Королевство слепых

Луиза Пенни, 2018

Роман «Королевство слепых» продолжает серию расследований старшего инспектора Армана Гамаша. Этот обаятельный персонаж создан пером Луизы Пенни, единственного в мире пятикратного лауреата премии Агаты Кристи. Полгода назад Армана Гамаша временно отстранили от работы, его дальнейшая карьера под угрозой, но совесть инспектора чиста, и он наслаждается этой передышкой в кругу друзей и близких в деревне Три Сосны. Однако каникулы продолжаются недолго: инспектор получает письмо от нотариуса с приглашением прибыть по указанному адресу. Гамаш приезжает в заброшенный дом и выясняет, что назначен душеприказчиком в завещании незнакомой женщины, которая работала уборщицей и при этом называла себя баронессой. Сумасшедшая? Почему при взрослых наследниках она выбрала исполнителями своей последней воли троих незнакомых людей? Вскоре после оглашения завещания заброшенный дом рушится, и под обломками находят тело одного из наследников. «Мотив вполне основательный. Убийства совершаются и за двадцать долларов. А тут речь идет о миллионах». Значит, титул и баснословные деньги – вовсе не выдумка? Тем временем в нотариальном архиве найдено другое завещание, датированное 1885 годом, и вопросов становится еще больше… Впервые на русском!

Глава седьмая

Бенедикт, Мирна и Арман сидели, уставившись на страницу перед ними.

Потом они подняли головы и переглянулись.

Потом, словно по команде, посмотрели на Люсьена.

— Это какая-то шутка, верно? — спросила Мирна, а Арман рядом с ней снял очки для чтения и посмотрел на нотариуса.

— Не понимаю, — сказал Бенедикт.

— Все предельно ясно, — сказал Люсьен.

— Но это же чепуха, — сказала Мирна. — Лишенная всякого смысла.

Арман перевел взгляд на документ. Они наконец добрались до восьмого раздела завещания, при этом нотариус читал каждый предшествующий раздел, каждый пункт, каждое слово своим гнусавым голосом. Из-за усталости и утренних стрессов, после еды, в тепле, исходящем от печки, и под заунывный голос Люсьена им приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы не уснуть.

Гамаш несколько раз замечал, как веки Бенедикта смыкались и голова падала, а потом молодой человек с трудом прорывался назад к действительности. Широко раскрыв глаза, он держался, пока его тяжелые веки не смыкались снова.

Но теперь сна у него не осталось ни в одном глазу. У всех них.

— Здесь сказано, — Мирна посмотрела на страницу, ткнула пальцем в нужную строку, — «Я завещаю трем моим детям по пять миллионов долларов каждому».

Она снова жестким взглядом посмотрела на Люсьена.

— Пять. Миллионов. Долларов, — повторила она. — По вашему мнению, есть в этом какой-то смысл?

— Каждому, — заметил Бенедикт. — Всего… пятнадцать миллионов.

— Пять, пятнадцать, сто миллионов, — сказала Мирна. — Какая разница. Чепуха.

— Может быть, она имела в виду деньги «Канадской покрышки»^[12], — сказал Бенедикт, пытаясь быть полезным.

Нет, не имела.

— И что мы должны делать с этим? — спросила Мирна.

Она показала на завещание, потом воззвала к Арману, который смотрел на нотариуса, подняв брови.

— У нее есть такие деньги? — спросил он.

— У Берты Баумгартнер? — добавила Мирна. — Мы все в одном доме были сегодня утром? Эта женщина с явно богатым воображением вряд ли была миллионершей.

— Может быть, она была… как это говорят… — сказал Бенедикт.

— Скрягой? — спросил Арман.

— Сумасшедшей, — сказал Бенедикт.

— Мы еще не закончили, — сказал Люсьен.

Он загундосил дальше, но теперь они слушали внимательно, следили за каждым словом, а дары следовали один за другим.

Продаже подлежал ее дом в Швейцарии, а также здание в Вене. Вырученные деньги подлежат разделению между детьми и внуками. При этом миллион долларов получал местный приют для животных.

— Это мило, — сказал Бенедикт.

«Секция 8», — подумал Арман, просматривая цифры на странице. В армии США так называлось подразделение для умственно непригодных. Может быть, Бенедикт нашел точное слово.

— Титул, конечно, переходит, — читал нотариус, — моему старшему сыну Энтони.

— У-у? — протянула Мирна.

Слова к этому времени уже не давались ей, и она перешла к звукам.

— Титул? — спросил Бенедикт. — Это что такое?

— Может, имеется в виду право собственности на дом? — сказал Арман.

Лампы в кухне замигали.

Все присутствующие умолкли, уставившись на светильник, стоящий на сосновом столе, мысленно давая ему команду гореть.

Но подача мысленных команд, как они это обнаруживали на примере мадам Баумгартнер, и их исполнение — нередко две разные вещи.

Свет снова замигал, потом зажегся в полную силу.

Они переглянулись и облегченно вздохнули.

И в этот момент электричество во всем доме вырубилось.

На сей раз без всяких подмигиваний. Прекратились и все звуки. Перестал верещать холодильник, затихла печка, смолкли часы. Они сидели в тишине за кухонным столом.

Дневной свет продолжал проникать внутрь через окна кухни, но он был слаб. Словно растерял силу на долгом пути сюда.

Но вскоре умер и он.

Арман чиркнул спичкой и зажег керосиновые лампы по обе стороны стола, а Мирна зажгла свечи на кухонном островке. Все это на всякий случай стояло наготове.

— У тебя порядок? — спросил Арман, подойдя к двери между кухней и гостиной.

Там он увидел огонь в камине и уже зажженный фонарь.

— Нет проблем, — ответила Рейн-Мари. — И никаких сюрпризов.

— Мы почти закончили. Через несколько минут приду к тебе.

Он взял два небольших полешка из аккуратной стопки, сунул их в печку, которая теперь стала их основным источником тепла. Пока никакой чрезвычайщины не наблюдалось. Но если электричества не будет долго, если пройдут дни, а температура упадет еще ниже, а огонь погаснет…

— Очень мило, — сказал Бенедикт, оглядывая световые лужи.

— Ну, давайте на этом закончим, — сказал Арман, а когда Люсьен стал возражать, Мирна поднялась со стула и просто вышла. Захватив свое пиво, она присоединилась к Рейн-Мари в гостиной.

Бенедикт последовал за ней.

Арман махнул рукой, приглашая Люсьена присоединиться к ним. Поколебавшись недолго, Люсьен неохотно встал.

Усевшись, Мирна спросила:

— Как мы будем исполнять завещание, которое не имеет смысла? Мы не можем раздать родственникам деньги, которых нет.

— Мадам Баумгартнер переоценила свою собственность? — спросила Рейн-Мари.

— Миллионов так на двадцать, — сказала Мирна.

Рейн-Мари поморщилась:

— Это называется перелет.

— Мы все исходим из того, что у нее нет денег, — сказал Люсьен. — Может быть, они у нее все же были.

— Вы так думаете? — спросил Арман.

— Конрад Кантцен.

— Прошу прощения?

— Конрад Кантцен, — повторил нотариус. — О нем мне рассказывал отец. Месье Кантцен был третьестепенным актером на Бродвее в двадцатые годы. Он побирался, питался из мусорных бачков, а когда умер, у него обнаружилось четверть миллиона долларов. Это и сегодня деньги немалые, а по тем временам целое состояние.

Они молча осмысляли это.

— Никогда нельзя знать, — сказал Люсьен.

Примечания

12

Имеются в виду купоны лояльности, выпускаемые компанией «Канадская покрышка» («Canadian Tire money»).