Фабр. Королева жуков

Майя Габриэль Леонард, 2017

Продолжение бестселлера «Фабр. Восстание жуков», получившего премию детской книги Waterstones и переведённого более чем на 40 языков мира. Сумасшедшая учёная-генетик Лукреция Каттэр мечтает отомстить за своё поражение. Очередной гениальный план по захвату мира вот-вот воплотится. Даркус, Вирджиния и Бертольд раскрывают тайну злодейки и теперь полны решимости её остановить. Но, похоже, у трёх друзей появилась неожиданная проблема. Отец Даркуса наотрез запретил дальнейшее расследование! Новак, дочь Лукреции, их последняя надежда. Но отважится ли она открыто выступить против собственной матери, на стороне которой целая армия идеальных солдат-жуков. Осталось ли в Лукреции что-то человеческое или же мутация полностью завершилась? Что задумала эта коварная законодательница мод, и удастся ли друзьям её остановить? В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

5

Новак выходит из-под контроля

Новак сидела на краю своей розовой, пухлой, как зефир, постели и беспокойно болтала ногами, не сводя взгляда с груды коробок и чемоданов у дверей. Тревога и надежда разрывали её на части. Было странно думать, что она уедет из «Вершин». Всю жизнь здесь жила, а сегодня отправится в Копенгаген, в частную школу. Новак никогда ещё не училась в школе. Она надеялась, что подружится с одноклассницами.

Девочка надела свой самый красивый дорожный наряд: нежно-розовое гипюровое платье и коротенький атласный жакет-болеро такого же цвета, плотные белые колготки и туфельки-балетки. Отметины от укусов жуков-убийц уже почти прошли, но ей всё равно хотелось прикрыться. Новак знала, что она не такая, как другие девочки, и не хотела, чтобы кто-нибудь увидел укусы и начал задавать вопросы, на которые трудно ответить. Обычно матери не запирают своих дочек в тюремных камерах и не натравливают на них жуков-убийц.

Маман так и не догадалась, что дочь помогла Даркусу спасти своего папу, но всё равно её наказала — за то, что отвлекла Моулинга, когда тот делал обход. Лукреция заперла её в камере на целую неделю и пустила туда жуков-убийц, чтобы те пили её кровь. Поначалу Новак от них отмахивалась, а когда прошло несколько часов, она встала и начала танцевать. Представила, что в голове у неё звучит музыка из балета «Жизель» и станцевала партию главной героини — крестьянской девушки, которая полюбила неверного принца. Пока она танцевала, жукам было труднее на неё забраться. Кружась по камере, Новак растоптала несметное количество жуков-убийц, но в конце концов она выбилась из сил и упала на колени. Жуки кусались ужасно больно! Их было так много… Девочка представила себе, что рядом стоит на коленях Даркус, держит её за руку и говорит, чтобы она не боялась. Маман — его враг, а теперь и враг Новак тоже.

От мрачных мыслей её отвлёк стук в дверь. Наверное, машина уже готова. Девочка вскочила.

— Мадемуазель… — В дверях стоял Жерар. — Вас желает видеть ваша матушка.

Новак удивлённо заморгала:

— Одну минуточку.

— Вы должны явиться к ней немедленно. — Жерар склонил голову. — Я подожду снаружи.

Новак не видела маман с тех пор, как та приказала Крейвену бросить её в камеру. Может быть, она хочет попрощаться? Девочка осторожно сняла обруч, придерживающий её длинные серебристо-белокурые волосы. К обручу сбоку были приклеены несколько красивых шёлковых розочек цвета пепельной розы. Среди них, совсем незаметная со стороны, угнездилась златка. Её надкрылья переливались всеми цветами радуги.

— Хепбёрн, тебе со мной нельзя, — шепнула Новак. — В комнатах маман опасно.

Хорошенькая златка надменно взмахнула усиками.

— Я всё понимаю, но я скоро вернусь, и тогда мы с тобой уедем отсюда навсегда! — Новак нежно погладила туловище златки мизинцем. — А пока я тебя посажу в сумку.

Она открыла розовую кожаную сумку на длинном ремне. Там уже лежали вещи в дорогу. Новак аккуратно пристроила обруч между двумя книжками, чтобы Хепбёрн не раздавило.

— Здесь тебя не найдут.

Девочка послала златке воздушный поцелуй и закрыла сумку.

— Я готова! — крикнула она, выходя из своей комнаты.

Жерар шёл впереди размеренной поступью. На середине коридора он вдруг остановился и оглянулся.

— Хорошо, что мадемуазель уезжает. — Дворецкий запнулся и с трудом сглотнул. — Я не могу вас защитить.

Новак сжала его руку в белой перчатке. Они молча пошли дальше, по коридору и вниз по лестнице, держась за руки. Когда спустились на четвёртый этаж, дворецкий выпустил её руку.

— Sois courageuse!^[6] — шепнул он. И постучал в дверь.

— Войдите! — отозвалась Лукреция Каттэр.

Девочка приказала своему сердцу биться ровно, а на лице изобразила равнодушную маску. Потом открыла дверь и вошла.

Маман сидела к ней спиной за туалетным столиком. Высокий сводчатый, как в соборе, потолок её комнаты был художественно окрашен в чёрный цвет. Чёрные стены, чёрные двери, чёрное стекло, чёрное кружево… И на всём — золотая узорчатая кайма. Новак всегда боялась этой комнаты, но больше всего её почему-то пугал чуть заметный неотвязный запах — не то грушевых леденцов, не то подгнивших бананов.

— Доброе утро, маман.

Она сделала реверанс, пристально разглядывая чёрные половицы под ногами.

Лукреция Каттэр медленно обернулась, не вставая с кресла чёрного дерева. Девочка собралась с духом, чтобы выдержать критический взгляд матери.

Лукреция была одета в длинное чёрное кимоно с золотой вышивкой — точно в тон губной помады. Чёлка чёрного парика доходила до её неизменных тёмных очков.

— Ты хотела меня видеть? — Новак не поднимала глаз.

— О да! Хотела.

Последовала долгая пауза. От волнения у Новак затряслись руки.

— Я сегодня еду в школу, — сказала она, чтобы хоть как-то нарушить молчание.

Маман снова отвернулась к зеркалу.

— Нет, не едешь.

— Как?! — Новак наконец-то подняла голову и вздрогнула, встретившись с отражением матери в зеркале.

— Я передумала.

— Но я уже вещи уложила… Я…

— Дом я поставлю на сигнализацию. Через несколько дней мы летим в Лос-Анджелес.

— В Лос-Анджелес?

— Да. Мне нужно готовиться к церемонии вручения кинопремии.

— Кинопремии? — поперхнулась Новак. — Ты же не любишь такие церемонии…

— Эта мне понравится. — Губы Лукреции Каттэр искривились в улыбке. — К тому же ты в числе номинантов.

— Я?! — Новак даже рот раскрыла.

— Да, в категории «Лучшая актриса». — Лукреция засмеялась. — Безумно смешно, правда?

— «Лучшая актриса»?!

Новак не верила своим ушам. Выиграть кинопремию — это была её мечта. Но премию дают только по-настоящему великим актрисам!

Сзади потянуло сквознячком, и вдруг рядом с Новак оказалась Лин-Лин.

— А-а, Лин-Лин! Есть новости?

Лин-Лин не ответила, только многозначительно посмотрела на Новак.

— Уходи! — Лукреция Каттэр махнула дочери рукой, унизанной бриллиантовыми перстнями.

— Да, маман.

Сделав ещё один реверанс, дочь попятилась к двери.

Новак постояла минуту в коридоре, стараясь понять, что происходит. Маман ненавидит церемонии вручения различных премий и никогда на них не ходит, даже если премию должны вручить ей самой. Почему же она собралась на вручение самой известной премии в мире, хотя номинирована не она, а Новак?

«А если я вдруг выиграю?!» Новак так и распирало от волнения. В груди словно кружились тысячи сверкающих светлячков. Она вздохнула и прижалась ухом к двери, надеясь услышать ещё что-нибудь о кинопремии.

Она услышала, как маман спрашивает Лин-Лин:

— Какие новости об этих омерзительных братцах из магазина товаров для рукоделия?

— Хамфри Шанс и Пикеринг Риск всё ещё сидят в тюрьме, но, поскольку не нашлось улик, подтверждающих, что это они стреляли в Даркуса Катла, полицейским придётся рано или поздно их отпустить.

Новак похолодела. Руки покрылись пупырышками. Даркуса застрелили?!

— Забудь об этих слабоумных. Они так невероятно тупы, что не представляют угрозы. — Лукреция рассмеялась, а потом вздохнула: — Если бы этот мальчишка не выскочил заслонять отца, не было бы всей этой суеты. Из-за неё невозможно оставаться в Лондоне. Только я подумаю, что от всех откупилась, появляется новый свидетель. А я не могу рисковать скандалом в прессе. Я не собиралась убивать Бартоломью Катла — хотела просто вывести его из строя. Нужно было позволить тебе это сделать. Ты позаботилась о той надоедливой журналистке? — обратилась она к телохранительнице.

— Эмма Лэм больше не будет вести репортажи, — ответила Лин-Лин. — Её теперь никто не возьмёт на работу.

— Хорошо.

Новак тихонько отошла от двери и бросилась бежать. Жерар ждал её у лестницы.

— Мадемуазель, машина подана.

— Я не поеду, — задыхаясь, еле выговорила Новак. — Она передумала.

Девочка взлетела по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. Сердце у неё рвалось на куски. Её родная мать застрелила её единственного друга в целом мире. Даркус умер.

Примечания

6

Будь храброй! (фр.)