Это офис, детка!

Лилия Куликова, 2020

Карьера или семья? Гармония или деньги? Полет души или вечная усталость? Миллионы женщин задают себе этот вопрос ежедневно. Ради чего жизнь посвящается туманному определению «успешности»? Чем они жертвуют и чего им уже никогда не вернуть? Героини книги – молодые амбициозные женщины, искренне верящие в постулат «каждому по заслугам». Но годы идут, заслуги копятся, а вознаграждение по-прежнему где-то там, в далеком будущем. И однажды осознание этого пронзает мозг так остро, что жить, как прежде, уже невозможно… Все имена, названия компаний, события – плод здорового воображения автора. Не ищите совпадений. Просто читайте и сопереживайте. Героиням этого будет вполне достаточно.

Виктория

Я родилась в маленьком городке на юге России. Родители были совсем юные, неопытные, поженились вопреки воле родителей. Бунтарей выставили из дома, с пожеланием побыстрее нахлебаться проблем и понять, что надо слушаться старших. Молодые гордо уехали подальше от отчего дома и стали строить свою семейную жизнь, героически преодолевая трудности. В первый же год совместной жизни родился мой брат, а через год — я. Мама училась и работала на двух работах. Папа, отведав семейной жизни, быстро подписал контракт и уехал «на севера». Мы регулярно получали от него денежные переводы и посылки с рыбой, икрой и разными невиданными деликатесами. Домой он приезжал раз в год, а потом и реже. Всем в доме заправляла мама, которая любила повторять: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик…»

Мой старший брат был самостоятельным чуть ли не с пеленок. Во всяком случае, сопоставляя факты из маминых рассказов, я поняла, что ходить на горшок, говорить и читать он научился одновременно. В школе Вадим был круглым отличником, спортсменом, активистом, кумиром местных девчонок и мальчишек. Его обожали все вокруг, кроме меня. Я его тихо ненавидела. Каждый раз, когда приносила домой четверки или замечание в дневнике о плохом поведении, мама приводила в пример Вадика: «Как ты можешь позорить брата, он же у нас на Доске почета висит!» Как же мне хотелось в детстве, чтобы он висел где-нибудь подальше, в лесу!

Я росла упрямой и своевольной. На уроках мне было скучно, весь материал — спасибо маме и Вадику — схватывала на лету. Могла встать и уйти с урока, если учительница начинала нести какую-нибудь пургу. Мальчишкам спуску не давала, могла так двинуть в глаз, что обидчик попадал в больницу на неделю. Меня боялись и учителя, и одноклассники. Боялись, но уважали. Знали, что всегда встану на защиту слабого, помогу на уроках, дам списать домашку.

В восьмом классе к нам пришел новенький — симпатичный парень из Москвы. Его папу, военного, сослали в наш южный городок за какую-то пикантную историю с молоденькой женой генерала. Я сразу же пресекла все попытки наших куриц-одноклассниц пофлиртовать с ним. Села за его парту и взяла над ним единоличное шефство. Парень был красивый, но тупой, как пробка. Я делала за него все домашние задания, а он приглашал меня к себе домой слушать «Битлз».

На выпускном я решила признаться ему в любви. Нарядилась: впервые надела каблуки и длинное платье, на которое копила целый год, подрабатывая репетиторством. Но к середине вечера мой герой напился, и его стошнило прямо на мой шикарный наряд… Все одноклассники ржали до колик — как же, впервые Вика облажалась, как простая деревенская лохушка!

При первой же возможности я уехала в Москву, поступать в юридическую академию.

Поступила без проблем, подогреваемая злостью и желанием доказать, на что я способна. Учеба давалась легко, оставалось время на подработку, что при моем материальном положении было ой как кстати. В Москве пришлось снимать комнату, общежития мне не досталось. Денег катастрофически не хватало.

Со своими я перестала общаться сразу же после выпускного. Никогда не забуду того вечера, когда я прибежала домой вся заплаканная, в перепачканном платье, в надежде уткнуться в мамино плечо и получить от нее слова утешения. А вместо этого — как ушат холодной воды:

— А чего ты ожидала?! Он же москвич, у него отец полковник, не сегодня-завтра ссылка ихняя кончится, снова уедут в свою Москву. А ты кто? Тоже мне, губу раскатала!

На третьем курсе я выскочила замуж. Как-то быстро, особо не раздумывая. Он читал у нас трудовое право, а я сидела на первой парте, гипнотизируя его своими большущими глазами. Он бледнел, краснел, заикался, натыкаясь время от времени на меня взглядом. А через месяц мы подали документы в загс.

Судьба — большая чудачка. Проклиная свое детство, вечно работающую и хронически устававшую мать, отца — новогоднего Деда Мороза, я вляпалась в ту же историю. Родилась Маша, оставлять ее было не с кем, поэтому приходилось таскать девочку с собой на все лекции. Преподаватели злились, но меня спасало только то, что я была круглой отличницей, сдавала все зачеты и экзамены без поблажек.

Денег не было. Муж-преподаватель подрабатывать не желал, писал по вечерам докторскую. В какой-то момент, обезумев от недосыпа и вечной чехарды семейных забот, я схватила дочь в охапку и повезла к маме.

В родном доме меня встретили прохладно. Брат женился, у него самого было уже двое малышей. Все они жили в нашей маленькой квартирке, с мамой и папой, который вернулся со своих северов совсем больной.

Переночевав, наутро я уже возвращалась в Москву.

Внезапно мужу подфартило, его пригласили работать в иностранную компанию. Я с облегчением вздохнула. Раздали долги, купили квартиру в кредит. Забрали дочь, она пошла в садик, стало полегче. А когда у нас появилась Анюта, наша незаменимая Мэри Поппинс, стало вообще в кайф. Мы познакомились совершенно случайно: выхожу как-то утром из квартиры и вижу: сидит женщина на ступеньках, плачет. С виду вроде не бомж, прилично одета. Оказалось, приехала из Украины к родственникам на заработки, а отношения не сложились. Полгода помогала им по хозяйству бесплатно, только чтобы разрешили пожить, пока работу не найдет. Сначала все были довольны — пожилые родственники получили бесплатную рабочую силу, а молодая женщина — угол в московской квартире. А потом начались придирки: плохо готовит, много денег тратит на продукты, пыль со шкафов не вытирает. Анюта оправдывалась, говорила, что старается изо всех сил, даже времени нет работу хорошую найти — все время и силы уходят на обслуживание стариков. Пыталась устроиться продавщицей в палатку, но там нужно было работать и днем и ночью — родственникам это не понравилось. Она плакала, объясняла, что приехала заработать денег маме на операцию… В один прекрасный момент не выдержала и высказала им все, что накипело. Те, конечно же, дали ей от ворот поворот. Чемодан за дверь — и пошла на все четыре стороны.

Что меня заставило в тот день спросить, отчего тетка так рыдает, — одному богу известно. Но, словно почувствовав внутри какой-то толчок, остановилась, выслушала печальную историю, молча взяла ее чемодан и вернулась в квартиру. Уже с новоиспеченной няней для сына.

Мы с мужем смогли наконец съездить к морю, которого я никогда до этого не видела. Да я и на самолете-то никогда не летала, только на поезде ездила, в плацкартном вагоне…

Мой красный диплом и два иностранных языка помогли без проблем устроиться на работу. В компании я была нарасхват. Соглашалась ездить в командировки в самые отдаленные Кукуевски и Засраченски. Зачем начальству понадобился юрист с двумя иностранными языками, я так и не поняла. В моих «подшефных» регионах народ разговаривал на «чисто-конкретном» наречии. А в суде — своя, профессиональная лексика.

Процессы выигрывала без труда, берясь без страха за самые запутанные дела, даже и «с душком». Бывало, важные персоны встречали меня прямо у трапа самолета, приставляли охрану, сажали в машину и везли прямиком на суд. А оттуда обратно в аэропорт или на вокзал. Да, молодая была, безбашенная. Ничего не боялась, верила в силу своих знаний, в отточенное на МИДовских курсах ораторское мастерство и опыт, который с годами становился на вес золота, — с такими-то клиентами! Именно тогда я расслабилась и решилась на второго ребенка. Муж, узнав на очередном УЗИ, что будет сын, чуть не обезумел от радости.

Звонок из больницы раздался в самый неподходящий момент — дебаты в суде приняли характер настоящих боевых действий. Меня срочно вызывали в Москву: муж попал в аварию и сломал позвоночник.

Следующие несколько лет прошли как в тумане — сначала больницы и консультации с лучшими врачами Москвы, потом — постоянно лежащий дома муж, дочь, маленький Алешка, суды… Маша к тому времени училась в Англии, со мной не разговаривала, мы давно уже общались через мужа. Она все время повторяла, что я бессердечная мать, называла меня Снежной королевой. Каждое семейное застолье заканчивалось скандалом, после того как она начинала рассказывать свою любимую душещипательную историю из детства: «Я заболела ветрянкой, у меня поднялась температура, а ты улетела на свой очередной суд. И только папа спас меня, только ради него я не выбросилась из окна. Мне хотелось тебя наказать, чтобы ты наконец вспомнила, что у тебя есть дочь!» Это повторялось из года в год. Сначала я пыталась подключить психолога, мы ходили на консультации вместе в дочерью и мужем, но ситуация не менялась. Через какое-то время я махнула рукой и сосредоточилась на сыне. Ну, что поделать, для своей дочери я оказалась плохой матерью…

От психушки меня спасли только Анюта и мои тайные побеги из Москвы на два-три дня. После очередного выигранного дела я садилась в машину и ехала в Шереметьево. Покупала билет на ближайший рейс куда-нибудь в Европу и улетала — без вещей, с одной маленькой сумочкой. В Париже, Лондоне, Амстердаме, Мадриде я долго бродила по улицам, сидела в маленьких кафешках, разглядывая прохожих. Заходила в дорогие магазины и с каким-то остервенением примеряла самые роскошные наряды, скупала их пачками, привозила в Москву, даже не распаковывая. Куда я могла надеть эти Диоры и Шанели?! На очередной суд в Верхнем Урюпинске?

Однажды, прогуливаясь по берегу Сены, увидела парочку глухонемых, которые о чем-то оживленно болтали на языке жестов. В их руках было столько экспрессии, столько жизни и оттенков, что я застыла, как каменное изваяние, не в силах оторваться от этого волшебного молчаливого театра. Через какое-то время парочка, заметив мой пристальный взгляд, поспешила уйти подальше. А я еще долго стояла на набережной, пытаясь осознать, что со мной происходит. Мне казалось, что я поняла все, о чем разговаривали эти двое:

— Ты должна решиться, уедем сегодня же!

— Я не могу его так бросить, мы прожили вместе шесть лет. Пойми, он ни в чем не виноват!

— Он просто пользуется тобой, ты что, не видишь этого?!

— Я люблю тебя!

Я повторяла и повторяла последнюю фразу, прижимая правую руку к груди, с каждым разом ощущая, как что-то там, в глубине, начинает оживать, шевелиться, тянуться вверх, к свету… Теплая волна, вначале робкая и неуверенная, поднималась все выше и выше, пока не выплеснулась наружу мощным потоком рыданий.

— Мадам, с вами все в порядке? Вам нужна помощь?

— Мерси, мерси, не волнуйтесь, я в порядке. Мне очень хорошо. Мне так хорошо, как не было много-много лет. А может быть, и никогда не было…