Ненастоящая принцесса

Надежда Туева (2024)

Софи совсем запуталась, что настоящее, а что нет. Дружба и любовь реальны или это лишь холодный расчет? Великая магия и проклятия действительно существуют, или это иллюзия, созданная главой старейшин? Что случилось с прошлой королевой и почему это так важно сейчас? В борьбе за власть каждый сам за себя, и у каждого есть свой собственный план, который он будет осуществлять любой ценой. Сможет ли Софи обвести всех вокруг пальца, найти союзников и сохранить свои тайны?

Глава 1 Новые принцессы

Все происходящее сейчас казалось Софи сном, не более. Странным, запутанным сном, не кошмаром, но и не радостным приключением. Просто скучным, тягомотным действием. «Проснись же!» — уговаривала она себя, но не могла проснуться и знала это. Всё было реально. Она действительно стояла посреди главного собора Миэлнии в роскошном кремовом платье с жаккардовым узором из роз. Её светлые волосы были непривычно подняты вверх, а корсет больно впивался в ребра, не позволяя дышать полной грудью. Ноги налились свинцом от долгого стояния в одной позе, но священник в золотых одеяниях всё никак не хотел заканчивать свою речь. «Поторопись же, иначе я скоро грохнусь», — молила его Софи. Но он продолжал длинную монотонную речь, в которой девушка с трудом различала слова: «Великая Магия, принцесса, Мирослава, Элайза, потомки, кровь».

Девушка перевела взгляд со священника на находящиеся за ним фрески. Две девушки в легких белоснежных туниках смотрели с них на собравшихся, будто оценивая, могут ли они находиться здесь или нет. И тут, как вспышка в голове, Софи вспомнила свой недавний разговор с отцом:

— А что если кто-нибудь узнает?

— Этого никто не знает, — резко оборвал отец, — не будешь болтать — никто и не узнает.

— Но всё же…

— Никто никогда не узнает! — отец наклонился к ней, — это давняя ложь, и в её истоках никто копаться не будет. Уже всё решено, и будет так.

«Будет так» — повторила про себя Софи. Ей бы уверенность отца, во многом он, конечно, прав: так далеко никто капать не будет, а уж он-то позаботится, что бы тайна осталась тайной. Но Великая Магия… Неужели Великой Магии нужны слова, документы как доказательство? Великая Магия должна знать всё про всех и всегда, разве нет? Или Великой Магии вовсе не существует?

Тем временем церемония подходила к концу, и на голову Софи опустилась тяжёлая корона. «Почти всё», — подумала девушка, — «осталась только клятва». Софи посмотрела вправо, где стояла вторая принцесса Тея. У той тоже на голове блистала тысячей алмазов витиеватая корона. Лицо девушки будто светилось изнутри от ощущения заполнившего счастья. Ещё бы, Тея мечтала об этом дне, и наконец её мечта стала реальностью.

— Мы будем на вершине мира! — радостно говорила об этом дне Тея.

Но Софи не испытывала радости. Она сделала шаг вперед, боясь запутаться в пышном платье, положила руку на Священную книгу — большую, толстую, в золотой обложке, украшенной разноцветными камнями — и произнесла заученную клятву, стараясь не придавать ей особого смысла.

— Я, Игнатова София, в чьих жилах течет кровь великой Мирославы, клянусь любить и заботиться о народе Миэлнии, клянусь управлять им и почитать его. Клянусь принимать решения, основываясь на законах справедливости и милосердия. Клянусь ставить процветание Миэлнии выше собственных нужд и потребностей. Клянусь быть проводником между Великой Магией и людьми и всегда помнить и чтить заветы, оставленные мне Мирославой.

Софи закончила клятву, наклонилась и поцеловала Священную книгу, а затем отступила назад, позволив Тее занять её место.

Кажется, она справилась, сделала все в точности так, как ей велела королева Елена. Софи не решилась обернуться на неё и посмотреть, довольна ли она, но чувствовала, что довольна. Всё шло так, как задумала Елена. Теперь больше не было милой, легкомысленной Софи, теперь была только принцесса София и принцесса Тея. Впрочем, Тея всегда была принцессой в каком-то роде. Она выросла в Палире при дворе королевы Елены; её отец когда-то был лучшим другом покойного короля, но и после его смерти, стараниями матери, ей удалось сохранить своё высокое положение.

Софи же никогда не была принцессой. Её отец, хоть и был бароном, но женился на простолюдинке, не имеющей колдовской силы, и совершенно не заботился о том, чтобы бывать при дворе или как-то участвовать в жизни страны. Он вел жизнь вольную, с частыми переездами, свободно общаясь как с простолюдинами, так и с колдунами, занимаясь тем, что нравилось ему. Софи вовсе не винила его за это; она и сама любила свою прошлую жизнь. Любила просыпаться рано по утрам и бежать босиком по мокрому от росы лугу, любила петь и танцевать, резво и живо как хотелось ей, а не соблюдая определённую последовательность движений. Ей нравилось чувствовать себя живой и счастливой, и она любила то, чем так часто занималась с бабушкой и Кристиной.

Она прикрыла глаза; бабушки и Кристины больше нет, и той Софи тоже. Она — принцесса София; теперь её затягивают в строгий корсет, который бездушно напоминает ей при каждом движении: медленнее, плавнее, ты больше не бегаешь, ты должна быть степенной. Теперь она будет заботиться о «своем» народе и ставить его интересы выше собственных. И умрёт через год-два, как все предыдущие принцессы. Нет же, возможно, больше! Предыдущая королева Елизавета правила почти двадцать лет, и это было по-настоящему долгим правлением для Миэлнии, где за последние 200 лет ни один правитель не умер своей смертью. Елизавету и её детей эта участь не миновала, напомнила себе Софи.

Нет, не стоит об этом думать, им просто не везло! А у Софи есть Тея и королева Елена, которая покровительствует им. Уж она-то проследит, чтобы две принцессы, которых она с таким трудом посадила на трон, правили долго и счастливо и несли процветание как Миэлнии, так и Палире.

Церемония подошла к концу, и Софи не терпелось оказаться в своей комнате, спрятаться от всех, но следовало соблюдать заведенный протокол. А он говорил, что сейчас в открытой карете они с Теей поедут из собора по главным улицам столицы в Королевскую деревню, где в большом тронном зале им представят старейшин, министров и других важных персон.

На улицах столицы Миэлнии, Милграде, собрались толпы народа. Они кричали и приветствовали принцесс, вернее, одну из них — Тею. Она была племянницей прошлой королевы Анастасии, умершей в возрасте 19 лет и не оставившей прямых наследников. А вот родство Софи выглядело сомнительным. Софи и сама сомневалась в своём родстве, а уж в том, что она главная претендентка на трон, и подавно. Софи приходилась внучатой племянницей королеве, но не последней Елизавете, а той, которая была до неё — Евгении. Но этот факт совершенно не волновал королеву Елену:

— Софи, какие тут могут быть сомнения! В твоих жилах течёт кровь великой Мирославы, тебе шестнадцать — идеальный возраст для принцессы!

Королева Елена правила Палирой, с которой граничила Миэлния вдоль западных границ и, несомненно, мечтала присоединить её к своей. Вот только когда она наконец решилась на это и ввела свои войска в страну, уничтожив предыдущих захватчиков, в силу вступила Великая Магия. Так говорили, но Софи не особо верила в это; скорее, она думала, что кто-то просто нанял сильного колдуна. Тем не менее, сын Елены, Марк, заболел неизвестной болезнью, и самой Елене стали повсюду мерещиться Мирослава и Элайза — первые принцессы Миэлнии, которые угрожали, что если она не вернёт страну законным принцессам, то драгоценный сын умрёт. В конце концов, Елена сдалась и приняла тот факт, что Миэлния останется свободной, а ещё нашла законных принцесс, которые более чем устраивали её: красавицу и умницу Тею, невесту её сына, и скромную Софи, без всяких связей и влияния.

Позже, в зелёной гостиной, где принцессы могли передохнуть после коронации и прогулки в открытой карете, Софи и Тея встретили королеву Елену. Она, облаченная в роскошное платье из изумрудного шелка, стояла напротив окна, гордо вскинув голову и осматривая собравшихся перед дворцом людей. Заметив вошедших принцесс, она обернулась:

— Ах, мои золотые девочки! — королева Елена произнесла «девоочки», растянув слово, как было принято в Палире. — Ох, ну что же я! Я же должна теперь обращаться к вам как к принцессам, — она сказала «плыинцессам», а затем всплеснула руками и театрально поклонилась. — Принцесса Тея и принцесса Софи, вы, наверное, очень устали!

— Мое величество падает с ног! — рассмеялась Тея и картинно упала на диван. Елена рассмеялась и села рядом.

— Сегодня, мои милые, у вас будет очень долгий и трудный день, — сказала она, протянув руку и проведя ею по черным, цвета вороньего крыла волосам Теи, которая уже успела выпрямиться на диване. — Завтра, крошки мои, будет намного легче.

Софи еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Чрезвычайно милое обращение было визитной карточкой королевы Елены, и это жутко раздражало Софи, а то, что Тея так легко перенимала эту манеру, подавно. Неужели они не могут вести себя нормально, как подобает людям высокого происхождения? Эти двое продолжали обмениваться любезностями, сидя на зеленом диванчике, стоящем между двух огромных ваз с красными розами. Неужели они не замечают, где находятся? Неужели не понимают происходящего? Розы со своим тонким, еле заметным ароматом не могли скрыть запах гари, пронизывающего ноздри, а роскошный зеленый диван не мог затмить все остальное: стены здесь даже не были покрашены или хотя бы отмыты от копоти, оставшейся от пожарища, устроенного предыдущими захватчиками. И эту «зеленую» гостиную отвел им для встреч Совет Старейшин, который всегда находился за спинками кресел королей и королев. Совет Старейшин даже в смутное время оставался верен Миэлнии, и, возможно, именно он творил всю ту «Великую Магию», изгоняя захватчиков. И этот совет даже не потрудился привести комнату в нормальный вид, а решил, что этим принцессам она сойдет и так, ведь надолго они не задержатся. Неужели эти двое на зеленом диване, источающие друг другу любезности не видят в саже и копоти никакого намека? Или же видят, но делают вид, что не замечают? А возможно, у них уже есть план дальнейших действий, но в него Софи просто не посвятили?

Двойные двери отворились, и в гостиную вошел мужчина. Он галантно поклонился, а затем поцеловал руки Теи и Софи.

— Какое отличное начало для новых принцесс Миэлнии! — произнес он.

— Да, дорогой, они отлично справляются, не так ли? — Елена встала и протянула руку графу Орлеанскому, и тот взял ее под руку. Фаворит королевы улыбнулся:

— Лучших принцесс и быть не может.

— Ну, что же, последний вздох, и можно будет расслабиться. Сейчас вам представят всю элиту Миэлнии. Уж постарайтесь им понравиться, особенно старейшинам — она произносила «сталейшинам». — Они до сих пор что-то решают в этой стране, — Елена недовольно поморщилась, — простите, милые мои, в вашей стране.

Большой зал совсем не походил на зеленую гостиную. Стены с окнами в пол по двум сторонам, зеркала, отражающие множество свечей в золотых подсвечниках, великолепный паркет блистали, а букеты алых и белых роз, расставленные в больших вазах по всему залу, добавляли торжественности. Два золочёных трона в конце зала ждали своих хозяек. Всюду стояли люди, они негромко переговаривались между собой и не замечали пришедших принцесс.

Распорядитель поднёс руку к своему горлу, и его голос, усиленный магией, разлился по залу, заставляя собравшихся замолчать:

— Дамы и господа, представляю вам главных волшебниц по праву рождения, в чьих жилах течёт кровь великих королев Мирославы и Элайзы, принцесс Миэлния Тею и Софию.

Все присутствующие повернулись к ним, и, как положено, дамы присели в реверансе, а господа поклонились. Тея гордо вскинула головку и первой пошла к своему трону, за ней семенила Софи, отчаянно стараясь не краснеть и не теряться под взглядом сотни пар глаз.

Елена расположилась на высоком кресле, так сильно напоминающем трон, рядом с принцессами, что Софи показалось это не уместным. Да и вообще, учитывая, как сильно королеву Палиры здесь ненавидели, ей надлежало бы держаться от страны подальше. Но Елена восседала с гордым видом победительницы, ведь она так ловко обвела всех вокруг пальца. Граф Орлеанский занял место за спинкой её кресла и с оценивающим видом осматривал собравшихся. Елена обернулась к нему и сказала пару слов, от чего он улыбнулся и кивнул в ответ. Что именно она сказала? «Какой класиивый плазник», — подумала Софи, воспроизводя в своей голове манеру произнесения слов Елены, или же она сказала: «Скооло мы избавимся от всех них»?

Софи тряхнула головой, заставляя себя смотреть на собравшихся, а не на Елену. Распорядитель начал представлять важных господ Миэлнии принцессам. Начал он с самого главного здесь человека — о нём Софи слышала много раз и от Елены, и от отца, — главу старейшин: Графа Леонида Бурова. Граф вышел вперед, ведя под руку красавицу-жену. Софи отметила про себя, что представляла его совсем не так. По её мнению, глава старейшин должен быть стар и обладать морщинистым лицом и длинной белой бородой. Но у настоящего графа Бурова этого не было, и о возрасте напоминали лишь седые волосы; лицо же было гладко выбрито, плечи широки, а вся фигура была довольно крепкой. Софи провела подсчёты в уме — графу было чуть больше пятидесяти лет. Старцем он станет не скоро, и, к тому же, Софи посмотрела так, как умела смотреть только она, — имел хорошее здоровье. Поэтому надежды Елены, что он «сдохнет в скоолом времени», вряд ли оправдаются. Хотя, возможно, она собирается ему в этом помочь.

Его жена, Наталья Бурова, имела очень красивое лицо: большие миндалевидные глаза, высокие скулы, правильные черты. На шее у нее висел увесистый медальон — медведь, зажавший в лапах крупный алмаз — символ семьи Буровых. Шелковое платье было винного оттенка и отделано страусиными перьями того же цвета, которые при каждом движении графини легко колыхались. Графиня смотрела высокомерно, полностью уверенная в том, что здесь она в большей степени королева, чем любая из сидящих на троне.

Надменная графиня со своим мужем отошла в сторону, и им представили остальных старейшин с женами — их было одиннадцать — и остальную элиту: графов и графинь, маркиз, баронов и баронесс. Всех их надлежало запомнить, и все они сливались в одно неясное пятно в голове Софи. Гадюшник, как выразился когда-то ее отец, пришел во дворец во всем великолепии, а свет свечей отражался тысячей бликов в их драгоценностях. Миэлния была родиной алмазов, сапфиров и бриллиантов, и ее элита не забывала это показать. От богатства туалетов дам рябило в глазах, особенно это контрастировало с людьми на улицах, которых девушки видели ранее.

Софи хотелось поскорее освободиться. Сбежать подальше от всех, снять корсет, так туго сковавший её, блистательную, но очень тяжёлую корону и волшебное кольцо, тоже служившее символом королевской власти. Девушка взглянула на него: красный рубин блестел холодным блеском и неприятно оттягивал палец. Ей надлежало научиться пользоваться кольцом, ведь по поверьям в нём находится всё колдовство Миэлния. Научиться пользоваться колдовским кольцом, но при этом спрятать от всех свою собственную магию, чтобы никто и не догадался, что она может колдовать сама. Почему это так важно, Софи до конца ещё не понимала, но на этом настаивали её отец и мать, и пока она решила им поверить на слово. Её собственная магия была её тайным оружием, и, по утверждению родителей, если она будет тщательно скрывать её, проживёт дольше. Принцесса колдовской страны, не умеющая колдовать, что может быть лучше? Колдовство Софи, по её убеждению, и не было чем-то особенным и полезным для правительницы, хотя умения были вовсе не заурядны, и за её услуги как колдуньи многие заплатили бы дорого.

Утром следующего дня Софи сидела в личной гостиной принцесс в компании Теи. Без общества Елены Тея вела себя совершенно нормально, не источая комплиментов и множества уменьшительно-ласкательных слов. Общаясь с ней вот так просто, Софи ловила себя на мысли, что они вполне могли бы подружиться и стать лучшими подругами — какими им надлежало быть по обычаю. По обычаю Миэлнии, после смерти последнего монарха объявлялись сразу две принцессы, девушки в возрасте от 15 до 18 лет (Софи было 16, а Теи 17), одна из которых должна была быть ближайшим потомком Великой Мирославы, а другая — Элайзы. В жилах девушек должна течь особая колдовская кровь, а позже они должны выйти замуж и таким образом стать королевами, а их мужья — королями. Так страна должна обрести четырёх правителей, которые будут идеально дополнять друг друга, как стихии: огонь, земля, воздух и вода, и тогда в стране будет царить мир, равновесие и процветание. И так и было довольно долго, пока одной из принцесс не пришло в голову сбежать накануне свадьбы и исчезнуть в небытие. Рассерженный жених проклял принцесс, и с тех пор, вот уже двести лет, принцессы умирали молодыми и бездетными. «Благодаря этому проклятью даже я могу стать принцессой», — грустно напомнила себе Софи. На самом деле она не верила в проклятье, скорее в козни тех, кто убирал не угодных, но это не облегчало её судьбу. «Людей можно обмануть», — напомнила она себе, — «чего не скажешь о проклятье». А уж лгать и обманывать Софи научилась ещё в раннем детстве. Не проходило и дня, чтобы она не произносила ложь и даже порой сама верила в то, что говорила или делала.

Возможно, они действительно подружатся с Теей и будут успешно дополнять друг друга. Возможно, королева Елена избавит их от всех недругов. Возможно, все будет хорошо. Но это, конечно, только возможно.

Софи оглядела гостиную. В отличие от зеленой комнаты над ней, как и над спальнями принцесс, основательно поработали. Стены были затянуты алой тканью, на полу лежал дубовый паркет, устеленный дорогим ковром работы лучших мастеров Палиры. По краю ковра шел необычный узор из роз с витиеватыми стеблями и кольцами на них — символами Миэлнии и львов, столь знаменитым символом Палиры. Наверняка королева Елена сама лично утверждала этот рисунок, как напоминание о скором единении двух стран. Мебель — круглый стол, два диванчика, два секретера и шкаф с книгами — тоже совершила долгое путешествие, и, хоть и была украшена розами, не давали забыть о стране, из которой их привезли. Виной тому были символы — резные ножки напоминали когтистые лапы льва.

От созерцания убранства комнаты и поиска тайных смыслов Софи оторвали двое молодых людей, вошедших в комнату. Они вежливо поклонились и принялись раскладывать на круглом столе бумаги. Софи смерила их взглядом: одеты по последней моде в белоснежные рубашки, пиджаки и брюки угольного оттенка, они явно не являлись слугами. Один из них — высокий, черноволосый, с выбритыми висками — был насторожен и несколько скован. Второй же, коренастый, с коротко стриженными рыжеватыми волосами и волевым подбородком, показался Софи смутно знакомым. Он выглядел высокомерным и насмешливым.

Софи вопросительно посмотрела на Тею. Она-то должна знать, что сейчас нужно сделать. Но девушка просто подошла к столу, склонила голову и принялась рассматривать разложенные на столе бумаги.

Софи пришлось самой прояснять ситуацию:

— Прошу меня простить, но я не очень понимаю, кто вы такие и что здесь делаете?

— Ох, ваше высочество, — худощавый провел рукой по волосам, зачесывая их назад, — я как-то не подумал, что вы можете нас забыть. Мы были представлены вам вчера. — И, видя, что Софи по-прежнему смотрит на него озадаченно, добавил: я — Орлов младший, сын графа Орлова, председателя совета старейшин, — он поклонился, — а этот молодой человек, — он вытянул руку, желая представить его.

— Буров, тоже, кстати, младший, — второй тоже поклонился, в его глазах играл насмешливый блеск. Ну конечно! Как же Софи не поняла это сразу: Буров младший был копией своего отца, только значительно моложе. — Ах, простите, ваше высочество, нам надо было представиться иначе, — он подошел ближе, взял руку Софи, наклонился и поцеловал её, сделал это не учтиво, а скорее насмешливо. Девушка выдернула руку и посмотрела на подругу; Тея не слишком умело подавила улыбку.

— И что же вы нам принесли? — тоном светской беседы поинтересовалась старшая из принцесс.

— Ваша программа мероприятий на ближайшую неделю, — сын графа Орлова говорил учтиво, но не слишком официально, — все хотят видеть новых принцесс, а народу, как известно, отказывать опасно.

— А что бы вы не забывали о важных господах и местах, которые вам надлежит посетить, — есть мы, — младший Буров по-хозяйски сел на диван, положив одну руку на спинку, — ваши ассистенты.

Софи много слышала о графе Бурове и его сыне, но такой наглости не ожидала. Граф был не названным королем Миэлнии, королем не по крови, а тем, кто всегда стоял за спинкой трона и руководил страной и королями. По преданию, пра-пра-прадед этого графа проклял всех королев и королей, после того как из-под венца сбежала его невеста, и он не получил вожделенный трон.

— И кто же вас назначил на эту замечательную должность? — поинтересовалась Софи, стараясь держаться столь же высокомерно, как и ее визави.

— Совет старейшин, — Буров ухмыльнулся, наклонив голову в бок. — Совет старейшин оставляет за собой право назначать людей на все государственные должности.

— Вот как. Мило, — Софи начинала злиться. Он говорил слишком уверенно, насмешливо, показывая всем своим видом, что здесь главный он, и девушка решила немного напомнить ему о его месте. — Не ужели сыну графа Бурова, председателя совета старейшин, надлежит занимать столь низкую должность?

— Ваше высочество, вы так юны и наивны, — младший Орлов тоже наклонился и поцеловал ей руку. — Графы сидят в совете старейшин, а нам, их скромным потомкам, остается лишь прислуживать молоденьким принцессам.

Софи еле сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину, но Тея находила их поведение скорее забавным, чем оскорбительным:

— Ну, раз прислуживать, так принесите мне воды.

— Принцессочка, вы меня не так поняли, — граф Орлов подошел к ней и поцеловал ее руку. Этот жест вовсе ее не оскорбил, а заставил лишь улыбнуться озорной, кокетливой улыбкой.

— Нет же, я вас правильно поняла и очень хочу, чтобы ваше сиятельство подошло к кувшинчику, — она указала на кувшин, стоявший в углу комнаты, изящным мизинчиком, — и налило воды вашей принцессочке.

— Ну, раз ваше высочество просит, — Орлов пробежался по ней взглядом, лишенным всякого стеснения сверху вниз, а затем направился к кувшину.

Наверное, Софи тоже стоит научиться вот так запросто кокетничать, и тогда жизнь станет проще, но пока она стояла, не зная, куда себя деть, а Буров младший беззастенчиво рассматривал её, и по его лицу она не могла понять, о чем он думает. Находит её красивой, милой? Или же скучной замухрышкой? Или, учитывая, какое место занимает его отец, придумывает способ убить её?

Двойные двери распахнулись, и в комнату вошла королева Елена. Привыкшая к жизни в своем дворце, она не удосужилась постучать или хоть как-то возвестить о своем приходе. Тея так и застыла с бокалом воды, Орлов рядом, а Буров неохотно поднялся с дивана и поклонился Елене.

— Ох, младший Буров, вы так учтивы, — напряжение, возникшее в комнате, Елену ничуть не смущало, — простите, забыла, как вас зовут?

— Александр, ваше Величество.

— Значит, Саша.

— Я предпочитаю полное имя, — холодно ответил он, — я гляжу, плохо запоминать имена свойственно королевским особам.

— Да, на такие мелочи порой не обращаешь внимания, — Елена пренебрежительно махнула рукой и устроилась на диване. — Вас, молодой человек, я тоже не помню, как по имени.

— Дмитрий, ваше высочество, — в его голосе было больше учтивости, возможно, даже лести, но вот глаза… они стали совершенно черными. Софи передернуло. Елена, казалось, совсем ничего не замечает:

— Я слышала, ваши старейшины назначили вас помощниками принцесс? Это так заботливо с их стороны, но мне казалось, что на этой должности должны быть молодые женщины.

— Учитывая обстоятельства, совет старейшин решил, что в данный момент принцессам необходимы более опытные помощники, которые будут разбираться не только в фасонах платьев. — Голос Орлова звучал плавно и мелодично, а Софи он напомнил хитрого лиса, пытающегося обмануть всех.

— Какая забота! Ваши старейшины так стараются…

Софи снова взглянула в глаза Орлова, пытаясь разгадать их загадку, но сейчас они были светло-серыми. Возможно, это просто игра света, но Софи посетила одна догадка: глаза выдавали колдовство, и Дмитрий прямо сейчас что-то сделал, применил магию. Она быстро скользнула взглядом ниже на его руки, желая увидеть кольцо и камень на нем, но руку с кольцом молодой человек предусмотрительно убрал в карман, и блеснул ли камень красным, пропуская магию, оставалось загадкой, как и то, что же он сделал.

Пока Софи размышляла, юноши откланялись и вышли. Елена встала с дивана и посмотрела расписание:

— Похоже, милые мои девочки, они решили уморить вас встречами с народом… — она вздохнула и покачала головой, так что цветок красной, в тон платья, розы, сегодня украшавший ее прическу, зашатался. — Но, голубки мои, не волнуйтесь, как только народ Миэлния привыкнет к вам, мы отправим этих старикашек отдыхать.

— А пока нам следует привыкнуть к нашим ассистентам и научиться с ними ладить, — Тея снова посмотрела в расписание. — И запастись кофе, — усмехнулась она.

Софи тоже подошла посмотреть расписание. Оно было очень плотным: встречи с важными чинами сменяли друг друга, а встречи с народом занимали все остальное время. Всю следующую неделю им предстояло работать с 8 утра до 9 вечера без перерыва на обед и выходные.

Двумя часами позже Софи убедилась, что Елена несомненно права: от старейшин надлежит избавиться, и чем скорее, тем лучше. Она сидела на заседании совета старейшин в овальном кабинете за овальным столом. По сторонам от неё расположились старейшины, по шесть с каждой стороны. Здесь девушка чувствовала себя определённо лишней, ибо все старейшины хорошо знали друг друга, поддерживали и горячо обсуждали плачевное состояние Миэлнии. Граф Буров сидел по правую руку Софи и задавал тон всему заседанию. Наконец он воскликнул:

— И когда же наши принцессы представят свой план по восстановлению страны старейшинам? — его голос раскатистым эхом прокатился по залу.

— Мн… в ближайшее время, — пролепетала Софи, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно, будто она действительно знает, что делать.

— Народу уже надоело ждать это ближайшее время. Страна в разрухе!

— Но мы хотим сначала…

Но граф Буров неуважительно перебил её:

— Нужно, что бы принцессы представили план как можно скорее.

Софи неуверенно кивнула. Совет старейшин должен был помогать в управлении страной, но правила игры поменялись; теперь он хотел указывать принцессам, что им делать, и сейчас граф Буров, несомненно, хотел показать ей её место.

— И нужно как можно скорее начать восстановление страны!

— Я понимаю…

— Вам следует не только понимать, но и начать действовать!

Софи робко кивнула. Что ж, пока она сама во всем не разберется, лучше будет, если они будут принимать её за наивную, неуверенную в себе девушку. Во всяком случае, так хотели её родители, а уж отец точно знал все правила игры; не спроста он старался держаться от двора как можно дальше. Она будет такой, какой её хотят видеть все, пешкой, на которую можно не обращать внимания, а после, когда дойдет до края доски, она покажет им всем. Главное — дойти до края доски.

Все заседание прошло в том же духе. Старейшины вопрошали и обвиняли её как принцессу во всех бедах, а она лишь робко кивала и прикусывала щеку изнутри, чтобы не сказать что-то лишнее в ответ.

После совета старейшин встречи с министрами следовали одназа другой, и каждая, казалось, тянулась дольше предыдущей. Каждый министр долго и в красках описывал состояние своей отрасли и говорил о необходимости восстановить именно её в первую очередь. Софи лишь вежливо кивала и говорила одно и тоже: «Она примет во внимание всё сказанное при распределении бюджета».

Как странно, в последние три месяца её усердно готовили к тому, что она станет одной из принцесс Миэлнии. Учили этикету, придворным танцам, светской беседе, но никто не учил её управлять страной. Конечно, Елена этого и не планировала никогда на самом деле; обе принцессы должны были во всём советоваться с ней, а старейшины и министры так рьяно наседали, желая активно влиять на сознание принцесс или даже получить право на самостоятельное принятие решений.

— Они будут лебезить, втираться в доверие или же пытаться запугать тебя, — наставлял отец Софи перед коронацией, — не верь никому! Думай своей головой. Они все твои враги.

— Но с Теей и Еленой мы же не враги!

— Софи, ты не слушаешь! Враги все. Тея служит Елене, а Елена хочет посадить на трон своего сына, и для этого ей нужна твоя милая подруга, а не ты. Как ты думаешь, что она сделает с тобой, как только ей это удастся?

В тот день Софи не ответила отцу. Елена, милая, ласковая Елена, которая с такой добротой и участием относится ко всем. Неужели она вот так запросто сможет отдать приказ убить Софи? Не она ли говорит в открытую, что нужно избавиться от старейшин, как только придет время? Так что ей помешает избавиться от Софи?

Эти мысли путались в голове девушки, казалось, что враги действительно везде, и никому верить нельзя. Как же тогда ей выбраться из всего этого?

— Люди, тебе поможет народ, нужно лишь склонить его на свою сторону, — говорил отец.

Народ, как он мог помочь ей во дворце среди интриг и хитроумных игр, Софи не знала, но доверяла отцу, и вечером отправляясь, в госпиталь чувствовала прилив сил. Там она встретится с народом и попытается добиться его расположения. Госпиталь полон больных людей, а уж как обращаться с ними Софи знала наверняка.

Выходя из кареты, опираясь на поданную слугой руку, она ощутила радостное предвкушение, а, зайдя в помещение, не смогла спрятать улыбку. Само место было ужасным: старые облупившиеся стены, койки, стоящие слишком близко друг к другу, смрад немытых тел, крови и медикаментов. Но всё это вовсе не пугало Софи, а скорее напоминало ей о доме и детстве, родных людях, бабушке и Кристине. Теперь в госпитале она просто посетительница, напомнила себе Софи, но всё же здесь она чувствовала себя на своём месте.

Лёгкое прикосновение к её руке заставило девушку вздрогнуть. Софи быстро оглянулась: рядом стоял её ассистент Александр Буров. Сейчас он приветствовал главу госпиталя, женщину в летах, но Софи испугалась. Что если он дотронулся до её руки не просто потому, что помещение было тесным? Что если в этот короткий момент он совершил колдовство? Но какое? Софи ничего не чувствовала, только испуг от прикосновения, не более.

Софи отбросила мысли в сторону, она не будет сейчас думать об этом. Девушка тепло поприветствовала главу госпиталя, хотя седовласая женщина была настороженной. Участливо расспрошивала о больных, госпитале и медикаментах. Затем принялась переходить от больного к больному, к каждому проявляя участие и внимание. Расспрашивала их о болезнях, семье и близких, желала выздоровления и каждому брала за руку, не забывая при этом одаривать толикой своего колдовства. Она не умела пользоваться волшебным кольцом, и потому камень на нём оставался спокоен, не выдавая её. Она умела колдовать без кольца, и в этом умении, Софи знала наверняка, она была уникальна. Её колдовство невозможно было отследить, и поэтому она умело расточала его сейчас. Её тайная сила заключалась в умении лечить людей и сейчас, она хоть и не пользовалась ей во всю мощь, но помогала людям почувствовать себя лучше, и это благодатное улучшение они будут ассоциировать с ней. А это, несомненно, станет хорошим началом дружбы с народом.

Изредка принцесса ловила на себе озадаченный взгляд Александра. Он больше не смотрел на неё высокомерно или насмешливо, скорее с любопытством оценивал и каким-то неясным образом понял, что она делает, понял, что здесь ей хорошо. Софи попыталась стать серьёзнее, наверное, здесь она выглядит слишком собой, нужно как-то обмануть его, но при этом не потеряв благосклонность больных. Или не нужно, и пусть всё идёт своим чередом? Пусть видит, что среди простолюдинов в таком месте она чувствует себя лучше, чем во дворце.

Принцесса продолжила свой обход: толика волшебства, ласковые слова, участие — и она буквально чувствовала, как настроение в госпитале меняется. Её принимали, и это воодушевляло, с каждой минутой девушка чувствовала себя всё лучше и лучше.

Позже, трясясь в холодной карете на обратной дороге, Софи вспоминала свою покойную бабушку. Именно она научила её целительству, помогла раскрыть силу, а Кристина довела способности до идеала. Софи помнила больных, приходивших к ним в дом, отчаявшихся получить помощь врача и готовых на всё ради помощи целительницы, помнила их взгляд, полный надежды и мольбы о помощи, а также заповеди: «Не лечить того, кто не просит о помощи» и «Не применять силу во вред».

Вернувшись во дворец, принцесса шла одна по пустым коридорам, желая скорее добраться до своей комнаты и насладиться воспоминаниями в полной мере, когда вдруг услышала голоса, один из которых она сразу же узнала — граф Буров, только что произнесший её имя. Решение пришло к ней быстро: она открыла ближайшую дверь и нырнула внутрь. Это была та самая зелёная гостиная, в которой они разговаривали с Еленой. Комната была освещена одной единственной свечой, забытой на столике. В неярком мерцающем свете по стенам плясали тени. Девушка не обратила на них внимания и прижала ухо к двери, желая узнать, что замышляет глава старейшин. Не то чтобы она была мастером подслушивания, но знать, что затевает граф и его союзники, не так уж плохо. Верно?

Собеседники приблизились к двери, и Софи отчётливо услышала голос графа Бурова:

«Я думаю, нужно не торопиться, нам нужна только одна, и стоит верно определить, которая…»

— Хм, э-ээ… ваше высочество?

Софи, застигнутая врасплох, резко развернулась. Перед ней стоял молодой человек; должно быть, перед этим он сидел на диване с высокой спинкой в глубине комнаты, а сейчас стоял, и его силуэт отчетливо выделялся в тусклом свете свечи. Это его свеча стояла на столике, и он о ней вовсе не забыл! Белоснежная рубашка юноши буквально светилась в темной комнате, а черный пиджак и брюки сливались в неясное пятно, делая образ несколько сюрреалистичным.

— О…, простите,… я не думала, что здесь кто-то есть… — зачастила Софи, но осеклась и попыталась принять гордый вид королевской особы. — Я просто хотела убедиться, что в коридоре никого нет, — она опустила глаза на свои руки, которые предательски сжимали кружевную отделку на юбке, и продолжила спокойнее: — Я устала и не хотела никого встретить по пути в свои покои.

— Понимаю, — молодой человек улыбнулся ей теплой улыбкой, будто действительно ее понимал, — у вас, верно, был долгий и сложный день. Хотите, я посмотрю, есть ли кто в коридоре, и провожу вас?

— Да, — Софи неуверенно кивнула, чувствуя, как на щеках разливается предательский румянец, — простите, вы, верно, были представлены мне вчера, но я не могу вспомнить ваше имя.

Девушка пыталась разглядеть его лицо. В свете свечи она видела темные волосы, зачесанные назад, высокий лоб, аккуратный нос и тонкие губы. Все его лицо воплощало в себе благородство, и он, несомненно, принадлежал к знатному роду, вот только какому?

— Михаил, — юноша протянул к ней руку, — можно просто Миша.

Это не особо проясняло ситуацию, но, как заметил отец, враги все, так что какая разница, и Софи вложила ладошку в раскрытую сильную ладонь.

— Софи.

Юноша наклонился и легко коснулся губами нежной кожи, и только когда он выпрямился, девушка рассмеялась, вдруг осознав свою ошибку.

— Простите, вы, конечно, знаете, как меня зовут.

Он тоже рассмеялся открыто и искренне.

— Конечно, но мне было приятно познакомиться вот так лично. Это довольно сложно, когда тебя знают все, а ты никого, правда?

— Да, сложновато.

— Софи, я посмотрю, есть ли кто в коридоре?

Девушка кивнула и отошла в сторону, давая молодому человеку подойти к двери. О словах, сказанных графом Буровым, она уже и забыла. Софи совсем не спешила уходить, хотя понимала, что задерживаться не стоит. Молодой человек выглянул в коридор и кивнул ей, показывая, что путь свободен. Он пошел чуть впереди, как бы освобождая дорогу для нее, и проводил до ее покоев, где вежливо поклонился на прощание.

Войдя в гостиную, на лице Софи все еще играла легкая улыбка, но одного взгляда на Тею, раздраженно меревшую шагами по комнате, хватило, что бы девушка стала серьезной.

— Как прошел твой день?

— Отвратительно, — процедила Тея. — Тебе записка от родителей и письмо от Елены.

Она показала на два листка, лежащих на столе. Софи развернула первый, исписанный ровной рукой матери. Она сетовала, что им так и не удалось спокойно поговорить и увидеться наедине после коронации, а теперь они вынуждены уехать, ведь дома остались дети. Софи, хоть и знала, что они не останутся во дворце, все же была разочарована. Она хотела, чтобы они хотя бы еще пару дней поизображали заботливых родителей, но они правы. Здесь не стоит задерживаться и рисковать, ведь дома ждут их настоящие дети.

Второй лист был исписан витиеватым почерком Елены. Он был полон уменьшительно-ласкательных слов, но Софи разглядела среди них главное. Королева Елена писала: «Я смею надеяться, что старейшины сдохнут в скором времени». Что ж, наверное, будет вовсе неплохо, если это скорое время наступит побыстрее.

— Они кричали на меня и говорили, что это я во всем виновата, — не выдержала Тея. Она остановилась напротив Софи. — Как они смеют повышать голос на меня? И к тому же они специально нас разделили своим дурацким расписанием! Они специально разделили нас.

— Я это поняла, но сейчас мы не можем на это никак повлиять.

— Они должны запомнить, что принцессы по крови здесь ты и я, — Тея указала пальцем сначала на Софи, а затем на себя, — а они никто, лишь советчики, не более. И существуют исключительно по милости принцесс.

— Мне кажется, не стоит им говорить об этом сейчас…

— Я и не говорю про сейчас, — отрезала Тея, — но в обозримом будущем!

Их разговор прервали служанки, постучавшие в дверь. Они принесли на серебряном подносе ужин, а затем подготовили принцессам в их спальнях, примыкавших к общей гостиной по двум сторонам, горячие ванны. Тея все еще была раздражена, но старалась не показывать этого. Она была подчеркнуто вежлива со служанками, и у Софи появилось подозрение, что Тея уже обдумывает какой-то свой собственный план.