, пять баллов.

— Так мы распаковываемся? — Маргарита вопросительно посмотрела на Артема.

Встретившись взглядом с Люськой, Тема спросил:

— Люсь, что скажешь?

— Я пас, решать тебе.

— Да чего решать-то? — кричала Валя. — Неужели рука поднимется выставить за порог младенца, кормящую мать и мать кормящей матери?

— Грех это, — высказалась Маргарита.

— Чёрт с вами, распаковывайтесь, — Артём встал. — Или я потихоньку схожу с ума или мир действительно перевернулся. Хороший сюрприз преподнес нам Виталька. Ничего не скажешь.

— Заживёт одной семьёй, — щебетала Валя. — Долго у вас не задержимся, как хату собственную получим, слиняем в два счёта.

— Угу, годика два пососедствуем, а там и разбежимся, — кивала Маргарита.

Вика засопела.

— Кормить пора.

— Доча, она, наверное, мокрая.

— Ща глянем. Елки-моталки, и правда, обдулась. Мамань, доставай памперсы.

Распеленав Вику, Валя засюсюкала:

— Ты моя маленькая сыкушка. Опять напрудила? Дрит-татушки дрит-та-та. Мы везём с собой кота. Мамань, пошевеливайся.

Маргарита протянула памперс.

— Водички кто-нибудь принесите тёплой, — командовала Валя. — Чего встали, как засватанные? Не в мавзолеи.

— А не легче ли взять влажные… — начала Зинаида Юрьевна, но Валя её оборвала.

— Ты меня не учи. Я учёная. Тащи воду.

Вика разразилась громким плачем.

— И чего мы ревем, пусечка моя? Чего глоточку дерём, а? Ай-люли-люли-люли, приезжали жигули.

Поставив на журнальный столик миску с водой, Зинаида Юрьевна отошла в сторону.

Проделав нехитрую процедуру, Валентина радостно возвестила:

— Усё в норме! Теперь Викуша сухая. Да, моя девочка?

Покрутив пальцем у виска, Артём подошел к лестнице.

— Эй, брат Виталия, куда намылся? — остановила его Валя. — Покажь нам нашу комнату.

— Весь второй этаж в вашем распоряжении, выбирайте любую.

— Ёлки! Мамань, слыхала? А пастеля? Пастеля чистая там есть?

— Нет, мы спим исключительно на грязных мешках. В нашем доме не признают чистых простыней и пододеяльников.

Маргарита хотела охнуть, но Зинаида Юрьевна быстро проговорила:

— Тёма шутит. В каждой спальне имеется всё необходимое. Я вас провожу. Идемте.

Валя запротестовала:

— Э-э, нет, подруга старая моя. Без тебя дойдём. Ты лучше, чем стоять столбом, сгоняй на кухонку, нашуруй там обедик какой-нибудь. С утра росинки во рту не было. Мы ж с маманькой только пюре с котлетками проглотили, да по пять сырков глазированных съели.

Зинаида Юрьевна пошла на кухню.

— И какавки сваргань поболе. Я какавку уважаю.

— Что сварганить? — не поняла кухарка.

— Ну село, ну прям селище! Какавки, говорю.

— Какао, — сказала Люська.

— А, — протянула Зинаида Юрьевна. — Понятно.

Оставшись наедине с новоиспеченными родственницами Минаевых, Люська глупо улыбнулась.

— Чего зубешки морозишь, крестница? — Валя довольно-таки ощутимо хлопнула Люську по спине. — Теперь с нами дружить будешь. Тебя как зовут-то?

— Люся.

— Люся-Люся, — пропела Валя. — Застрелюся. У меня подруга была в Житомире, тоже Люсей звали.

— Вы из Житомира?

— Угу.

— А как же однокомнатная квартира в доме под снос?

— Одно другому не мешает. У меня папаня русский. Он маманьку обрюхатил, когда в Житомир приезжал. — Валентина захихикала. — Он-то думал, сделала дело и ку-ку, ищи ветра в поле. Да только маманька у меня — будь здоров. Подалась в Москву, разыскала его и жениться на себе заставила.

— Доча правду говорит.

— У нас в роду все бабы — ух! В обиду себя не дадим. Со свекровью маманьке не повезло. Отказывалась на порог её пускать, пришлось с дитём, то есть со мной, в Житомир возвращаться. Зато со штампом в паспорте.

— Десять лет назад муж умер, мы с Валечкой снова сюда приехали.

— Бабка к тому времени подобрела, в квартирке нас прописала. Потом мы её в дом престарелых сдали, двушку разменяли на однокомнатную с доплатой, и…

— Валя! — Маргарита смутилась.

— Да ладно, мамань, дела давно минувших дней. Сама же говорила, ведьма житья не даёт.

Маргарита показала дочери кулак.

— Э-хе-хе… Валентина потянулась. — Красотища-то вокруг какая.

— Давай поднимемся в комнату, — торопила мать.

— Люсь, помоги нам с вещами. Мамань, не трожь Вику, я сама её возьму. Ты бери сумку и чемодан. Люсёк, хватай этот баул.

Через пару минут со второго этажа раздалось зычное пение Валентины, чередующееся возгласами восторга:

— Увозил меня полковник за кордон, был он бледный, как покойник, миль пардон… Ё-моё! Какие комнаты! Мамань, я свихнусь от радости! Говорил он всю дорогу о Руси… Мамань, а бельё, глянь, как в кино! Живы мы и, слава Богу, гран мерси…

Домой Люська возвращалась в полной прострации. Появление Валентины с ребёнком сразило наповал.

Получается, скоропалительный брак с Леной не единственная тайна крестного. Как его угораздило связаться с такой девушкой, как Валя? Но факт остается фактом. Родилась Вика, Минаев признал ребенка. С одной стороны он, конечно же, поступил правильно, у каждого ребёнка должен быть отец, а если посмотреть на это с другой стороны, многое остается непонятным, так сказать, за кадром. И теперь уже вряд ли кто-нибудь сможет внести ясность.

Глава пятая

Бастик, он же Сотенка

Остановившись у калитки, Люська задумалась. Настроение ушло в минус. Захотелось проветрить голову, она вышла за территорию коттеджного поселка, на автомате дошла до деревни, тщетно пытаясь сосредоточиться. Возле заброшенной фермы, услышала детский голосок:

— Давай, залезай быстро!

Девчонка лет шести, сидя на корточках возле ступенек, отчаянно пыталась просунуть в небольшое отверстие рыжего кота. Бедняга сопротивлялся из последних сил, и когда девочке уже практически удалось запихнуть несчастное животное под ступеньку, Люська закричала:

— Эй, ты чего делаешь?

Девочка быстро встала на ноги. Кот, вытащив голову из темноты, замер на ступеньке.

— Я? — заискивающе спросила она.

Конец ознакомительного фрагмента.