Жертва и хищник. Роман

Зорий Шохин

Эдюля еще в детстве понял, что люди делятся на голодных и пресыщенных, на толпу и элиту или – жертв и хищников. Сам же он словчил и нашел теплое местечко ровно посередине, между теми и другими. Когда в его жизни случайным образом проявился давний обидчик Фрэнк Бауэр, заносчивый профессор с революционными политическими взглядами, он придумал хитроумный план отмщения. Постепенно затягивая петлю, Эдюля с ликованием потирал руки в предвкушении скорой расплаты, не подозревая, что сам стал жертвой.

— 2 —

Эдюля… Эта кличка закрепилась за ним еще в школе. Уж кто-кто, а он прекрасно знал изъяны своей внешности. Сколько он тогда настрадался! Какие только не испытывал на себе экзотические диеты! К каким врачам не обращался! И повсюду его ждало жестокое разочарование. «Можно изменить форму носа или губ, но овал лица останется тем же, — объяснило ему однажды медицинское светило из Лос-Анджелеса. — Убрать морщины и бородавки, только цвет кожи и выражение глаз будут прежними».

Глядя на себя в зеркало, Эдюля уже с ранней юности испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, неизъяснимую муку: ну почему, почему, почему он такой вот толстенький вертлявый живчик, а не атлет с рекламного плаката? А с другой — самое горячее к самому себе сочувствие. Ненавидя свое отражение, он до слез обожал того, кому суждено было им пользоваться всю его жизнь…

Возвращаясь от Сандры Хиггинс, Эдюля довольно быстро обуздал всколыхнувшиеся эмоции. Начальный приступ бессилия и презрения к самому себе прошел. Кто-нибудь другой на его месте, долго не раздумывая, поставил бы эту сучку на место, громко хлопнул дверью и ушел. И чего бы добился? То-то и оно! Нет-нет, он, Эдюля Зарецкий, сделан из другого теста! Стерпит любую спесь. Ответит угодливостью на беспардонное хамство. Но свое, желанное — получит. Таков его личный метод борьбы с несправедливостью в мире. Кстати, с его помощью он, слава богу, никогда не остается в накладе.

Сандра, без сомнений, стерва — у нее это на морде написано. Умна, энергична, расчетлива. Компьютер! Но и у нее есть свои слабые струнки. И он, Эдюля, просто обязан их нащупать…

Есть категория женщин, которые не поддаются возрасту. Они с ним даже кокетничают. Но Эдюля лишь насмешливо ухмыльнулся: ничего против этого он не имеет. Иногда даже азартно подмигивает: давай-давай, но меня ты не проведешь! Не всякая дама решится регулярно перетягивать кожу и тратить на прическу среднюю месячную зарплату. А именно мимо таких возраст, ухмыляясь, проходит куда ленивее. Сколько раз перетягивала морду Сандра, известно лишь врачам-косметологам и господу богу. Да взглянуть хотя бы на ее прическу! Такую под силу соорудить разве что ювелиру. А макияж? Его и опытный художник будет подбирать, как неотразимый ракурс. Так что ж удивляться, что она и выглядит как высокооплачиваемая модель? И все же этот потасканный еврейский невротик, Джошуа Шмулевич, прав: есть в ней что-то от акулы. Чего стоит только стеклянная голубизна глаз или улыбка! Увидишь — и сразу же ощутишь холодок за шиворотом. Как только с ней мужики спят? В ней ведь сексапильности не больше, чем жалости к страждущим.

Впервые Эдюля услышал о Сандре Хиггинс от Джошуа с год назад. Его матери он приходился очень далеким родственником: не седьмой, а десятой водой на киселе. Но Эдюля все же нашел его и уже не отлипал, ведя длинные и многословные разговоры о крепости семьи.

Джошуа был довольно успешным и известным в своих кругах киноагентом. В его офисе всегда шустрили мечтающие о карьере молоденькие хищницы экрана и охотящиеся за ролью нагловатые хлыщи. Можно было даже встретить модного режиссера или актера. А Эдюля был тщеславен, и, кроме того, связи с этим старым сатиром давали массу преимуществ. Это ведь какой кайф — вдруг неожиданно бросить: «Кто, Джордж Клуни? Мы с ним вчера обедали». Или сделать вставочку: «Стивен сказал мне… Как какой? Стивен Спилберг, конечно…»

Джошуа терся с кинолюбимчиками, а кино всегда было в глазах Эдюли самым верным способом вложить не очень чистые денежки. Но с Шмулевичем, подсказывал ему инстинкт, не стоит этого делать: игрок!

— Вы, американцы, должны многому поучиться у России, — втолковывал он насмехающемуся над ним родственничку. — Знаешь, сколько баксов можно отмыть на парочке телесериалов? Кто там проверит?

Но старый плейбой лишь со смехом отмахивался.

— Мы с тобой в чем-то, как это ни печально, схожи, Эдъюля! — говорил он. — Ведь одинаковые заряды друг от друга отталкиваются, а мы притягиваемся…

Вот и сейчас Эдюля вновь появился в его офисе и пристал к Джошуа, словно с ножом к горлу.

— А знаешь, я был у твоей Сандры Хиггинс…

Он бесцеремонно плюхнулся в глубокое кожаное кресло и оглядел стены с висящими на них кадрами из разных кинофильмов. Кого только здесь не увидишь!..

Джошуа нехотя задвигался в своем массивном кресле.

— И как? Успешно?

— Ты, Джош, и правда словами не разбрасываешься. У тебя каждое — на сто каратов.

Джошуа попытался просверлить его презрительным взглядом, но сверло только скривилось. Тот еще тип…

— Она, конечно, не из Голливуда, где ты так настойчиво шаришь, — бросил он гостю, — но денежки в нее я бы и сам вложил. Если бы у меня их было как у тебя, — хохотнул он.

— Сучка она, — состроил уморительную рожу Эдюля.

Шмулевич прыснул хохотком.

— И это я от тебя, Эдъюля, слышу? — Отставив картинно в сторону большой палец, Джошуа, потешаясь, подмигнул. — Не бзди! Вот такая кандидатура!

— Ты только и знаешь, что паясничаешь! — досадливо откликнулся Эдюля.

Тяжелые, словно отлитые из бетона, морщины на лице Джошуа неприязненно шевельнулись, но взгляд оставался по-прежнему насмешливым и пытливым. Он явно себя сдерживал. Контролировал…

— Знаешь, что у нее за компания?! Электроника — это тебе не кино! Да ведь тебе что талдычь, что не талдычь. Ты, Эдъюля, варвар: что блестит, то тебя и тянет. Сам ведь самородок от пустой породы в жизни не отличишь, а лезешь! Я же, в отличие от тебя, — игриво пошевелил он пальцами, — в гинекологию… шучу, шучу… в психологию не суюсь, ха-ха, хотя кое в чем разбираюсь…

Эдюля проглотил хамство: не в его правилах было портить отношения с нужными людьми.

— Да, ты не гинеколог! Но ты очень неплохой, несмотря на твою скромность, психолог! Поэтому я и пришел к тебе.

Джошуа чуть скривился и обвел Эдюлю оценивающим взглядом. Что-то в нем всегда его пугало и настораживало. И он, не скрывая пренебрежения, бросил:

— Сандра еще недавно знаешь куда бы тебя послала? Но сейчас… Если не станешь кочевряжиться, денежки сами тебе в лапы заспешат. Кино ему, видите ли, больше нравится…

— А с чего это она вдруг на меня, по-твоему, должна клюнуть? — поинтересовался Эдюля.

— Если голоден, ты и требухи вместо гусиной печенки нажрешься. А вместо коньяка — дерьмового самогона… — В голосе старого плейбоя зазвучало презрение аристократа к плебею.

Эдюля, конечно, высказал бы ему все, что о нем думает, но старый хрен был ему по-прежнему необходим. С такими связями…

— Джош, если ты так с родственниками…

— Ты просил меня узнать, куда деньги вложить, — я узнал. Тебя не поймешь: мылкий ты какой-то!

— А она… ну… с голой жопой не оставит?

— Кого? Тебя? Ты сам оставишь… — Джошуа прищурился и состроил хитрющую гримасу. — Ну как? Пульсик заспешил? Такой шанс раз в сто лет выпадает, и то не всем и не всегда.

Намек был груб, как дешевая порнография. Эдюля разозлился:

— Она что, за рекламу тебе платит?

Старый киноволк оглядел его сверху вниз, как граф оплошавшего лакея.

— Впрочем, возможно, она и впрямь тебе не по зубам. Экземплярчик еще тот! Знаешь, это ее зятек, Фрэнк Бауэр, так прозвал: Сандра-Акула!

Он чуть помолчал и проказливо хмыкнул. У Эдюли потемнело в глазах. Наверное, резко подскочило давление. Главное, чтобы этот старый жох ничего не заметил.