С феями шутки плохи

Кира Измайлова, 2017

Жила-была девушка с теткой и ее дочерью. Прислугой в собственном доме. И не было у нее феи-крестной, которая пообещала бы ей бал и настоящего принца… Однако фея явилась, когда в ее игре с принцем девушка по имени Маргрит понадобилась на главную роль. Кто ж спорит, участвовать в играх фей – дело опасное, особенно если в какой-то момент решаешь играть по своим правилам. Вот и Маргрит как чувствовала, что ничем хорошим эта затея не обернется, но и предположить не могла, сколько судеб она изменит, сколько дорог придется истоптать и чем заплатить за свое счастье…

Глава 3

В первый день принц не появился, но это и к лучшему: матушка с кузиной сами отправились за покупками, не доверяя мне сложный выбор ткани для бальных нарядов. Знаю, они вернули отрезы шерсти и тафты, а посыльный из лавки принес красивый лиловый атлас для тетушки и нежный золотисто-розовый муслин для Агаты, и это не считая лент, кружев, фурнитуры, корсетов, чулок и прочего. Затем последовали новые туфли, шляпки, перья… Тетушка в самом деле умела экономить и скопила немало.

Назавтра они дожидались портниху: сами к ней не пошли, чтобы подольше сохранить секрет и уменьшить шансы прочих модниц, когда удостоверились, что еще никто не знает о грядущем торжестве во дворце. Тетушка предпочла заплатить побольше, но получить первоклассные наряды, а не платья, дошитые впопыхах в последние часы перед празднеством.

Я даже и не спрашивала о том, можно ли мне поехать на бал. И так ясно, что нельзя, к чему же зря воздух сотрясать?

Пока они выглядывали в окошко в ожидании гостьи, я отправилась к колодцу. И, вот диво, застала возле него Эллу: она как раз крутила ворот, и я присоединилась — вдвоем всяко легче.

— Что-то ты невесела? — спросила я, когда обе мы наполнили ведра и присели передохнуть. — Снова мачеха обидела?

— Ну что ты, — ответила она и утерла лоб мокрой рукой, еще сильнее размазав сажу. — Она сердится, конечно, но не со зла. Просто она очень уж требовательная…

— А почему тогда грустишь? Неужели… — я не удержалась, — неужели в принца влюбилась?!

— Какого принца? — недоуменно посмотрела на меня Элла.

— Ну как же, Элла! Припомни, на днях ты подошла сюда, а он предложил тебе помочь… Красивый юноша, дорого одетый, на сером коне! Неужто позабыла? Ты еще его шуткам смеялась…

— Но с чего ты взяла, что это был принц? — чуть ли не испугалась она.

— Я в лавке упомянула про него, по описанию и признали. Высокий, волосы русые, глаза синие, конь серый, сбруя вся в серебре, — это точно он. Говорят, частенько срезает путь ко дворцу через предместья.

Такая словоохотливость была мне не свойственна, и я умолкла.

— Пойду, — сказала я наконец и встала. — Не то взгреют.

— Значит, принц… — понурилась Элла, не обратив внимания на мои слова, а я уже наклонилась взять ведра, как услышала цокот копыт.

По узкой улочке опять следовала кавалькада. Я изо всех сил пыталась поймать взгляд герцога — он ехал по правую руку от принца, я издалека узнала гнедого коня, — но мешали пышные плюмажи прочей свиты.

Старания мои увенчались успехом только когда кони остановились.

— Что, и сегодня мне не подадут, напиться? — весело спросил принц.

— Пожалуйста, прошу вас, сударь, — Элла обеими руками протянула ему полное ведро, едва удерживая его на весу. Тот наклонился, придержал его и отхлебнул с явным удовольствием.

— Эй, чернявая! Принеси-ка и мне попить, — приказал герцог. Я не собиралась поднимать полное ведро чуть не над головой, поэтому выплеснула большую часть воды наземь и подала ему.

— Там же, — шепотом сказала я. Он нахмурился, но едва заметно кивнул. Я забрала свое ведро и отошла к колодцу — снова его наполнить.

— Смотри не лопни, Феликс, — сказал герцог принцу. — Ты же не верблюд, столько тебе не выпить.

Принц засмеялся:

— Спорим, зануда?

— Нет. Ты проиграешь, — пожал тот плечами, тронул коня с места и добавил через плечо: — Мы же не в пыточной.

Я слыхала о таком: на допросе в человека вливают воду, пока он не сознается в содеянном, не выдаст подельников… или не умрет. Должно быть, прочие тоже об этом знали, потому что перестали посмеиваться, а принц отдал ведро Элле и утер лицо.

— Ну, едем! — сказал он, и всадники унеслись прочь.

Элла осталась смотреть им вслед, а я отправилась домой. Пока герцог вернется, я, глядишь, обед успею состряпать. Хотя тетушке с кузиной явно было не до того: они дошли только до обсуждения фасона рукавов, и это грозило затянуться надолго.

Так и вышло: я прождала герцога довольно долго, хорошо еще, взяла с собой одну из книг Агаты, чтобы не заскучать. Рукоделия мне и дома хватает с избытком, а тут, пусть это всего лишь сказка для романтически настроенных девиц, можно хоть улыбнуться. Каюсь, я увлеклась незамысловатой историей о разлученных возлюбленных так, что даже не услышала шагов.

— А ты и впрямь умеешь читать, Маргрит, — прозвучало у меня над головой. Я заложила книгу сухой былинкой и встала. — О чем ты хотела поговорить?

— Боюсь, это долгий разговор, сударь, — помолчав, ответила я. — А здесь мы как на ладони. Не соблаговолите ли спуститься к реке? Я знаю старую иву на излучине — она будто шатер, ветви до самой земли. Под нею и коня вашего можно укрыть. Опять же, там прохладно.

— Идем, — кивнул он, — указывай дорогу.

Конь снова пошел за ним без приказа, как верный пес.

— Чья ты дочь? — спросил герцог, вслед за мною спускаясь к воде. — Ты говоришь не как простолюдинка.

— Мой отец был хорошим ювелиром, — сказала я, решив, что о себе-то вполне могу сказать правду. — Он надеялся, что я приглянусь кому-нибудь из его знатных или просто богатых клиентов, и тот возьмет меня в жены, вот почему он нанимал мне учителей и требовал, чтобы я вела себя достойно. Вряд ли кому-то вроде вас может понравится неотесанная деревенщина, не так ли, сударь?

— Отчего же некоторым доставляет несказанное удовольствие изваляться в грязи, затем отряхнуться и вернуться в сверкающий чистотой дом, — любезно ответил герцог. — Но отчасти ты права, такие в жены не возьмут. Скорее всего, они уже давно женаты на безупречной благородной даме…

— Подходить к которой следует не иначе, как предупредив за две недели о своих грязных намерениях, а дотрагиваться до нее можно лишь кончиками пальцев, словно до цветочного лепестка, дабы не осквернить грубым прикосновением нежное создание, — не удержалась я.

— Ад и преисподняя, что это было?! — невольно вздрогнул герцог.

— Это, сударь, фраза из романа, до которых охоча моя кузина, — ответила я и показала ему книгу. — Чтобы не было скучно ждать, я взяла с собой один такой. Могу сказать — очень забавное сочинение.

— Что-то мы отвлеклись… — Мужчина отвел длинные ветви ивы, пропуская меня в тихое зеленое убежище, подозвал коня и завел его под дерево. — Хм, и вправду настоящий шатер. Говори, зачем позвала меня, Маргрит. Я тоже не хозяин себе, и у меня еще много дел.

— Конечно, сударь. Но сперва, позвольте, я задам вам вопрос…

— Так спрашивай же!

— Вы верите в волшебство? — спросила я, присев на торчащий из земли узловатый корень.

— А ты что, колдунья? — усмехнулся он. — Хочешь заявить, будто околдовала моего господина и он потерял разум, влюбившись в ту девушку? Что ж, ты похожа на ведьму…

— Кажется, у вас богатый опыт, — не осталась я в долгу. — Сегодня вы с таким знанием дела упомянули о пытке… Должно быть, вы можете узнать в женщине ведьму после первого же ее крика на допросе!

Герцог наклонился ко мне и посмотрел в глаза.

— Не знаю, за кого ты меня приняла, — негромко произнес он, — но только я никогда не пытал женщин. Слово чести.

— Простите, сударь, — наклонила я голову, — я вела себя непозволительно. Но вы, однако, не ответили на мой вопрос.

Он помолчал. Тени ивовых ветвей и блики от речной воды раскрасили его костюм причудливым узором.

— Я никогда не видел настоящего колдуна, — произнес наконец герцог. — Но я не стану уверять, будто волшебства не существует, пока сам не удостоверюсь в обратном. В конце концов, многие уважаемые и достойные доверия люди рассказывали о чудесах, свидетелями которых явились вольно или невольно, и подвергать их слова сомнению было бы невежливо с моей стороны.

— Это хорошо, сударь, — сказала я. — Потому что речь пойдет как раз о волшебстве.

— Ты умеешь заинтриговать мужчину, — сказал он и прислонился к стволу ивы, скрестив руки на груди. — Говори же!

— Вы можете не поверить, сударь, но я знаю наверняка: у той девушки, Эллы, есть крестная. Фея. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Пока нет. Объяснись!

— Бал, сударь. Королевский бал, на который приглашены незамужние девицы всех сословий, — ответила я и чуть не упала со своего насеста, когда герцог наклонился ко мне и схватил за плечо.

— А ты откуда знаешь об этом? — проговорил он, глядя мне в глаза.

— Может быть, я и вправду ведьма, — ответила я, хоть и сделалось мне страшно. — Или ведьма подсказала мне? Какая вам разница? Знайте, что Элла почти наверняка будет на балу и что принц увидит ее. Не знаю, правда, как она объяснит свое перевоплощение в знатную даму…

— Если волшебство существует, — герцог разжал пальцы, — то можно превратить замарашку в красавицу, хотя для этого довольно и воды с мылом, хорошей одежды, прически и умения себя вести… Об уме, так и быть, умолчу. Словом, она ведь может надеть маску. Либо же эта ее крестная позаботится о том, чтобы никто не узнал в гостье служанку, не так ли? И кто знает, существуют ли приворотные чары или зелья…

— Вот именно, сударь. Но я говорю лишь о том, что мне известно наверняка, — сказала я.

— Откуда же?

— От Эллы, конечно же, — сказала я. — У нее нет подруг, у меня тоже, и хватило пары добрых слов, чтобы она выложила мне о себе все.

— Думаю, ты намекаешь на то, что не отказалась бы получить еще несколько золотых?

— Не несколько, сударь, — ответила я и встала. — Мне нужны на одну ночь карета и слуги. Я должна быть на балу.

— У тебя тоже имеется крестная-фея? — прищурился он.

— Не крестная, — ответила я уклончиво. — Но, кажется, у вас с нею схожие желания: принц не должен взять в жены невесть кого. Быть может, если отвлечь его от Эллы, он скоро забудет о ней? Думаю, на балу будет много красивых и знатных девушек!

Герцог помолчал, водя пальцем по гладко выбритому подбородку — теперь при дворе такая мода, отец, помнится, носил бакенбарды.

— Положим, — произнес он наконец, — но если отвлечь его намерена ты, боюсь, затея обречена на провал. Ты не в его вкусе, и вдобавок, уж прости…

— Можете не извиняться, сударь, я знаю, что нехороша собой, — перебила я. — Но не кажется ли вам, что заинтересовать можно не только симпатичным личиком? Тем более мне нужно будет не привлечь его высочество, а отвлечь его внимание от Эллы.

— И как же ты намерена сделать это?

— Быть может, вы расскажете немного, чем интересуется принц? Какие книги читает? Чем увлечен?

Черный герцог негромко рассмеялся.

— Увлечен он охотой, а интересуется в основном красивыми девушками и балами, — ответил он. — Хорошо разбирается в винах, отлично фехтует и ездит верхом. Но не вздумай говорить с ним о политике или, упаси боже, финансах, Феликс ненавидит эту скучищу, как он выражается.

— Вы так просто называете принца по имени, сударь…

— Я знаю его с рождения, — пожал тот плечами. — И могу понять, отчего ему не хочется вникать в тонкости отношений с соседними государствами и заучивать нудные параграфы законов, когда можно отправиться на охоту или на свидание с очередной красоткой. Это все юность.

— Вы тоже не стары, — заметила я.

— Но я не принц, — усмехнулся он. — Феликс считает, что его величество вечен, а он всегда сможет развлекаться, как теперь, но это не так. Мне рано пришлось принять на себя бремя ответственности, и я знаю, о чем говорю.

Я подумала.

— Но хоть что-то помимо девушек и охоты его интересует? Не может быть, чтобы его высочество ничего больше не видел вокруг!

Герцог тоже задумался.

— Феликс мечтает о путешествиях, — сказал он наконец. — Это его мечта — увидеть дальние страны — не соседние, там он бывал, — а те, что лежат за морями. Но, конечно, его величество никогда не отпустит единственного наследника в такое опасное путешествие. Правда, не знаю, чем это может помочь…

— Зато, кажется, я знаю… — Я прикусила губу. — Выдам себя за иностранку и постараюсь напроситься на разговор. Слово за слово — и, уверяю, вскоре он забудет об Элле! Только мне нужно будет как-то подойти к принцу — желающих, думаю, будет море!

— Ну хорошо, — произнес наконец Черный герцог. — Положим, я найму карету и слуг, фея наколдует платье, а я помогу тебе оказаться рядом с принцем. Но танцевать-то ты умеешь?

— Я ведь говорила, что отец нанимал мне учителей, — напомнила я. — Возможно, я не знаю новых танцев, но не отдавить ноги партнеру, пожалуй, смогу. Повторюсь — я скажу, что родом издалека, тогда будет легче объяснить, отчего я плохо знаю нынешние танцы — у нас в моде другие… Или мне потребуются верительные грамоты?

— Если тебя представлю я — не понадобятся.

— Тогда нужно попробовать.

— Это может быть забавно, — усмехнулся герцог. — Но отчего, если ты иностранка, у тебя здешнее имя и фамилия?

— Отец был местным, а матушка — из-за моря, только и всего. Здешний климат погубил бы ее, и отец уехал жить к ней, а после ее смерти вернулся на родину. Имя распространенное, а вот фамилию лучше бы придумать другую, папу могут помнить.

— Нет, — сказал герцог, — лучше наоборот. Матушка твоя была здешней красавицей, скажем, дочерью купца или дворянина из тех, что победнее, и сопровождала отца в путешествии. Там, за морем, в нее влюбился сын местного правителя и умолил отдать ее в жены. Затем он умер от лихорадки, от раны на охоте или при дворцовом перевороте, а матушка твоя с помощью верных людей вернулась с тобою на родину, где и жила безбедно, поскольку успела захватить с собой достаточно драгоценностей.

— Сударь, неужто и вы не гнушаетесь подобными романами? — подняла я книгу.

— Это ты ими не гнушаешься, поэтому подробности придумаешь сама. А я рассказал настоящую историю, правда, случившуюся почти двести лет назад.

— Главное, чтобы на балу не оказалось никого из тех мест… — пробормотала я. — Любой вопрос — и…

— Ты попала сюда ребенком и не помнишь ничего, кроме пышного дворца и сада. Ну и, разумеется, корабля. Матушка неохотно рассказывала о прошлом. Вот и все.

— Подойдет, — решила я. — Так, значит, по рукам, сударь?

— Да. — Он помолчал. — Я дам тебе карету и представлю Феликсу. Но как ты намерена справляться дальше…

— Я пока и сама не знаю, сударь, — честно ответила я. — К которому часу принято появляться на балу?

Он ответил.

— Тетушка с кузиной уедут точно ко времени, если не раньше, — задумчиво произнесла я. — Мне лучше припоздниться. Думаю, там уже будет много гостей, и на меня обратят меньше внимания.

— А что случится, когда часы пробьют двенадцать? — осведомился герцог. — Что случится с твоим волшебным нарядом? Чары ведь исчезают в полночь…

— Ничего не случится, сударь, — ответила я. — Я ведь шью его сама, и пусть он будет, возможно, старомоден и скромен… что ж! За украшениями отцовской работы никто и не заметит, как я одета.

— Как же все-таки его звали? — с неожиданным интересом спросил он.

— Гастон, — сказала я. — Мастер Гастон Сенти.

— Не может быть… — герцог неожиданно взял меня за плечи. — Гастон? Бог мой, за украшения его работы давали немыслимые деньги, а ты ходишь в прислугах?

— Деньги ушли на врачей и лекарства, — ответила я, — мы в долгах. Отпустите, пожалуйста, сударь, вы делаете мне больно!

— Прости, не рассчитал силу… — Он отстранился. — Матушка, помнится, была очень расстроена: мастер не успел доделать ее заказ. Деньги, уплаченные вперед, вернул, но…

— Что за заказ? — спросила я.

— Ожерелье из жемчуга и звездных сапфиров, — ответил он. — Но что уж говорить! Ни моей матушки, ни твоего отца уже нет в живых… Мне пора.

— Конечно, сударь. И я не отказалась бы от пары золотых, — сказала я ему в спину.

Вместо ответа он небрежно бросил мне тяжелый кошелек и сказал, чуть повернув голову:

— Не знаю, ведьма ты или нет, главное, сделай свое дело. Принц обязан жениться на знатной девице, а не на голодранке!

Ивовые ветви качнулись, пропустив герцога и его коня, а я заглянула в кошелек. С такими деньгами я могла и сама нанять карету, но лучше уж прибыть на герцогской…