Война, в которой я победила

Кимберли Брубэйкер Брэдли, 2017

Теперь у Ады есть настоящая любящая семья, и ей, похоже, могут вылечить покалеченную ногу, из-за которой родная мать всегда считала её ничтожеством. Но кто она теперь? Она не дочь, ведь у неё нет матери, она больше не калека и не изгой, она не эвакуированный ребёнок из разбомблённого Лондона, да и вроде не сирота даже, ведь у неё есть опекун… Как найти себя, когда в мире бушует война, люди появляются в жизни и исчезают, а тот, на кого она только-только позволила себе положиться, может тоже её оставить – и на этот раз навсегда? Ещё немало сражений ждёт Аду, пусть она никогда не бывала на фронте. Хватит ли у неё отваги и силы выстоять в этой войне?

Глава 5

— Нарисуй мне карту, — попросила я Сьюзан, как только мы забрались в поезд. До станции я дошла, как самая обычная нормальная девочка. Правой-левой. Никаких костылей. Даже почти не хромала. Не то что в день эвакуации — тогда в конечном счёте пришлось Стивену Уайту нести меня на спине.

— А мы через Лондон будем проезжать? — спросила я. — Нарисуй карту, где мы и как поедем. — Сьюзан иногда рисовала мне карту — планы нашего городка, например, чтобы я не потерялась во время своих прогулок верхом на Коржике.

— Нет, через Лондон не будем, — ответила Сьюзан.

Солдаты на скамье подвинулись, чтобы мы втроём сели рядом. Сьюзан убрала наши баулы на багажную полку и задвинула корзину с Боврилом под сиденье. Потом отыскала в сумочке карандашик и клочок бумаги и стала рисовать.

— Это Англия. Мы вот здесь. Лондон примерно тут. А вот здесь наш дом. — И она провела волнистую линию, изображая железную дорогу в Кент.

— А тут что? — ткнул Джейми в пустое место на краю бумажки.

— А тут драконы, — ответила Сьюзан.

Я так на неё и уставилась. А она рассмеялась и говорит:

— Шутка! В старину на краях карты драконов рисовали. Мир ведь ещё был до конца не изведан, и считалось, что на дальних краях земли обитают драконы.

Мы по-прежнему сидели, уставившись на неё.

— Драконы — это кто? — выпалил Джейми. Как и он, я тоже не имела ни малейшего понятия.

— Огромные мифические создания наподобие гигантских ящериц, которые дышат огнём, — пояснила Сьюзан. — Иногда ещё летают.

У Джейми расширились глаза, я насупилась. Серьёзно она это? Не поймёшь.

— Не хочу драконов, — заявил Джейми.

— Ладно-ладно, — сказала Сьюзан. — На нашей карте их не будет.

И тогда она нарисовала вместо драконов Английский канал: с этой стороны — южный край Британии, а на дальней — волнистая линия, вроде как берег Франции. Поперек неё Сьюзан написала: «Оккупировано немцами».

— Лучше бы уж драконы, — проговорила она.

Ну не знаю. Гигантские ящерицы, которые летают и дышат огнём — лучше? Так, может, послать их на Гитлера?

Когда мы вышли на городской станции, была уже ночь. До нашего нового дома мы взяли такси. В автомобиле Джейми прижался лбом к стеклу и проговорил:

— Раньше мы жили в доме на дереве. А теперь переселяемся в пещеру. — Это, естественно, было почерпнуто из «Швейцарского Робинзона».

— Именно так, — согласилась Сьюзан. — Условия поначалу будут спартанскими, но мы наведём уют. Будет куда теплее и суше, чем на дереве.

Я закатила глаза.

— Зачем ты с ним соглашаешься, он же выдумывает!

— Можешь придумать получше? — ухмыльнулась Сьюзан.

Но я не могла. Тут не поспоришь.

Домик обступали мрачные деревья подлеска, голые и серые зимой и оттого сообщавшие унылый вид. Бледные каменные стены поблескивали в лунном свете.

— Ты вроде говорила, маленький, — проговорила я. Дом был вдвое больше, чем тот, что разбомбило.

Сьюзан стояла и моргала глазами.

— Я и сама думала, что он будет маленький. Так мне его леди Тортон описывала.

Если и маленький, то только по сравнению с особняком Тортонов, который сам был размером с вокзал.

Сьюзан расплатилась с таксистом, из-под цветочного горшка у подножия крыльца достала огромный железный ключ и повернула его в замке. Внутри царила кромешная тьма. Светомаскировка стояла на всех окнах. Сьюзан нащупала выключатель, вспыхнула электрическая лампочка, одиноко свисавшая в центре потолка, и тусклый свет озарил большую полупустую комнату. В углу что-то зашебуршало и юркнуло с глаз долой. Только бы мышь, подумала я, только бы не таракан и не крыса. Джейми стянул крышку с корзины с Боврилом. Тот зарычал и бросился в сторону шороха.

В первый раз в своей жизни я возблагодарила небеса за этого кота.

Никакой сыростью в воздухе не пахло, но от заштукатуренных стен разило холодом. Следуя за Сьюзан, я пошла осматривать нижний этаж. Следующая лампочка осветила прилегавшую к комнате кухню с шатким столом и набором стульев. За ней, в задней части дома, оказались небольшая пустая каморка и нечто вроде судомойни с кипятильным баком и полной кадкой угля.

— Святые небеса, — пробормотала Сьюзан, увидев уголь.

Когда мы подошли к лестнице наверх, к нам по ступеням скатился Джейми и прокричал:

— Пять спален!

— О, отлично, — сказала я. — Теперь Боврил может спать отдельно.

Джейми бросил на меня резкий взгляд.

— Боврил спит со мной. ТЫ можешь спать отдельно.

— Ещё лучше, — заметила я и пошла наверх.

Кроме пяти спален на втором этаже располагалась ванная. Две спальни оказались пустые; в трёх стояли кровати, уже заправленные простынями, одеялами и подушками.

Со стороны леди Тортон очень даже мило снабдить нас постельным бельём. Великодушный жест, как и кадка угля.

Как и моя операция.

Я спустилась вниз. Вот так прямо и спустилась: правой, левой. Правой, левой. Совершенно обычным способом. Как все люди, ногами.

Прекрасное ощущение.

Джейми уже тащил в гостиную уголь, полное печное ведёрко, а Сьюзан хлопотала у камина.

— Так много места нам не нужно, — сказала я.

— Знаю, — откликнулась Сьюзан. — Спасибо ей, конечно, большое, но было б лучше всё-таки что-нибудь покомпактнее. Эту громаду мы разоримся обогревать.

Джейми поднял на неё лицо и взглянул из-под взъерошенной чёлки.

— Нам нужна большая пещера! — заявил он. — Когда поднимется буря, у нас должно хватить места на всех.

Сьюзан отвела мне спальню напротив лестницы. Отдельную спальню, всю целиком мне. Большая пустоватая комната с одним окном, на стенах — жёлтые обои; деревянный пол голый и оттого холодный. Из мебели кровать, стол с лампой, полка для книжек и небольшой комодик для белья. Всё, что мне только может понадобиться.

Я сняла туфли и поставила их на книжную полку, чтобы, если ночью проснусь, их было сразу видно. Потом распаковала свою котомку с вещами, достала из неё ночнушку с халатом, запасные носки и бельё. На дне сумки лежала коробочка, в которой я теперь хранила своё свидетельство о рождении. Её я тоже достала и поставила на полку рядом с туфлями. Потом сняла свитер, платье и надела ночнушку. Дрожа от холода, надела сверху свой больничный халат. Выключила свет, сняла с окна чёрную заслонку и выглянула на задний двор. Напротив заднего хода, который вёл в судомойню, возвышался холмик вкопанного в землю убежища Андерсона, а чуть дальше лежал небольшой загончик — квадратный клочок газона, окружённый оградкой.

Я подняла оконную створку и высунула голову наружу, в ночной воздух.

— Коржик, — проговорила я.

Раньше, когда мы жили в доме Бекки, Коржик всегда пасся на таком вот загоне на дворе. Стоило мне его позвать, и он мчался ко мне галопом, уши торчком, хвост по ветру. Прямо передо мной затормозит, встанет как вкопанный и слегка голову ко мне наклонит. Ни разу меня с ног не сбил, ни разу — даже в самом начале, когда я ещё боялась и норовила дать слабину.

— Коржик, — прошептала я, глотая слёзы. Как же мне его не хватало.

Вошла Сьюзан, принесла ещё одеяло. Встала рядом со мной у окна. Слёзы катились градом по моим щекам, но Сьюзан ничего на этот счёт не сказала.

— Замечательный садик, — заметила она только.

Я сказала:

— Мне так не хватает Коржика.

Сьюзан закрыла окно и ответила:

— Завтра с ним увидишься. Как только встанешь, сразу, первым делом. — Она обняла меня за плечи и добавила: — Давай, залезай в кроватку. Ты сегодня так устала.

Она была права. До этого момента я и сама не замечала, как я измоталась за день, но теперь вдруг почувствовала такую усталость, что еле могла стоять на ногах. Я скользнула в холодную постель, а Сьюзан накинула сверху второе одеяло и подоткнула его по бокам. Как только её губы коснулись моего лба, я провалилась в сон.