Возрождение полевых цветов

Микалея Смелтцер (2022)

Его сердце было разбито. Моя жизнь изменилась окончательно и бесповоротно. Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видела Тайера Холмса. Случившееся навсегда развело наши пути. Мне пришлось собирать себя по кусочкам: новый мужчина, новый город, новая жизнь. Если бы все было так просто… Я вернулась домой, где мне предстоит попрощаться с матерью и разобраться с последствиями моего развода. И не думать о Майере. Ни в коем случае не думать о НЕМ. Вот только… Может ли старая любовь возродиться из пепла?

Глава третья

Салем

На кухне пахнет кексами, и я солгу, если скажу, что не поддалась слабости и не съела парочку. На вкус они такие же, как в моих воспоминаниях, и печь их было приятно. Это как езда на велосипеде. А я даже не позволяла себе осознать, как сильно мне этого не хватало.

— Мне нужно… ненадолго присесть. — Мама задыхается, слабость снова подкрадывается.

— Нет проблем. — Я обхожу барную стойку и протягиваю ей руку. Я веду ее в гостиную и чувствую, как она перекладывает на меня свой вес. — Хочешь на диван или на кровать?

— На кровать, — подумав, отвечает она.

— Хорошо. — Я помогаю ей лечь на ее специальную кровать и накрываю одеялами. — Отдыхай, мама. — Я целую ее лоб.

— Не забудь отнести кексы Тайеру.

Я подавляю стон.

— Не забуду.

Я возношу безмолвную молитву, чтобы его не оказалось дома. Ее веки тяжелеют, и когда я выхожу из комнаты, она уже дремлет.

У меня звонит телефон. Джорджия.

— Привет. — Я включаю громкую связь, чтобы во время разговора прибраться на кухне. — Как дела?

— Как мама сегодня?

— Утром было немного сил, но сейчас она дремлет. Мы испекли кексы.

— О. — Я слышу в ее голосе улыбку. — Отлично.

— Я тоже так подумала. — Я загружаю посудомоечную машину.

— Спасибо, что приехала и осталась с ней. Я знаю, ты не хотела, и я тебя не виню.

Я понимаю, ты не хочешь иметь…

— Джорджия, она наша мама. Тебе не нужно меня благодарить. Я хочу быть здесь. Мне нужно быть здесь.

Она прочищает горло, и я чувствую, что она немного задыхается.

— Мне пора возвращаться к работе. Позвоню позже.

— Мы в порядке. — Джорджия — медсестра, а я — нет, но это не значит, что я не способна позаботиться о нашей маме. А у сестры и без того забот хватает.

— Может, я заскочу к вам после смены, привезу фастфуд или что-нибудь еще.

— Просто дай знать.

Мы прощаемся и завершаем звонок. Кухня сияет чистотой, и мне не остается ничего другого, как отнести тарелку с кексами Тайеру.

Я знаю, что это неправильно, но меня раздражает, что он дружит с моей мамой. С ней он общался, а мне ни разу не позвонил.

Придурок.

Я выкладываю кексы на тарелку и накрываю их пленкой. Глазурь слегка помялась, но мне все равно. Сделав глубокий вдох, я впервые за много лет готовлюсь встретиться с Тайером. Я смогу, я справлюсь. Я сильная женщина. Я ни одному мужчине не позволю заставить себя чувствовать подавленной.

Только вот когда я обхожу забор, на его парковке нет машины. Наверное, это… к лучшему.

Но пока я живу у мамы, это не имеет значения. Рано или поздно я с ним непременно столкнусь, и я не знаю, что почувствую в тот миг.

* * *

Джорджия входит в дом через боковую дверь с пакетами еды. Ее комбинезон натянут на животе, и я не в силах сдержать улыбку.

— Ух ты! Можно потрогать? — воркую я, забираю у нее пакеты и ставлю на стол.

— Давай, — вздыхает она и выпячивает живот. — Этот весь в отца. Никогда не затихает. Я вся измучилась. Пинается и не дает спать по ночам.

— Ты узнала, что это мальчик?

Она улыбается от уха до уха.

— Да, на днях. Три мальчика, представляешь? Я всегда думала, что буду мамой девочки, но знаешь, я бы по-другому и не хотела. — Она кладет ладонь на живот рядом с моей. — Разве ты не хочешь еще одного?

— По-моему, сейчас у меня всего ровно столько, сколько я в состоянии вытянуть.

— Даже не представляю, как ты выдерживаешь разлуку с ней, — продолжает она. — Я знаю твои доводы, но… — Мы обе смотрим в сторону гостиной, где по-прежнему спит наша мама. Она спит с тех пор, как легла.

— Меня убивает, что я так далеко от нее, но ей не стоит видеть бабушку такой. — Я показываю на все медицинское оборудование и на спящую, хрупкую фигуру мамы. — Она слишком маленькая. Она с Калебом, в его надежных руках, и мы при любой возможности общаемся по FaceTime^[1].

Джорджия качает головой, достает коробку с картошкой фри и запихивает в рот целую горсть.

— Я была в шоке, когда ты сказала, что вы разводитесь. Я всегда считала, что у вас все хорошо. Этот парень пошел тебе навстречу и женился, когда ты родила от другого.

Я опускаю голову. Для наших родных не секрет, что моя дочь не от Калеба. Мы не хотели лгать ни им, ни ей, но никто, кроме Калеба и Лорен, не знает, кто настоящий отец Сэды.

Я до сих пор помню, сколько ненависти выплеснула на Калеба его мать, когда мы ей об этом сообщили. Она не понимала, как он принял меня обратно, женился на мне и согласился воспитывать чужого ребенка.

После этого она перестала с ним разговаривать. Даже на свадьбу не явилась.

Я себя за это так и не простила. Мне она никогда особо не нравилась, но она мама Калеба. Мне не хватило духу спросить его, связывалась ли она с ним после нашего развода.

— Калеб — хороший человек, — говорю я сестре, роясь в пакетах с едой. — Но он не тот, кто мне нужен.

Она качает головой и прищелкивает языком.

— Прости, но ты дура.

— Я знаю, — смеюсь я и достаю завернутый бургер.

Поверьте, я прекрасно осознаю все свои ошибки и грехи, и отношения с Калебом очень болезненны для меня. Хуже всего то, что он по-прежнему мой лучший друг. Зато в какой-то степени это облегчает ситуацию с Сэдой. Она — его дочь. Родителей определяет не только ДНК, но и отношение, а Калеб — лучший папа для нашей девочки. Он никогда, ни разу не обращался с Сэдой как с чужой.

— Как думаешь, ты останешься здесь или переедешь обратно в Бостон после того, как мама?… — шепотом спрашивает Джорджия.

— В Бостон я не вернусь, — выпаливаю я. Мне никогда не нравились большие города, и за последние несколько лет я ими досыта наелась. — Но пока не знаю, останусь ли здесь.

— Это хороший дом, — задумчиво произносит Джорджия, озираясь по сторонам. — На случай, если решишь остаться.

— Вряд ли я смогу здесь жить.

Дело не только в Тайере, хотя и в нем тоже. Это дом нашей мамы, и я сомневаюсь, что когда-нибудь почувствую, что он мой.

— Да. — Джорджия печально опускает голову и переводит взгляд туда, где в соседней комнате дремлет мама. — Понимаю. Я тоже не уверена, что смогла бы. Кристи, — добавляет она, — одна из моих подруг-медсестер, сказала, что в эти выходные может остаться с мамой на день и ночь. Я подумала, ты захочешь использовать это время, чтобы увидеть Сэду, но решила сначала обсудить это с тобой.

— Было бы здорово, — честно признаюсь я и чувствую облегчение.

Я знаю, что Сэда в надежных руках Калеба, но я ненавижу быть вдали от моей маленькой девочки. Я не хочу, чтобы она видела, как умирает моя мама. Смерть неизбежна, но ни один ребенок не должен видеть, как кто-то любимый разрушается у него на глазах. Не то чтобы я не разрешала ей видеться с мамой, но я против того, чтобы она проводила здесь сутки напролет. Кроме того, у нее в Бостоне школа. Я не собираюсь ее оттуда выдергивать за несколько недель до конца учебного года.

— Отлично, я дам ей знать. Она прекрасный человек и замечательная медсестра, так что не волнуйся. Маме будет обеспечен наилучший уход.

В этом вся Джорджия: она бывает слегка диковатой, но всегда о нас заботится.

— Я люблю тебя, — говорю я.

— Ох, я тоже тебя люблю. И я рада, что ты вернулась, даже если и ненадолго.

— Спасибо. Я тоже рада, что я вернулась.

Удивительно, но это даже не ложь.

Примечания

1

FaceTime — приложение для видеозвонков.