Невинная для грешника

Лина Манило (2020)

Марк Орлов — завидный холостяк, мажор и мечта любой девушки. Красивый, богатый, наглый. Его жизнь — сказка, семья — предмет для зависти. Журналисты охотятся за ним, а родители распланировали будущее на годы вперёд. Я же обычная девушка, дочь горничной. У меня нет знаменитой фамилии, а деньги приходится зарабатывать тяжёлым трудом. Мы из разных миров, у нас нет ничего общего, но мы встретились, и я совершила самую главную ошибку в жизни: влюбилась и даже поверила, что это взаимно. Но оказалось, что в его идеальной жизни нет для меня места. Потому что Марк… он женится на другой. Такой же идеальной богатой наследнице.

Глава 14 Марта

Я бегу по саду, а за спиной остаётся беседка. Нет, не буду плакать, не буду, но в голове на повторе громкие слова Регины: “Марик, тебе самому не противно с этой нищебродкой рядом стоять?”.

Со мной в смысле. Не противно ли со мной рядом стоять?

Это я нищебродка, ясно вам? Прислугина дочка, грязь под ногами.

Она что-то ещё сказала, такое же злое и обидное, противное и мерзкое — такое же, как она сама.

Неужели можно быть такой красивой и такой же отвратительной?

Но я сорвалась с места, не желая ничего больше слушать.

Внутри бушуют возмущение, обида, злость. Я ведь едва удержалась, чтобы не выплюнуть в лицо этой холёной заразе всё, что думаю по её поводу. Может быть, даже нос ей разбить. Наверняка он у неё сделанный у хирурга, новый соорудит. Но я бы душу отвела. О, с каким бы удовольствием вырвала её блондинистые волосы, расцарапала рожу и вообще, популярно объяснила, что нельзя быть такой тварью.

Но лучше было уйти, пока ещё могла себя контролировать. Пока не успела обида горьким ядом растечься по венам, впитаться в каждую пору, отравить меня.

Только напоследок обернулась — то ли плюнуть на землю хотела, то ли сама не знаю зачем, а перед глазами бледный и злой Марк.

Настолько злой, что мне даже страшно немного стало.

Слов Марка я уже не услышала. Они потонули в звуке моих торопливых шагов и шуме в ушах. В голове не просто гул, там вой, грохот, набат. Словно кто-то бьёт огромным молотом по наковальне, а вокруг рассыпаются огненные искры.

Самое противное: я сама всё это допустила. Разговаривала с ним, позволила снова к себе прикоснуться. Теперь получила по заслугам, только от этих мыслей не легче.

Кусаю губы, щёки изнутри, сжимаю кулаки, впиваюсь ногтями в кожу на ладонях до лунок-полумесяцев — делаю всё, чтобы не разреветься.

Нищебродка… противно… рядом…

Злые слова вертятся в голове даже в тот момент, когда врезаюсь на полном ходу в грудь высокого мужчины. От него пахнет дорогим парфюмом, благополучием и успехом.

— Ой, — говорю, когда он кладёт руки мне на плечи и отодвигает от себя на шаг. — Извините, я случайно!

Поднимаю глаза, уже зная, кого я увижу.

Роман Георгиевич Орлов собственной персоной.

— Господи, неужели уже пять?! — восклицаю испуганно.

Неужели я за всем этим пропустила время, когда хозяин должен вернуться с работы? Мне же ещё на стол нужно накрыть!

— Нет, ещё не пять, — чему-то улыбается хозяин дома и внимательно смотрит на меня, цепко.

— Но вы же должны были в пять вернуться, мне Анжела Иг…

— А ну, не тарахти, — просит устало и, отпустив мои плечи, отходит, чтобы ослабить узел тёмного галстука. — Ты Марта?

— Да, я Марта. Анфиса Игоревна предупреждала вас, что я буду тут работать?

— Естественно, — кивает и смотрит на меня внимательно. — Только она не предупредила, что ты любишь людей сбивать с ног.

— Извините, Роман Георгиевич, я не специально, — повторяю и силюсь улыбнуться, чтобы исправить неловкость нашего знакомства, но Орлов лишь отмахивается от моих слов.

Они с Марком очень похожи, но лицо отца грубее, в глазах больше усталости, а виски припорошены сединой.

— Я пойду, мне нужно к ужину накрыть, — говорю, готовая мчаться на кухню, но Роман Георгиевич едва заметно хмурится, а потом переводит взгляд куда-то за моё плечо.

Там Марк — я чувствую это по изменившейся энергетике, бьющей в спину порывом горячего пустынного ветра.

— Сын, Регина нашла тебя?

— Что она тут делает? — голос Марка спокоен, но есть в нём что-то такое, от чего хочется съёжиться и исчезнуть.

— Говорила, до тебя дозвониться не может, я её подбросил сюда. Не надо было?

Роман Георгиевич чуть склоняет голову вбок, как делает это сам Марк, когда хочет в душу человеку заглянуть.

— Кстати, сын, где она?

— Домой уехала, — в голосе Марка опасные нотки. Пока на меня никто не обращает внимания, пытаюсь сбежать, но Роман Георгиевич снова ловит меня в фокус своего тяжёлого взгляда.

— Марта, ужин сегодня отменяется, я на десять минут заехал, у меня сегодня встреча с деловым партнёром в ресторане. Так что можешь быть свободна.

И, не сказав больше ни слова, уходит в дом, а я провожаю взглядом его широкую спину и понимаю: если этому человеку и нужны собеседники после тяжёлого трудового дня, то я буду самой последней в очереди.

— А вот теперь я тебе кое-что скажу, — Марк становится за моим плечом и говорит тихо-тихо. — Мой отец уже пятнадцать лет не ужинает дома. Об этом знают все, моя мать в первую очередь.

И немного помолчав, он отходит, возвращая мне моё личное пространство.

— Теперь ты понимаешь, что тебе необходим здесь друг?

— Друг, значит… — протягиваю задумчиво, на языке это слово прокатываю, пробую его.

Да ну, бред.

Поворачиваюсь к Марку так резко, что меня слегка в сторону заносит.

— Может быть, я просто буду работать, никого не трогать и как-нибудь обойдусь так?

Наверное, это звучит грубо. Мой тон, слова, выражение лица, но от всех этих интриг и тёмных туч, которые сгущаются вокруг, а я совсем не понимаю, по какой причине, у меня голова кружится и к горлу подступает горький комок.

Я же не марионетка, которую кто-то большой и сильный дёргает за верёвочки, заставляя бодро отплясывать. Но почему-то именно так себя и чувствую.

Это выводит из привычного равновесия, потому мне становится сложно себя контролировать, да и обида, похоже, оказалась слишком сильной, непомерной и незаслуженной, и я добавляю:

— Не думаю, что ваша любящая Регина будет очень рада нашей дружбе. Виданное ли дело, чтобы наследник Романа Орлова водился с какой-то нищебродкой. Отойдите от меня, а то ещё заразитесь бедностью и убогостью.

Наверное, я потом пожалею о своих словах, но они жгут язык, и мне физически больно держать их в себе. Да, я не богатая и, наверное, не такая красивая, как Регина, но я определённо человек и у меня есть чувство собственного достоинства.

— Приятного вечера, Марк Романович, у меня, как вы слышали, закончился рабочий день, а мне ещё в больницу нужно успеть.

Но Марк удерживает меня на месте, крепко схватив за руку, а я выразительно смотрю на его пальцы вокруг моего запястья.

— Ты перестанешь наконец мне выкать? Сколько можно просить? Может быть, хочешь, чтобы приказал тебе? Ну, как хозяйский сын?

Мы стоим напротив входа, нас в любой момент могут увидеть, но Марка это, похоже, волнует в самую последнюю очередь.

— Я могу убрать в вашей комнате, постирать бельё. К ужину накрыть или завтрак подать — много чего могу. В остальном оставьте меня в покое, Марк Романович, — и вырвав руку, стремительно покидаю площадку перед домом.

Пусть варятся в своём элитном котле, полном змей, а у меня много других нищебродских занятий.

Оказавшись в безопасности домика, первым делом с остервенением срываю с себя одежду, рискуя разорвать платье на лоскуты. Машинально вешаю его на плечики, а на тёмной юбке остаются влажные пятна. Нет, я не плачу, это просто слёзы. Они скатываются по лицу, собираются на подбородке, капают на грудь.

Просто всего этого слишком много для меня: мама и волнение о её здоровье, долги эти бесконечные, интриги, заговоры, Марк… Ну, вот что он ко мне прицепился, а? Без его дружбы обойдусь, тоже мне. Пусть с Региной дружит, она вон, книги ему дарит и трогательно подписывает.

А ещё Анфиса Игоревна. Зачем она просила ждать её мужа, ужин подавать, если он не ужинает дома — сколько Марк сказал? — пятнадцать лет?

На этот вопрос у меня нет ответа. А все, что приходят на ум, глупые.

Наверное, минут десять сижу на краешке идеально застеленной кровати и рыдаю. Горько так, с подвываниями, плечом стираю с подбородка слёзы, размазываю по лицу. Это всего лишь усталость — у меня был очень тяжёлый учебный год, а каникулы начались ещё веселее.

Покончив к жалостью к себе, тщательно умываюсь ледяной водой, смываю слёзы, тоску свою, мысли плохие и, заметно посвежевшая, выхожу из домика и от неожиданности чуть было не роняю ключи на землю.

— Успокоилась? — Марк стоит у входа, подпирает рукой косяк, явно меня ждёт.

— А я и не нервничала, — пожимаю плечами, хотя вот это равнодушие даётся мне с трудом. — Просто популярно объяснила ситуацию.

Марк вглядывается в моё лицо и едва заметно хмурится.

— Плакала?

— Нет, — нагло вру, а Марк головой качает.

— Марта… — вздыхает и, убрав руку, пройти мне позволяет. — Не слушай Регину, не принимай на свой счёт, она… в общем, я прошу за неё прощения. Это только моя вина и это больше не повторится. Я обещаю.

Марк с трудом подбирает слова — это видно невооружённым взглядом, по глазам его заметно. То ли извиняться ни перед кем не привык, то ли ему действительно стыдно, и сейчас он кажется почти беззащитным. На мгновение передо мной появляется тот самый улыбчивый мальчик, так привлекший моё внимание на злополучной фотографии, и я оттаиваю.

Всё равно долго злиться не умею.

— Марк Романович, не нужно, я совсем на вас зла не держу, — взмахиваю рукой и улыбаюсь, чтобы слова свои подтвердить. — А сейчас, простите меня, но я тороплюсь.

— К маме? — снова усмехается, и глаза его теплеют.

— К маме, — улыбаюсь и, помахав на прощание, двигаюсь к выходу.

А выйдя из ворот, замечаю большую чёрную машину с наглухо тонированными стёклами, выезжающую из просторного гаража.

Роман Георгиевич.

Я киваю, хотя не могу видеть его лица за глухими окнами, но почему-то кажется, что он смотрит на меня в этот момент. И будто бы в подтверждение моих мыслей, машина останавливается, и стекло медленно отъезжает вниз.

Роман Георгиевич улыбается лишь краешками губ, а глаза его при этом ледяные-ледяные. Наверное, ему требуется приложить максимум усилий, чтобы выглядеть приветливым.

— Марта, ты в город? Присаживайся, подвезу.

Интересно, Орлов старший мне тоже дружбу предложит? Надеюсь, нет.