Холодные тени

Мила Бачурова, 2023

Спрятать на изолированной антарктической станции потенциальную жертву, регулярно получающую письменные угрозы от неизвестного, – разве можно найти идею удачнее? Так думал и Неон, которого попросили разоблачить анонимного преследователя. Но даже он не мог предположить, что в герметичном пространстве посреди Антарктиды начнется настоящий кровавый кошмар. И пусть оставленная маньяком подсказка ведет в далекое прошлое, заставляя вспомнить, как самого Неона обвиняли в убийстве, это не повод оставить без внимания то, что происходит здесь и сейчас, среди витающих на станции холодных теней.

17

Переводчик из планшета успокаивал. По крайней мере, теперь Вероника точно знала, о чем разговаривают Габриэла и Тимофей. Конечно, ей трудно было следить за интонациями тараторящей Габриэлы, не говоря уж о выражении лица — оно могло тридцать раз измениться, пока Вероника читала перевод с планшета.

Но в чем она уж точно могла быть уверенной, так это в том, что интонации и выражения лица Тимофея не изменились никак. Так же, как с Габриэлой, он разговаривал бы с банковским служащим или… Или с Вероникой.

И все же он предпочел, чтобы именно Вероника отправилась обыскивать комнату Брю.

— Искренне надеюсь, что ты не собираешься меня подставить, — сказала Вероника, входя в дом, располагавшийся в двух кварталах от дома мамы Тимофея. — Если меня возьмут на проникновении в чужое жилище, это серьезно осложнит международные отношения.

Габриэла остановилась, внимательно прочитала перевод, потом что-то ответила и показала Веронике экран.

«Я не опущусь до такого примитивного противостояния», — было написано там.

Вероника от неожиданности часто заморгала. Благоприятный образ Габриэлы, который она постаралась выстроить в голове, дал трещину. Значит, противостояние все же есть, но оно — не примитивное? Ладно, принято.

Тут же Вероника зажмурилась и мысленно выдала себе подзатыльник. Чего «принято»? Какое противостояние? Господи, это же надо было так запутаться!

Открыв глаза, Вероника увидела добродушную улыбку Габриэлы.

— О’кей, — сказала Вероника и первой двинулась к лестнице на второй этаж; Габриэла поторопилась следом. — Расскажи мне о своей сестре.

Спустя несколько секунд, которые потребовались программе, чтобы перевести ее слова, послышался ответ. Вероника прочитала его, остановившись перед закрытой дверью.

«Это я расскажу Тиму, если ему понадобится».

— Дорогая, — ослепительно улыбнулась Вероника, — если Тиму что-то от тебя понадобится, он скажет об этом мне. И ему по фигу, как именно я буду из тебя эту информацию добывать, поверь. Если ты внезапно умрешь и я найду некроманта, который допросит твой труп, а потом все расскажу ему, то он пропустит мимо ушей известия и о твоей смерти, и о существовании некромантии — как не имеющие отношения к делу. Может, когда-то в детстве он и был другим, но теперь все изменилось. Я работаю с ним не первый год. Знаю, о чем говорю. Так что мой тебе совет: лучше не трать время без толку.

Ответ Габриэлы поразил своей лаконичностью и затаенной безысходностью: «Тим никогда не был другим. В детстве я была тобой».

Веронике показалось, что ударение было сделано на слове «я».

Грустно улыбнувшись, Габриэла толкнула дверь.