Возрождение полевых цветов

Микалея Смелтцер (2022)

Его сердце было разбито. Моя жизнь изменилась окончательно и бесповоротно. Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видела Тайера Холмса. Случившееся навсегда развело наши пути. Мне пришлось собирать себя по кусочкам: новый мужчина, новый город, новая жизнь. Если бы все было так просто… Я вернулась домой, где мне предстоит попрощаться с матерью и разобраться с последствиями моего развода. И не думать о Майере. Ни в коем случае не думать о НЕМ. Вот только… Может ли старая любовь возродиться из пепла?

Глава пятая

Салем

— Мамочка!

Сэда несется ко мне, как только я открываю дверь в дом. Она летит прямо на меня, и я приседаю и ловлю ее.

— Девочка моя, — шепчу я, вдыхая ее запах — аромат травы от игры на улице, перемешанный с арбузным шампунем.

— Я так скучала по тебе, мамочка. — Она обнимает мягкими ручками мои щеки. — Как бабушка? С ней все хорошо?

— Хорошо. — Я опускаю ладонь на ее руку. — Но у нее осталось не так много времени.

— Когда я смогу ее навестить? Я по ней скучаю. Я нарисовала для нее рисунок. Я покажу. — Она убегает — предположительно за рисунком.

Я поднимаюсь и вижу, как Калеб выходит из кухни и прислоняется к арке.

— Она только и говорила, что о твоей маме.

Я выдыхаю, даже не подозревая, что все это время сдерживала дыхание.

— Я старалась ей объяснить, но вряд ли она до конца осознает, что происходит.

— Ей пять лет, — напоминает он, перекидывая через плечо полотенце. — Есть хочешь? Я собираюсь убрать остатки ужина.

— Умираю с голоду.

Сэда подбегает ко мне с листком бумаги.

— Смотри, мамочка! Видишь, это бабушка в своей кровати, — она указывает на фигурку с желтыми волосами, — а это мой брат. Он ангел и ждет ее.

Я крепко сжимаю зубы, чтобы не разрыдаться. Мы с Калебом сделали так, что Сэда знает о Тайере и Форресте. Она знает, что Калеб — ее отец, но у нее имеется и другой, который загрустил, когда ее брат умер, и из-за этого не смог присутствовать в ее жизни. Ситуация крайне сложная, и объяснить все так, чтобы она поняла, порой очень трудно.

Когда она была малюткой, я отдала ее на уроки безопасного плавания. Я хотела убедиться, что в ее арсенале будут все средства, которыми она сможет воспользоваться в случае чего.

Я обнимаю ее и опускаю подбородок на ее макушку.

— Да, малышка. Он ее ждет.

Она обвивает мою шею крошечными ручонками (хотя они уже не крошечные, но, наверное, дочь всегда будет казаться мне малышкой).

— Он позаботится о том, чтобы с ней все было в порядке, так что не плачь, мамочка. — Она обнимает мое лицо и заглядывает в глаза. У нее глаза, как у Тайера, теплые, цвета шоколада. — Плакать можно, — повторяет она то, что я все время ей говорю, — но мне не нравится, когда ты грустишь.

Я целую ее в щеку.

— Я не грущу, детка. Я просто очень тобой горжусь. — Я стою и крепко держу ее рисунок. — Мамочка проголодалась. Хочешь посидеть со мной, пока я ем?

— Я хочу еще порисовать перед сном.

Я смеюсь, когда она убегает. Очевидно, я скучала по ней больше, чем она по мне.

Калеб раскладывает по тарелкам приготовленный им ужин и ставит его в микроволновку.

— Я могла бы и сама это сделать. — Я достаю из холодильника газировку.

— Знаю. — Он упирается руками в столешницу, его мышцы напрягаются. — Как твоя мама? — тихо спрашивает он, чтобы Сэда не услышала.

Я качаю головой и сажусь на барный стул.

— Не очень хорошо, что и следовало ожидать, но она разговаривает и немного передвигается самостоятельно — в основном потому, что упряма и при каждом удобном случае отказывается от помощи.

Калеб усмехается, достает из микроволновки тарелку, ставит ее передо мной и кладет рядом вилку.

— Это так похоже на Элисон.

— Обещаю: как только все закончится, я слезу с твоей шеи. — Я не могу удержаться и обвожу взглядом кухню, шкафы, которые я выбрала, когда мы делали ремонт, контейнеры в горошек для муки и сахара, которые я купила, чтобы добавить интерьеру изюминки.

Калеб закатывает глаза и берет пиво.

— Мы все еще друзья. Мы всегда будем друзьями. И, — по его лицу пробегает тень, — даже если этот идиот снова возникнет в поле зрения, я всегда буду в жизни Сэды. Ни тебе, ни ему ее у меня не отнять.

— Успокойся, — говорю я, подцепляя вилкой кусок мясного рулета. — Мы это уже обсуждали. Я никогда так с тобой не поступлю. Сэда тебя любит. Да, ты не ее родной отец, но ты ее отец во всех других важных аспектах. Я как никто другой понимаю, что ДНК не делает отца отцом.

Калеб опускает голову и смотрит на меня из-под ресниц.

— Спасибо.

Сэда — единственное, из-за чего мы спорили во время развода. Калеб боялся, что я ее у него заберу и он ее больше не увидит. Я никогда не поступлю так жестоко. Когда Тайер погряз в своем горе и я не смогла до него достучаться, Калеб взял ответственность за меня и за нее. Отняв у Калеба Сэду, я причиню боль не только Калебу, но и своей дочке.

— Прости, — добавляет он и приглаживает светлые волосы. — Ты вернулась в тот дом, и мне от этого неспокойно.

— Эй. — Я протягиваю через барную стойку руку и сжимаю его ладонь. — Тебе не о чем беспокоиться. Только не по поводу Сэды.

— Пойду посмотрю телевизор, — хрипло произносит он.

— Ладно.

Я заканчиваю ужинать в тишине и убираю тарелку в посудомоечную машину. На кухне чистота, поэтому я направляюсь в игровую комнату на первом этаже, где, я уверена, найду Сэду. Она увлеченно водит карандашом по бумаге, создавая очередной шедевр.

— Время купаться, — с порога объявляю я.

— Ну ма-ам…

— Никаких «ну». — Я качаю головой, давая понять, что спорить бесполезно. — Закончишь рисовать — и сразу в ванну, а потом в кровать.

— Почитаешь мне сказку на ночь? — она бросает на меня озорной взгляд.

— Одну. — Я поднимаю палец и шевелю им. — И только одну. На большее ты меня сегодня не уговоришь. — Я высовываю язык, и она хихикает. Мы обе знаем, что я легко даю слабину, когда дело касается ее. Я не то чтобы тряпка, просто очень люблю проводить время со своей девочкой. Сейчас она ребенок, но эти моменты так быстротечны. Я хочу наслаждаться ими и создавать с ней особые воспоминания. Тем более кто знает, будут ли у меня еще дети. Эта тема также подтолкнула меня к разводу. Калеб хочет еще детей, и я не стану ему препятствовать.

Пока Сэда заканчивает рисовать, я с сумкой поднимаюсь наверх, в комнату для гостей, куда перенесла свои вещи несколько месяцев назад. Калеб уговаривал меня остаться в главной спальне, говорил, что его вполне устроит комната поменьше, но я напомнила ему, что в отличие от него не собираюсь здесь жить.

— Привет, Бинкс. — Мой любимый кот дремлет на покрывале, и я глажу его по голове. — Я по тебе скучала.

Он открывает зеленый глаз и смотрит на меня. Я знаю, что он злится за то, что я уехала. Он тоже скучал, но вместо того, чтобы теперь требовать любви и внимания, он молча смотрит на меня. Чертовы коты.

Я распаковываю одежду, которую постирала у мамы, и перекладываю разные вещи. Иногда достаточно немного разнообразить свой гардероб, чтобы добавить в жизнь перчинки. Я устала за неделю и не могу дождаться, когда лягу в постель, но сначала хочу провести время с Сэдой.

Когда я выхожу из спальни, она поднимается по ступенькам.

— Я закончила и готова принять ванну. — Хотя по ее голосу это не скажешь.

— Иди выбери, какую пижаму наденешь, и начнем.

— Хорошо! — кричит она уже более радостно.

Я включаю в ванной свет, затыкаю слив пробкой и пускаю воду, предварительно убедившись, что она не слишком горячая и не слишком холодная.

В ванную вбегает Сэда с ярко-розовой пижамой принцессы.

— Вот эту.

Она бросает вещи на пол и быстро раздевается без каких-либо подсказок с моей стороны.

— Ты уже знаешь, какую книгу хочешь почитать? — спрашиваю я и намыливаю ее волосы.

— Ту, что про принцессу Сэду, — хихикает она, откидывая голову назад. Она любит, когда я втираю шампунь в кожу головы.

— Почему меня это не удивляет? — Я улыбаюсь ей и слегка пощипываю за щеку. Когда она была маленькой, моя мама подарила нам книгу с персонажем по имени Сэда, и она стала ее любимой.

— Это моя любимая, мам, — с чувством произносит она, как будто я этого не знаю, а для пущей убедительности закатывает глаза.

Ей пять, а скоро будет пятнадцать.

После того как я вымыла ей волосы, а она тщательно потерла себя губкой, я достаю ее из ванны и заворачиваю в полотенце.

— Играем в яйца! — кричит она и бежит в свою комнату, стуча ножками по полу.

Я бегу за ней с пижамой в руках. Она падает на пол и накрывается фиолетовым полотенцем.

— Что это? — говорю я, обходя вокруг нее. — Это яйцо? Какое необычное, огромное яйцо. И… фиолетовое? Хм. — Я прижимаю палец к губам. Она извивается всем телом, и я громко ахаю. — О, боже, она двигается. — Я усмехаюсь, когда замечаю Калеба. Он наблюдает за нами с порога и тоже улыбается. — Видишь это загадочное яйцо? Посмотри, оно шевелится!

— Я сейчас тресну! — кричит Сэда и раскачивается еще сильнее. — Хрусть. — Она сбрасывает полотенце и встает. — Смотри, мамочка! Это Сэда! — Она трясет мокрыми волосами, как собака.

— Вы только посмотрите! Кто бы мог подумать, что в яйце находилось именно это! — Она хихикает. — Время пижамы. — Я протягиваю ей футболку, а она замечает Калеба и улыбается. — Ты видел, папочка? Я была яйцом!

Он смеется.

— Видел. Ты мое любимое яйцо. — Его глаза находят мои, и я чувствую в них боль. Мы в хороших отношениях, но это не меняет того факта, что он не хотел развода и по-прежнему любит меня.

— Мама почитает мне сказку. Ты ей поможешь? Мне нравится, когда вы читаете вместе.

Он смотрит мне в глаза, проверяя, не против ли я. Я киваю.

— Конечно, малышка. — Он поднимает мокрое полотенце и бросает его в корзину для белья.

Сэда берет свою книгу и забирается в кровать, а мы с Калебом располагаемся по обе стороны от нее. Она держит книгу, листает страницы и изо всех сил старается читать вместе с нами. К тому времени, как мы заканчиваем, ее веки тяжелеют. Мы целуем ее в лоб и укладываем на ночь.

В коридоре Калеб смотрит на меня, словно хочет что-то сказать, но не решается. Он уходит по коридору и возвращается вниз.

Я трусиха. Я не иду за ним и не спрашиваю, что у него на уме. Вместо этого я ложусь спать, потому что так проще.