Комикс про то, чего не было… Часть вторая

Леонид Владимирович Кузнецов

Нет в Колеснице Иезекииля никакой тайны. Не в Колеснице тайна. Да и вообще никаких тайн нет, если ты проснулся! Есть только тишина и покой. И воля. Безмерная! Когда возвращаешься… Туда, где был всегда. Где невозможно перестать быть и где время и смерть становятся просто словами.

Может, лучше белых коней купить?

— Эх, Марию бы сюда!, —

невольно вырвалось у Ава, когда он огляделся. В доме Константина было решительно все: и вожделенный бассейн, и сказочные растения с хищными живыми цветками, росшие прямо из каменных ваз, и канализация, на которой зеленоглазая колдунья совершенно помешалась. Была здесь даже собственная водонапорная башня. Небольшая, правда, гораздо меньше той, что начали строить, да так и не достроили в Магдале. Даже настоящий фонтан, в мраморной чаше которого плавали ленивые красные рыбы, которых судя по всему здесь никто не ловил, и тот был! Вода в нее узкой струйкой лилась самым бесстыдным образом — из пузатого каменного мальчишки. А на дне чаши, высокомерно безразличные ко всему, в том числе и к неприличному звуку, дремали разноцветные морские звезды. И вся эта сумасшедшая роскошь уместилась в здании, которое было значительно меньше сумрачного дворца Каифы, где ничего такого Ав не приметил! Была в этом доме еще конюшня и даже большой каретный сарай, но Ав уже не пошел их смотреть. Поверил на слово.

— Интересно, а у Ирода во дворце тоже есть фонтан с рыбами?, —

озадачился вдруг странным вопросом мальчишка, и ему почему-то захотелось, чтобы ничего такого там не оказалось. И чтобы, как у Каифы, в царском дворце тоже было темно, громоздко и пахло не так вкусно, как здесь.

Праздничный стол какие-то серебристые тени в непривычных глазу одеждах бесшумно накрывали в комнате, своими размерами ни в какое сравнение не шедшей с помпезным залом собраний, по полу которого в этот самый момент Каифа волок за ухо собственного сына. Ну еще бы! Ведь в том помещении первосвященник иудейский запросто мог рассадить весь синедрион в полном составе, что, кстати, регулярно и проделывал — по четвергам. Конечно, оно было больше. Намного. И все же, несмотря на эту очевидную разницу, подчеркнуто камерный салон ершалаимского особняка Константина, казался просторнее. Воздушнее. — Вот ведь парадокс! Из-за высоченных потолков и бесчисленных светильников наверное. Или из-за множества окон, которые Ав так и не сумел пересчитать, сбившись на четырнадцатом?… И при этом салон был уютнее. Здесь пахло чем-то сладким и невероятно дорогим, но не цветами. Не только цветами. И думать хотелось исключительно о возвышенном.

Совершенно голая мраморная девушка, плевать хотевшая на то, что может способствовать развитию у Ава косоглазия, уводя его от тех самых возвышенных мыслей, преспокойно целовалась с точно таким же, каменным, но только уже не совсем голым римским военным. Непонятно с кем, — он спиной стоял. Но точно не с языческим богом, а судя по одеждам — с самым обыкновенным офицером. Ну, может быть, и не обыкновенным, а чем-нибудь знаменитым. Подойти поближе, чтобы получше его (или ее?) рассмотреть, мальчишка при Константине не решился, хотя очень хотелось. Еще подумает чего… Так что вопрос, почему-то до чрезвычайности интересовавший Ава, — что это был за юноша и как звали его возлюбленную, остался без ответа.

— А ведь и я, наверное, мог бы жить в таком прекрасном доме, —

подумал он, не то, чтобы позавидовав кузену, но с каким-то странным, доселе неведомым ему чувством, проявившем себя непривычным шевелением в горле и под бровями. И тем еще, что захотелось вдруг поскорее, если не прямо сейчас, то и не через двадцать лет стать взрослым, сильным и красивым, как тот полуголый целующийся легионер.

— Как приятно, наверное, быть хозяином такого великолепия. Мария уж точно пришла бы ко мне в гости. Да каждый день ходила бы! Ну, чтобы полюбоваться статуями. Я бы, кстати, еще парочку прикупил. Или затем, чтобы искупаться в моем бассейне. У нее ведь нет такого. И посмотреть на рыб. Да мало ли зачем! Просто так стала бы забегать, потому что ей было бы приятно со мной поговорить о греческой философии и съесть чего-нибудь вкусного…

Неизвестно, о чем задумывались впервые попадавшие в этот рай люди, но Ав, когда Константин привел его к бассейну и порекомендовал немного поплавать перед ужином для возбуждения аппетита, бросив беглый взгляд по сторонам и заприметив под самым потолком маленькие балкончики непонятного назначения, мгновенно сообразил, где бы он устроил наблюдательный пункт, из которого можно было бы безнаказанно подглядывать за купающейся нагишом Марией. Надо ли говорить, что и все последующие его мысли понеслись в том же направлении? Через минуту он уже, морща лоб, сопя и кусая нижнюю губу, разработал пакет хитроумнейших комбинаций, позволяющих Марии, а точнее вынуждающих ее, не потеряв лица, заглядывать в его шикарный дом.

— Как часто? — Да хоть каждый день! И не обязательно за поцелуй. Хотя, почему, собственно?… Если никто не увидит… Что в этом такого? Ну, в общем, как получится… Здесь надо еще кое-что доработать. А главное, нужно сделать так, чтобы она поверила… Нет, стоп, не поверила, а чтобы ей и в голову не пришло, что здесь за ней может кто-нибудь подсматривать. Ну просто вот нет для этого никакой возможности и все тут! То есть никому это вообще не надо. Подумаешь, голая девчонка! Эка невидаль! Тут вон какие статуи есть… В общем, чтобы она плавала себе спокойно, сколько ей влезет, хоть часами! И чувствовала себя при этом счастливой. Чтобы не хотелось отсюда уходить. И, конечно, чтоб немножко завидовала. Ну, может быть не завидовала… Нет, Мария точно будет завидовать! Что, я ее не знаю? Вот только надо бы еще рыб прикупить и в фонтан запустить. А то я там только семь штук насчитал. И чтоб не только красные были… А бывают зеленые рыбы? Ведь есть же, наверное, где-то… Надо будет завтра на базаре посмотреть. А если на базаре нет, значит нужно будет опять съездить в Кесарию. Там точно найдутся! Чего ж им не быть?… Уж больно она зеленый цвет любит! А мальчишку каменного надо убрать, а то Мария смущаться будет. Или пусть себе писает?… А может закрыть ему чем это безобразие, листком каким? Как на греческих статуях. А как закроешь, если он писает?…

Ав всерьез разволновался. Он даже забыл, зачем Константин привел его сюда.

— Теперь главный вопрос. Она же непременно торговаться начнет насчет поцелуев. Вот как пить дать начнет! И, понятно дело, будет изображать из себя недотрогу. Как будто она вовсе не за тем сюда приходит. А просто так — в гости. Проведать… Можно подумать, — я не знаю, что совсем не Михаэль ей снится по ночам. Когда она ложится спать без рубашки. И почему по утрам она не хочет мне в глаза смотреть. И краснеет так, что… Значит, все-таки начнет ломаться?… — Ну а как? — Обязательно начнет. Само собой… Ну и пусть себе ломается! Она же — девчонка, а девчонкам положено ломаться и строить из себя неизвестно что. Только я все равно буду с ней великодушным. Выше всех этих детских глупостей. И терпеливым. Как политик. Или как это лучше сказать — как политический деятель? Ну, в общем, как Константин. А при чем здесь вообще политика? И в самом деле — при чем? — Да при том, что только настоящий политик может позволить себе такой роскошный дворец. — Вот при чем.

Должно быть давала о себе знать недавняя мигрень. Она не ослепила Ава и не наградила его страшной болью, но окончательно не ушла. И сделала его мысли какими-то мелкими. Да — приземленными, но зато видимыми. Он действительно видел сейчас все то, о чем продолжал вещать в его голове чей-то голос. И этот голос был странным образом похож на голос Иосифа.

— А еще он будет с Марией заботливым. И щедрым, —

уверял кого-то Иосиф, избегая называть имя того, о ком говорил в третьем лице. Ав при этом прекрасно понимал, что говорит все это он сам и говорит, конечно же, о себе.

— Ужасно щедрым он будет. Прямо как царь какой! А что — цари разве щедрые?… Ну неважно, какие там цари, может они и скупые. А вот он зато будет щедрым. Цветы там всякие, бусы коралловые ей станет дарить… И обязательно будет следить за тем, чтобы в доме всегда были халва и пирожки с абрикосами. И, конечно, он будет с ней очень нежным. Не как Михаэль… Но при этом совсем не будет задаваться… Подумаешь, у нее теперь свои кони… Да он себе в сто раз лучших купит! Сразу шесть… А чего шесть? — Восемь коней купит!… И чтобы все как один черные были! А почему черные? Может, лучше белых купить? Нет, черные ко всему подходят! Точно, черных. Или?… В общем, какие будут на базаре…

Ав вдруг вспомнил, зачем он здесь. А хочет ли он искупаться?

Походил вокруг бассейна, но так и не решился залезть в воду, потому как его слегка мутило и голова была нехорошая. Да и вообще он вдруг почувствовал, что здорово устал.

Что он сказал Константину? — Ах да, что хочет побыть один и побродить немного по дому, привыкая… Непонятно, к чему он залепил это глупое “привыкая”.

Ав отправился изучать дом и, естественно, заблудился. Долго искал выход. Такое с ним случалось постоянно. Он вообще плохо ориентировался. Но не испугался. И про бассейн не забыл. Про то, где надо сделать наблюдательный пункт. А еще он помнил, что его ждут к ужину. Вот когда помогла врожденная сообразительность: он понял, что правильнее всего — просто пойти на запах съестного. Тем более, что он уже и без всякого купания чувствовал голод и поэтому обоняние обострилось.

— А, собственно, что он ел сегодня кроме хурмы? Будь она неладна…, —

пробурчал в его голове Иосиф.

Ну конечно, проголодался он еще у Каифы. Когда принесли мясо, на которое Михаэль накинулся так, будто его три дня не кормили. А у Ава, глядя, как Михаэль пожирает мясо, слюнки потекли. Но Мария тогда затеяла эту дурацкую игру и пришлось смываться.

— Молодец все-таки Константин — сообразил. Господи, какая же она глупая! Вот ведь дурища. Как маленькая в самом деле. Ну почему мать не объяснит ей, что так нельзя себя вести? Что пора бы уже повзрослеть. Ребенка она хочет! Сама как ребенок…

Нестерпимо вкусно пахло жареным фазаном, и Ав давно бы уже оказался на кухне, где наверняка встретил людей, знающих в этом доме все ходы и выходы. Он, собственно, уже к кухне и подошел, да застрял буквально в двух шагах от нее. В коридоре. Встал как вкопанный. Как дурак последний! И простоял так минут десять с выпученными глазами, глядя в никуда. А все потому, что его вдруг осенило! Он понял, наконец, чем оборудует свой бассейн: — он установит там два больших зеркала. Да, именно! Можно, конечно, и три, но это уже лишнее. И так все будет видно. Одно зеркало он повесит на стене, у самой воды, а другое — прикрепит на потолке, возле одного из тех непонятных балкончиков. Эх, если бы Михаэль медную пластину, которую они вместе отдраили до зеркального блеска, прибил не рядом с кроватью, как просила Мария, а поближе к окну, он ни за что не свалился бы тогда с оливы!…

— Да, и вот что: зеркало, которое будет на стене, нужно закрепить намертво. Обязательно сам все проверю. А то мало ли… Чтоб оно висело крепко и Мария не могла его развернуть. А то она вечно все переставляет… Ох ты Господи!… Вот беда! Все пропало… Зеркало ведь будет запотевать!… Как я раньше не подумал об этом, идиот?! Как же теперь быть? Какой все-таки неудобный этот бассейн! Так, спокойно… Надо начертить на пергаменте его точный план и ночью все хорошенько обмозговать. Главное: правильно рассчитать угол. Господи, как тяжело быть богатым!…