Холодные тени

Мила Бачурова, 2023

Спрятать на изолированной антарктической станции потенциальную жертву, регулярно получающую письменные угрозы от неизвестного, – разве можно найти идею удачнее? Так думал и Неон, которого попросили разоблачить анонимного преследователя. Но даже он не мог предположить, что в герметичном пространстве посреди Антарктиды начнется настоящий кровавый кошмар. И пусть оставленная маньяком подсказка ведет в далекое прошлое, заставляя вспомнить, как самого Неона обвиняли в убийстве, это не повод оставить без внимания то, что происходит здесь и сейчас, среди витающих на станции холодных теней.

15

ЖИТЕЛЬНИЦА МЮНХЕНА СТАЛА ЖЕРТВОЙ АНОНИМЩИКА

Простая девушка, живущая в Мюнхене, внезапно оказалась мишенью маньяка. Она получает анонимные письма с угрозами. На вопрос журналиста жертва, пожелавшая остаться неизвестной, ответила: «Это настоящий кошмар, я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое!»

Как сообщает близкий к следствию источник, в настоящий момент у полиции нет рабочих гипотез. Преступник действует чрезвычайно осторожно и не оставляет никаких следов.

Напомним, что три месяца назад жертвой кибербуллинга оказался подросток из Дюссельдорфа…

— Габриэла! — Брю сбежала по лестнице вниз и обнаружила Габриэлу за кухонным островком, где та возилась с какими-то бумагами. — Ты это видела?

— Видела что? — Габриэла быстро накрыла бумаги своим ежедневником и поднесла к губам чашку с кофе.

— Это! — Брю сунула сестре в лицо смартфон с открытой на нем статьей.

Габриэла взяла смартфон, пробежала глазами статью и пожала плечами:

— Ну, этого следовало ожидать. Я, конечно, настоятельно попросила, чтобы история не вышла наружу, но…

— Ты попросила?.. — Губы Брю задрожали.

— Тише-тише, — заволновалась Габриэла.

Она поставила чашку, обежала островок и обняла сестру.

— Брю, успокойся! Клянусь, что они не знают о тебе ничего. Ни имени, ни адреса. Это может быть вообще простым совпадением! Ребятам нужно чем-то забивать ленту, и они сочиняют новости, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть и к которым не выкатить претензии.

— Я ведь им ничего не говорила, — глухо пробормотала Брю, уткнувшись ей в плечо.

— Знаю, — терпеливо сказала Габриэла, гладя ее по голове. — Ты ни с кем не говорила. И, поверь, скоро мы поймаем этого ублюдка.

— Слушай. — Брю отстранилась от сестры, посмотрела ей в глаза. — Ты ведь можешь написать опровержение?

— Опровержение чему? — нахмурилась Габриэла.

— У тебя аудитория выше, чем у этих так называемых журналистов! — взмахнула смартфоном Брю. — Ты можешь сделать интервью со мной, и я расскажу правду!

— Какую правду, Брю?

— О том, что в этой статье всё — ложь!

Габриэла помотала головой, как делала всегда, когда запутывалась и не могла сообразить, что к чему.

— Но, Брю, единственное, в чем они солгали, — это привели твои слова, которых ты им не говорила. Там нет имени, они скажут, что речь идет о другой девушке, только и всего…

— Да пусть говорят, что хотят, главное, что люди узнают правду! — взвизгнула Брю.

— Ладно-ладно, — подняла руки Габриэла. — Я подумаю над этим.

— Ты подумаешь? — прошипела Брю. — Тебе-то легко думать, ничего не делая! Не тебе он присылает все это дерьмо!

— Брю! — воскликнула Габриэла.

— Что?! Я попаду в ад, потому что произнесла нехорошее слово? Чем ты вообще тут занимаешься? Что это все такое?

Габриэла попыталась остановить сестру, но не успела. Брю выдернула пару мятых листов из-под ежедневника и ахнула.

«Ты набита дерьмом, сука, и я выпотрошу тебя. Не благодари».

«Мир, в котором могут жить такие безмозглые шлюхи, не может быть ничем, кроме ада».

Брю выронила листы и попятилась, глядя на сестру широко раскрытыми глазами.

— Ты…

— Брю, помнишь, я говорила тебе про своего друга? Про Тима, с которым мы дружили в детстве? — быстро заговорила Габриэла. — Он приехал, я встречаюсь с ним через полчаса. Он во всем разберется, обещаю! Он найдет этого недоделанного Гая Фокса!

— Но я ведь выбросила эту дрянь, — пролепетала Брю.

— А я достала. Извини, — потупилась Габриэла.

— Ты… Ты…

Не договорив, Брю развернулась и бросилась бегом вверх по лестнице. Габриэла, вздохнув, подняла листы и вернула их обратно в стопку.

— Что за шум? — В кухню вплыла мама, завязывающая на ходу пояс халата. Как всегда, вовремя.

— Брю расстроилась из-за того, что я вытащила из мусорного ведра письма, которые она выбросила.

Мама, взявшаяся за ручку чайника, замерла и посмотрела на дочь.

— Зачем ты это сделала? Боже мой, Габриэла, твоя сестра хочет забыть об этом кошмаре и жить нормальной жизнью, а ты…

— Мама, не я пишу ей эти ужасные письма! — повысила голос Габриэла. — Жить нормальной жизнью не получится, пока этот человек на свободе. Для того чтобы вырезать аппендикс, необходимо сделать разрез, и это — больно. Больно, но необходимо — понимаешь?

Мама опустила взгляд и включила чайник. Насыпала кофе в любимую кружку.

— Тим приехал? — ушла от ответа она.

— Да, я как раз иду к нему, — вздохнула Габриэла.

— Как он?

— Прекрасно. Совсем не изменился. Приехал со своей девушкой…

— С девушкой? — Мама метнула на Габриэлу странный взгляд, но та ничего не заметила.

— Ага. Ее зовут Вероника.

— Как-как? Веро`ника?

— Нет. Именно Верони´ка, по-русски это имя произносится так. Они с Тимом работают вместе.

— Ах, работают… Ну, это многое меняет. Откровенно говоря, не думала, что у Тима когда-нибудь появится девушка. Он казался таким отстраненным, совершенно не от мира сего. До сих пор не понимаю, отчего вы с Вернером были так привязаны к этому странному мальчику…

— Мне пора, мам, — перебила Габриэла. — Надеюсь, скоро мы со всем разберемся.

Она подошла к маме, попыталась ее поцеловать, но та внезапно отпрянула. Недовольно передразнила:

— «Скоро разберемся»! Тебе опять не терпится куда-то улететь на полгода? Так и скажи.

— Мам, ты чего? — удивилась Габриэла.

— У твоей сестры трагедия! А ты только и мечтаешь поскорее от нее отделаться, чтобы вернуться к своим бесконечным путешествиям.

— Ничего подобного! Я пытаюсь ей помочь!

— Лучшее, чем мы можем ей помочь, это быть рядом. Быть ее семьей, сколько раз я могу повторять! Ах, если бы ваш отец не ушел из жизни так рано…

Габриэла закатила глаза и отвернулась.

Ей казалось, что переезд в родительский дом из собственного уютного гнездышка, где все было устроено так, как нравилось ей, — это уже очень много. Проживание под одной крышей с людьми, которые хоть и являются ее родней, на самом деле бесконечно далеки от того мира и образа жизни, что выбрала для себя она, — если и не подвиг, то что-то очень близкое к нему.

На переезде, разумеется, настояла мама. Она считала, что тем самым Габриэла облегчит страдания бедняжки Брю.

Габриэла живет здесь уже месяц, и пока как-то не очень похоже, что мамина теория работает. Однако если она попытается об этом заикнуться — в ответ не получит ничего, кроме новой порции упреков…

Хотя вообще-то, положа руку на сердце, мама права. Ей действительно не терпится поскорее покончить с этим идиотом анонимщиком и вернуться в привычную среду обитания.

В свой дом. К своим путешествиям… Она ведь действительно очень любит то, чем занимается. Ловит от этого нереальный кайф.

Новые города, страны, отели, потрясающей красоты пейзажи, ковер из облаков под крылом самолета, новые знакомства и новые впечатления — да что вообще в мире может быть лучше?! Но мама и Брю — последние люди на земле, которым можно это объяснить. Вот папа — тот всегда ее понимал. Но папа умер больше двух лет назад.

— О’кей, мама, мне пора.

— Конечно! Тебе всю жизнь — «пора»!

Габриэла схватила с островка ежедневник и стопку листов, вышла из дома. Задержалась лишь для того, чтобы проверить почтовый ящик. В нем лежало только одно письмо без обратного адреса.

Сердце у Габриэлы сжалось. Она быстро взглянула вверх, на окно спальни Брю. И ей показалось, что занавеска на окне колыхнулась.