Война, в которой я победила

Кимберли Брубэйкер Брэдли, 2017

Теперь у Ады есть настоящая любящая семья, и ей, похоже, могут вылечить покалеченную ногу, из-за которой родная мать всегда считала её ничтожеством. Но кто она теперь? Она не дочь, ведь у неё нет матери, она больше не калека и не изгой, она не эвакуированный ребёнок из разбомблённого Лондона, да и вроде не сирота даже, ведь у неё есть опекун… Как найти себя, когда в мире бушует война, люди появляются в жизни и исчезают, а тот, на кого она только-только позволила себе положиться, может тоже её оставить – и на этот раз навсегда? Ещё немало сражений ждёт Аду, пусть она никогда не бывала на фронте. Хватит ли у неё отваги и силы выстоять в этой войне?

Глава 8

Напротив конюшен возвышался особняк Тортонов, массивный и роскошный, как настоящий дворец. Внутри я никогда не бывала. Даже с фасада никогда не заходила. В тот день я шаталась по конному двору, с нетерпением посматривая то и дело на пустые высокие окна.

— Почему Мэгги до сих пор не приехала? — спросила я у Фреда.

— Ещё пару дней подожди, — ответил тот. — Приедет, под Рождество приедет.

Можно было бы подумать, что больница научит меня терпению, но не тут-то было. Мне ведь хотелось, чтобы Мэгги, чтобы солнце и лето, чтобы галопом по полям, а тут промозглый дождина, да будь добра тащись как улитка, пока ноги слабые. На утренние работы я надевала старые Мэггины боты, но к тому времени, как пора было возвращаться домой, ноги успевали промокнуть до нитки. Сьюзан постоянно суетилась вокруг меня — хотя суетилась она вообще без перерыва. В доме, конечно, была кой-какая мебель, но из вещей далеко не всё, и нам вечно чего-нибудь не хватало, а о том, чтобы это купить, можно было и не думать. Из-за войны магазины почти совсем опустели.

В какой-то момент Сьюзан посетовала:

— Даже не знаю, что мы будем есть на Рождество. Мясник ведь на нас не рассчитывал. — Чтобы купить еду, которую продавали по карточкам, надо было вначале отметиться в соответствующем магазине и внести там свою карточку в реестр, чтобы на тебя получили норму. Конечно, сделать это нужно было заранее. Мясо продавали по карточкам. Как и бекон, как и сливочное масло, и маргарин, и чай. А ещё мармелад, конфеты, и вообще всё, что хоть сколько-то приятно есть. К счастью, детство у нас с Джейми было достаточно голодным, чтобы отбить манеру привередничать.

— Это как же, Рождество БЕЗ ГУСЯ?! — вскинулся Джейми.

Ну, видимо, у Джейми не отбило. А может, житьё у Сьюзан его так избаловало. Но не меня. На прошлое Рождество у нас был жареный гусь — мой первый в жизни жареный гусь, на моё первое в жизни настоящее Рождество. На обед мы тогда ещё пригласили трёх лётчиков с соседнего к нам аэродрома. Теперь уже никого из них не осталось в живых.

Лётчики умерли. Мама умерла. Полковник умер. Вся семья Стивена умерла.

Я попробовала посчитать, загибая пальцы. Пришлось загнуть все, сколько было. Десять человек.

У меня перехватило дыхание.

— Пора готовить обед, — выдавила я. — Джейми, пошли. Там ещё посуда с завтрака осталась, иди помой. — Джейми катался по ковру в обнимку с Боврилом. — Давай, берись за дело.

— Да оставь ты его в покое, — бросила со своего места Сьюзан. — Посуда подождёт.

Я ткнула Джейми в бок.

— А ну шевелись! — Прикрикнула я и сама двинулась на кухню. — Может, надо что-нибудь купить? Я схожу в город.

Сьюзан подняла голову.

— В такой-то дождь? Да ну, не стоит. Потом. Обойдёмся тем, что есть.

— Я хочу быть полезной!

— Сядь и порешай-ка мне лучше примеры с дробями. Куда полезней.

В школу я никогда не ходила. Надеялась пойти после операции, но к тому времени школу в нашем посёлке закрыли, потому что во время Битвы за Англию большинство местных ребят эвакуировали подальше на север. Так что Сьюзан просто продолжила со мной заниматься сама, дома, как раньше.

С этими дробями вечно было как-то тупо. Чем больше число внизу, тем меньше в итоге значение — а кажется-то, что должно быть наоборот. Пять, к примеру, больше, чем три; но одна третья почему-то больше, чем одна пятая. А Сьюзан ещё хочет от меня, чтобы я их каким-то образом сложила, 1/3 + 1/5, хотя там три, а там пять.

Я уставилась в окно на дождь.

Сьюзан поставила передо мной кружку водянистого чаю. На чай тоже стояла норма, и на такую заварку, как я люблю, покрепче, его никогда не хватало.

— Ты не торопись, — посоветовала Сьюзан. — Давай нарисуем.

Для дробей она тоже приучила меня рисовать карту: полторта, треть, пятая доля. Примерно как для окрестностей, только немного по-другому.

— Сплошные драконы, — буркнула я и воткнула карандаш в бумагу. Кончик хрустнул.

— Это да, — согласилась Сьюзан и вручила мне перочинный ножик, заточить карандаш. — Причём математические, они хуже всего.

— А я думала, ты любишь математику, — удивилась я. Сьюзан рассказывала, что учила её в университете, где-то в Оксфорде, или как-то так.

— Люблю. Но её драконы самые суровые.

Внезапно дверь распахнулась. В комнату влетела Мэгги.

— Ада! — воскликнула она. — С Рождеством! Я приехала!

— Мэгги! — Я вскочила и обвила её руками. — Наконец-то!

— Наконец-то! — рассмеялась она. — Ничего себе! Ну ты даёшь! Без всяких костылей!

— И в обувке! — воскликнула я.

— И не больно?

— Почти совсем не больно! Хочешь посмотреть?

— Ещё бы!

Я сняла всё с ноги и поставила ступню на пол. В лодыжке она гнулась уже на добрый сантиметр — раньше о таком и думать было нечего. Мэгги пробежалась пальцами по шраму.

— Потрясно, — заключила она. — Расскажи, как всё прошло.

— Ой, там много всего, — гоготнула я.

Сьюзан внесла в комнату три новые чашки жиденького чаю.

— Мэгги, ты же с нами пообедаешь? — спросила она.

Но Мэгги скуксила личико.

— Не могу, — протянула она. — Обещала маме в магазин сходить. Экономка простудилась, мама сказала, сходим сами. Но зато у меня новости. Мы приглашаем вас всех к нам на Рождество. Папа приедет почти на целую неделю, Джонатана отпустят на четыре дня, начиная с завтрашнего, и…

— И у вас получится отличный праздник в тесном семейном кругу, в который нам не следует влезать, — закончила за неё Сьюзан.

— Нет, нет, уж пожалуйста, влезьте! — замахала руками Мэгги. — Вот именно что семейного круга нам не надо. Нам надо, чтобы было весело! Ой, Ада, угадай что? На день подарков мы устроим бумажную погоню! Джонатан обещал в письме.

День подарков был следующий после самого Рождества. А вот что такое бумажная погоня, я понятия не имела.

— Ну, «собаки и зайцы»! — попыталась объяснить Мэгги. — Вроде как лисья охота, только без лис, и не охота. Ой, будет потрясно. Вот увидишь…

Неожиданно её глаза расширились, и лицо приобрело напуганный вид.

— Что? — спросила я.

Она дотронулась до моей чёрной ленты на плече.

— У тебя повязка… — пробормотала она.

— А, ага. — Я тоже машинально потянулась к ней и случайно коснулась пальцев Мэгги. — Это мне Сьюзан сшила. — Сьюзан нам всем сшила, чтобы как у Стивена. Чёрное сукно нашлось в каморке за кухней, видимо, на светомаскировку. Это её Джейми попросил, а потом и я тоже. — Она траурная. Такие носят в знак скорби, — пояснила я. — Скорбь — это не то же самое, что скарб, это очень большое горе по кому-то. Обычно когда кто-то умирает.

— Знаю, — кинула Мэгги. — Мне очень жаль насчёт твоей мамы. Чёрт, надо было сразу сказать, а я тут…

— Да не, это не по маме, — встрял Джейми. — Это по Билли Уайту.

— И по маме тоже, — быстро добавила я. Вообще-то по ней не планировалось — я ведь про траурные повязки и знать не знала, когда она умерла; но мне не хотелось, чтобы Мэгги считала меня бессердечной. Потому что кто ж не будет по собственной матери траура носить?

— По какому ещё Билли Уайту? — спросила Мэгги. — Я знаю только Стивена Уайта.

Мы пояснили.

— Какой кошмар, — ужаснулась Мэгги. — Самое плохое, что может случиться.

— И полковник тоже, — добавила я. Ну и лётчики, хотя как их звали, я уже не помнила.

— Да, насчёт полковника мне мама писала, — ответила Мэгги. — А насчёт семьи Стивена нет. — Она покачала головой. — По-моему, она думает, что если не сообщать мне про плохое, то я ничего не узнаю и не буду расстраиваться. — Она вздохнула и добавила: — Это в разгар-то войны.

Звучало не очень логично. Скорей всего, про Стивена леди Тортон просто забыла. Про самое важное она вполне могла и забыть.

В комнату неслышно прокрался Боврил. Джейми сгрёб его в охапку и объявил:

— Ему я тоже скорбную повязку сделал. — Почесал коту между ушами и добавил: — Только он её зажевал.

— Коты не умеют скорбеть, — сказала я.

Джейми зыркнул на меня исподлобья.

— Коты скорбят ещё как! — пробухтел он. — Они просто не любят повязки.

Мэгги пробыла у нас всего с полчасика. Под конец она обвела комнату глазами и сказала:

— Что-то у вас совсем мрачно. Как вы вообще здесь живёте? Тут даже без маскировки и то, как в пещере.

— Мы и есть в пещере, — заявил Джейми. — Мы переселились в эту пещеру, потому что тут суше, чем на дереве.

— Это из «Швейцарского Робинзона», — пробормотала я и глаза закатила.

— Да-да, но разве там у этой семьи Робинзонов не было ни ковриков, ни занавесок? Или рамок там каких-нибудь?

— Сьюзан говорит, что сошьёт занавески, как только сможет, — ответила я.

— Её швейная машинка погибла в бомбёжке, — вставил Джейми.

— Ах, точно, — кивнула Мэгги. — Видимо, ваши коврики и занавески тоже там погибли.

Гибли все и всё, но этого я решила не говорить. Мэгги и так понимала, что сейчас война.

Я проводила её до тортоновского особняка. Дождь закончился, но небо по-прежнему было темно и пасмурно, дул сильный ветер.

— Даже не знаю, что и думать насчёт твоей мамы, — призналась Мэгги. — Я знаю, что ты её боялась. И что она была ужасная, тоже знаю.

Я подняла воротник повыше, спасаясь от холодного ветра. На очередной барахолке Сьюзан сыскала мне зимнее пальто, только оно было маловато. Сьюзан собиралась его немного подраспустить.

— Только не говори, будто рада, что она умерла, — сказала я Мэгги. — Не хочу это слышать.

— Ну что ты, конечно, нет! — поразилась Мэгги. — А у тебя точно больше никого не осталось? Может, бабушки с дедушками? Или тёти-дяди?

— Не, не думаю, — пожала я плечами.

— Тогда, видимо, Сьюзан тебе теперь как бы мать, — заключила Мэгги.

— Нет, — отрезала я. — Она наш опекун. — Документы уже пришли и лежали у меня в коробочке.

— И это лучше, чем мать?

— Конечно.

На конном дворе я обняла Мэгги на прощание, потрепала Коржика по холке и отправилась домой по хлюпкой тропинке. Я уже почти дошла до дома, когда услышала крик Джейми.