Любомор

Елена Станиславская (2024)

Здесь мертвый язык помогает создавать живые яды. Здесь каменные стены глушат ночные крики. Здесь борются за власть, знания и собственные жизни — и часто проигрывают. Тьяна Островски с детства мечтает учиться в элитарной академии Старика, где превосходно преподают мистерианский язык и ядоварение. Желание сбывается, но слишком поздно: яд «Любомор» медленно убивает Тьяну и теперь ее единственная цель — сохранить свою жизнь, отдав чужую взамен. Подпольный клуб ядоглотателей, поиск ответов на дне могилы и запретная любовь — Тьяну ждет непростой путь, но успеет ли она пройти его, пока «Любомор» не разбил ей сердце?

Глава 29. Крючки для мозга

Тьяна и Мару одновременно подняли головы. С лестницы вихрем слетела Гнев. Держа руки в карманах, она прошагала по коридору вперед, окинула взглядом Моршу, скорчила гримасу Мару и остановилась на Тьяне.

— Тэ, ты забыла о правилах?

— Хорошего тона? — Тьяна не поняла, о чем речь. — Здравствуй, Гнев.

— Нет. О правилах, которые помогают выжить здесь. Всего три пункта.

— Что за правила? — заинтересовался Мару.

— Тебе достаточно знать, что одно из них Тэ уже нарушила, — Гнев смерила его красноречивым взглядом.

«Там было что-то такое: не ходи в часовню после наступления тьмы, не гуляй у причала ближе к рассвету и не общайся с моим братом», — пролетело в Тьяниной голове, и она зачем-то призналась:

— Я нарушила не одно, а два правила.

И брови, и губы Гневлиды превратились в кривые линии — графики, выражающие недовольство чужой глупостью. Бросив хриплый смешок, в котором Тьяна расслышала удивление и негодование, она спросила:

— Ну, кто-нибудь объяснит мне, почему моя однокружница валяется на полу, а в Склепе за версту воняет «Сномаром»?

— Помоги отнести ее, — Мару нагнулся и, двумя пальцами подцепив пустой флакон, опустил его в карман. — После поговорим.

Тьяна кивнула в поддержку. Медович верно рассудил: не одна Гнев могла прогулять первое занятие и остаться в пансионе. Лишние свидетели были ни к чему.

— Куда отнести? — Гнев исподлобья посмотрела на брата и, не дожидаясь ответа, с нажимом добавила: — Надеюсь, во вречевальню?

— Нет. Ко мне в комнату.

Представив, что Морша лежит на постели Мару, вся такая хрупкая и несчастная, Тьяна почувствовала внутреннее сопротивление. Глянув на нее, Гнев раздула щеки и сказала:

— Лучше ко мне. Хватит с тебя неприятностей, братец.

— Что за великодушие?

— Захлопни рот и возьми Моршу под мышки.

Так Мару и сделал. Подхватив верхнюю часть тела культистки, он дождался, пока Тьяна и Гнев поднимут ее ноги, а затем попятился к лестнице.

Подъем дался нелегко: Медовичу приходилось идти спиной вперед, да и Морша отчаянно мешала нести себя, взбрыкивая во сне. Когда все четверо добрались до верхнего этажа, Мару споткнулся о край последней ступеньки, но кое-как удержал равновесие.

Отдав левую ногу Тьяне, Гнев открыла дверь в свою комнату и пропустила гостей вперед.

Внутри висел густой запах растений, а всё пространство напоминало маленькую оранжерею. Каждую свободную пядь занимали горшки и кадки, а с потолка свешивались плетеные корзины, из которых бурно лез вьюн. Его стебли покачивались перед лицом подобно зачарованным змеям. Башни из книг, сложенные на полу, также имели навершия в виде комнатных растений. Не все из них были ядовитыми, зато здесь водились и хищники — в углу багровыми трубами красовался непентес, известный любитель мух и кузнечиков, а на шкафу обитали жирянки, издали похожие на фиалки.

На столе, в хаотичном порядке, лежали тетради, энциклопедии, букеты сухого чертополоха и пучки трав, перевязанные разноцветными нитками. В центре, среди колб и флаконов, возвышалась странная конструкция из склеенных пробирок, напоминающая маленькое стеклянное дерево. В некоторых «ветвях» пестрели жидкости, другие пустовали.

Огибая лианы и перешагивая горшки, Мару и Тьяна достигли кровати. Морша, взбрыкнув напоследок, оказалась на зеленом покрывале. Медович тотчас отошел к раковине: тщательно промыл пузырек, а затем намылил руки. Достав из кармана носовой платок, Гнев оттеснила брата от крана, смочила ткань и села рядом с культисткой. Бережно провела платком по лицу, испачканному «Сномаром». Сурово глянула на Мару через плечо.

— Из-за тебя наглоталась?

— Нет.

— Вообще-то из-за меня, — сказала Тьяна.

Суровый взгляд мигом переместился на неё. Прищурившись, Гнев внезапно перевела тему:

— Значит, Ясена не просто так тебя обвинила. — Поднявшись, она подошла к мусорному ведру и выбросила платок. — Приревновала.

— Она не только обвинила, но и…

— Да, да. — Гнев отмахнулась, и Тьяна легко разгадала жест: «Без тебя знаю, что Рогоз сама себя траванула». — Смотри, братец, — она повернулась к Мару, — втянешь Тэ в неприятности, угощу чем-нибудь из своих запасов. — Поля шляпы качнулись в сторону склянок на столе.

— Не втяну.

— Брешешь. Мало тебе было Ясены, а до этого Браны, а до этого Купавы.

— До этого? — безотчетно повторила Тьяна, покосившись на Мару.

Он сделал жест рукой: мол, не обращай внимания.

— Главное, что нужно знать о моём брате, — Гнев принялась закатывать рукава, — он неосторожен. А неосторожные люди, мало того, что первыми валятся в пропасть. Они утягивают тех, кто идет рядом. — Она склонилась над столом. — Ну так что же случилось с Моршей?

— Она уснула, выпив «Сномар», — ответила Тьяна.

— Тэ, я вижу это собственными глазами. Рассказывай предпосылки.

Гнев разогнулась, и Тьяна прикусила изнутри щеки, чтобы изо рта не выскочил удивленный смешок. Теперь на носу Гневлиды сидели большие круглые очки, увеличивающие глаза в два раза, а в руках была зажата пара пузырьков с прозрачной жидкостью.

— Тьяна пытается узнать, — заговорил Мару, — кто убил Велимира…

— Дался тебе этот Горски, — перебила Гнев.

–…и Младу, — закончил он. — Мы уверены, что к обеим смертям причастен культ Крабуха. Хотя на уверенности всё не заканчивается, зацепки тоже есть.

Это «мы» приятно согрело Тьяну, и она подхватила:

— Один из культистов, Полок, хотел мне всё рассказать, но вместо него пришла Морша. Она призналась, что Велимира и Младу убили. А ещё Морша проболталась, что это сделали разные люди.

— Поэтому очень важно, чтобы она пришла в себя и всё рассказала. Полок, скорее всего, тоже отравлен «Сномаром» и где-то спрятан, — добавил Мару.

— Наверняка, — кивнула Тьяна. — Морша говорила, что позаботится о нем. И обо мне. Она не собиралась принимать «Сномар», а хотела напоить меня.

Гнев окинула их странным взглядом и хмыкнула.

— Я послежу за Моршей, а вы идите на занятия, — сказал Мару. — Кстати, почему ты всё еще в пансионе? — он посмотрел на Гнев.

— Решил поиграть в заботливого старшего брата? — она скривила губы. — Уволь.

— Нет, правда, почему ты прогуливаешь? — присоединилась Тьяна.

— Я собиралась в Вельград, — нехотя ответила Гнев. — Мне так и не доставили вермут, а на одной можжевеловке далеко не уедешь. Ты вообще помнишь, что у нас сегодня вечеринка, на которую приглашена вся академия?

— Цуньгский павильон, десять вечера, — кивнула Тьяна.

Гнев, чуть оттаяв, направилась к постели.

— Я попробую разбудить Моршу, — сказала она с той уверенностью, с какой скалолазы сообщают: «Я собираюсь покорить этот пик». — Вы, конечно, знаете, как устроен механизм плача: слёзные железы вырабатывают жидкость, которая омывает глазное яблоко и через небольшие каналы выходит наружу. Появление слёз обусловлено двумя защитными реакциями — психоэмоциональной и рефлекторной. Проще говоря, процесс либо идёт изнутри, либо вызывается внешним раздражителем. — Она потрясла в воздухе двумя пузырьками. — Я давно хотела провести кое-какой эксперимент. Вот и случай подвернулся.

— Гнев, ты гений, — спокойно, как о доказанном и неоспоримом факте, заявил Мару.

Он сразу понял, к чему ведет сестра, а следом догадалась и Тьяна.

— Ты заставишь Моршу заплакать? С помощью каких-то ядов?

— Паф, на ядах свет клином не сошелся. Тут у нас чистый жидкий ментол, — Гнев подняла левый флакон, — с помощью него актеры вызывают слёзы. А здесь, — теперь она воздела правую руку с пузырьком, — моя личная рецептура: соки ячменя, клевера, алоэ, крапивы, петрушки… ну, перечислять все компоненты не имеет смысла. Ментол нанесу на переносицу, а свой состав закапаю в глаза. Как только Морша заплачет, соберу слёзы и дам ей.

— Почему этот метод не пробовали раньше, а просто ждали: заплачет или нет? — Тьяну действительно впечатлил новый подход. — Гнев, ты, и правда, гений.

— М-м, я знаю. В общем, попробую привести Моршу в чувство, но кому-то из вас придется съездить в Вельград и забрать вермут.

Идея вначале показалась Тьяне сомнительной. Глупо покидать академию, когда подцепила узелок тайны и вот-вот развяжешь его — если, конечно, случайно не затянешь еще туже. Она лучше бы поискала Полока. Или осталась с Гнев и понаблюдала, как та пытается вызвать слёзы у отравленной Морши.

А следом пришла другая мысль и затмила предыдущие: если поехать не одной, а вместе с Мару, можно неплохо так поднатореть в поцелуях. Тьяна почувствовала, как скулы охватывает пожар — и расползается по всему телу. Медович, будто прочитав ее мысли, сказал:

— Мы можем съездить вдвоём.

— Да как угодно. — Гнев закатила глаза: похоже, она потихоньку смирялась с тем, что Тьяна нарушила запрет на общение с Мару.

— Ты точно с ней справишься, когда проснется? — спросил он.

Гнев вздохнула и покачала головой, показывая, что братец напрасно сомневается в ней. Поднявшись, она вернулась к столу и достала из ящика маленький золотой пистолет — точную копию того, что был у Осславы.

Мару покривился.

— Подражаешь моей матери?

— Нет, просто бережно храню подарки от своей тётки. Ты не знал, что она положила мне под ёлку на Зимний день?

— Надеюсь, в будущем ты не станешь дарить ничего подобного своим племянникам.

Взгляды Гнев и Тьяны на мгновение пересеклись. Гнев фыркнула, а Тьяна отвела глаза и строго приказала себе не краснеть пуще прежнего: вероятно, в словах Медовича не содержалось никакого намека на совместных детей. Говорить о таком было рано, даже думать — рано, и Тьяна чуть-чуть рассердилась на себя за то, что мысли повернули в эту сторону.

— Что ты, братец, — Гнев ухмыльнулась и снова скользнула взглядом по Тьяне, — я буду дарить им исключительно наборы «Юный ядовар».

— Такие существуют? — Тьянин интерес победил смущение.

— Нет, я только что их выдумала, надо будет запатентовать. Золотая жила! — Глаза Гнев, увеличенные стеклами, безумно сверкнули. — В общем, я разбужу и допрошу Моршу, а вы езжайте. Только сначала переоденьтесь, мой поставщик не продаёт алкоголь студентам. — Положив пистолет на стол, она стремительно написала что-то на листке и протянула брату. — Вот адрес.

— Встретимся возле Склепа? — Тьяна посмотрела на Мару. — Отсюда ближе к причалу. Я переоденусь и подойду.

— Я тебя провожу.

— Не надо.

В голове промелькнуло: «Если он пойдет со мной и поднимется в комнату, это может затянуться. Точно затянется. А нам всё-таки надо доставить вермут, раз обещали. Чем скорее уедем — тем быстрее вернемся».

Сомнение затемнило медовичевские глаза.

— Если Моршу подослал Крабух…

— Тогда он думает, что я сплю, и спокойно ведёт занятие, — сказала Тьяна. — К тому же, Морша вполне могла действовать в одиночку. Полок хотел рассказать правду, а она решила ему помешать. — Тьяна не знала, кого пытается убедить: Мару или себя; ей совсем не хотелось, чтобы мастер оказался причастен к покушению.

— Паром через двадцать минут, — сообщила Гнев.

— Всё, я побежала, — Тьяна невольно потянулась, чтобы чмокнуть Мару, но вовремя вспомнила о лишней паре глаз.

Однако Медовича не остановило присутствие сестры. Наклонившись, он нежно коснулся Тьяниных губ и прошептал:

— Через пятнадцать минут. У входа в Склеп.

— Я управлюсь за пять.

Гнев проворчала что-то. Не глядя на неё, Тьяна выбежала из комнаты.

Двор был пуст, если не считать редких садовников и парочку мастеров. Утренний воздух ещё хранил прохладу, но солнце топило её, точно сливочное масло. Яркий свет всё делал желтоватым: и лужи, и окна, и палые листья, облепившие дорожки и газон. Тьяна быстро шла в сторону Погреба, ощущая, как влажная стылость и ласковое тепло борются за её тело: то проберёт, то припечёт. Каждый раз, заходя в тень, она обхватывала себя руками и ежилась.

Путь лежал мимо часовни, но Тьяна решила держаться как можно дальше от неё. А вот не взглянуть — не получилось. Тьяна заметила приоткрытую дверь, и в голове мелькнуло: «Полок — в тайной комнате, где же еще». Морша усыпила его вчера ночью, прямо там, в их секретном месте. Нет, конечно, она могла заявиться в комнату к Полоку, но предчувствие настаивало: он в часовне. Прямо сейчас. Один. Поглощенный кошмарами. Тьяна приостановилась, но тотчас ускорила шаг. Она слишком благоразумна, чтобы соваться туда в одиночку. Лучше дождаться показаний Морши.

Лучше дождаться…

Засмотревшись на приоткрытую дверь, Тьяна не заметила, как в кого-то врезалась.

— Это ты! Слава ликам!

На дорожке стояла Здрава. Волосы, прежде уложенные в аккуратную прическу, тонкими пружинками торчали в стороны. На лице лежали тени усталости, а глаза переливались лихорадочным блеском. Увидев Тьяну, маревка явно испытала облегчение.

— Ты не встречала Моршу? — быстро заговорила она. — Не хочу тебя пугать, но у неё, кажется, — Здрава помотала головой, будто сопротивляясь тому, что хочет сказать: — помутился рассудок.

— С чего ты взяла? — Тьяна решила пока не раскрывать карты.

— Вчера, после твоего ухода, она повела себя очень странно. Морша всегда была… ну, немного не от мира сего. Считает себя правой рукой Корния, хотя по сути — девочка на побегушках. После того, как мы… — она сглотнула, — убрались, Морша вдруг заявила, что ты хочешь разрушить культ и убить нас всех. Как Огния.

— Я не убивала Огния, — Тьяна нахмурилась.

— Знаю, я там была, как и Морша. Не понимаю, почему она так сказала. Может, увидела в тебе конкурентку? Из-за Корния. Он явно благоволит тебе. — Не дав Тьяне возразить, Здрава продолжила: — А потом Моршу совсем понесло. Она начала кричать, что среди нас есть предатель. Тот, кто поможет тебе уничтожить культ. После этого Полок вдруг сказал, что хочет поговорить с Моршей наедине, и мы оставили их вдвоём. — Речь маревки окончательно превратилась в скороговорку. — А сегодня они оба пропустили завтрак и не пришли на первое занятие. Мы с Полоком на пятом круге, а Морша на четвертом. У них сейчас «Религиоведение», но ее нет в учебном зале, я только что проверила. Когда Полок не появился в столовой, я сбегала в Погреб, постучалась к нему, но в комнате его тоже не оказалось. — Глаза Здравы засверкали ещё ярче из-за навернувшихся слёз.

— Думаю, он в часовне, — сказала Тьяна.

— Жив? — маревка подняла руку к губам.

— Да. Наверное. Морша отравила его «Сномаром», и меня тоже пыталась, — призналась Тьяна. — Мне пора, а ты…

— Прошу! — Задрожав, Здрава схватила её за руки. — Не оставляй меня. Нам надо помочь Полоку! Сходи со мной в часовню.

— Я спешу, — Тьяна вырвалась: хватка оказалась совсем некрепкой.

— Если он там, я сразу побегу к Зоричу и всё ему расскажу, — с отчаянием произнесла маревка. — Гори этот культ, лишь бы никто больше не умер!

Тьяна вспомнила, как Здрава тихо оплакивала Огния, и росток жалости пробился через слой сомнения. Покачнулся, расправил листья и повернулся к солнцу. Тяжело вздохнув, Тьяна взглянула на часы и сказала:

— Только быстро.

Зал часовни встретил их гулкой тишиной. Ни священника, ни прихожан — лишь голые рёбра скамеек да холод камня. Тьяна повела плечами. Бросив взгляд на Здраву, она подумала: «Уж не поплачусь ли я за свою отзывчивость?». Маревка дрожала и озиралась по сторонам, но кроме тревоги на ее лице читалась решимость. Она, похоже, и правда хотела спасти Полока. Наверное, чувствовала себя кем-то вроде старшей сестры для остальных культистов: оберегала и несла ответственность.

Стремительно прошагав мимо ритуальных чаш, Здрава и Тьяна откинули занавес. За ним оказалась глухая стена.

— Как? Тут же был проход, — Тьяна коснулась камней.

— Мы закладываем его, когда уходим, — маревка, ловко подцепив один из брусков, вытащила его и отбросила в сторону. — У нас всё-таки тайный культ.

— Мне кажется, о нем многие знают, — Тьяна тоже принялась разбирать стену.

— Многие? Ты о Медовичах? Мы приглашали обоих — за подходящий склад ума и успехи в ядоварении. Марувий пришел один раз, а Гневлида сразу отказалась.

— Я имела в виду другое. Дверь в часовню всегда открыта, тут бывают люди, священник…

— Священник не живет на острове и приезжает три раза в неделю. В эти дни мы не проводим службы. А желающих просто так зайти в часовню и помолиться ликам не так уж много. За три года я не встретила ни одного.

— А Млада? — вспомнив о религиозности сестёр Требух, спросила Тьяна. — Тоже не заходила?

Здрава заглянула в проем.

— Он там! — воскликнула она. — Я вижу Полока. Скорее!

Откинув еще пять или шесть камней, Здрава приподняла подол и прыгнула в проход. Тьяна последовала за ней, и только оказавшись в тайной комнате, сообразила: стоило развернуться и уйти. Таков был уговор: она помогает найти Полока, Здрава бежит к старшему мастеру, а Тьяна отправляется по своим делам.

А теперь — поздно.

В тайной комнате висел густой серо-синий сумрак, но Тьяна сделала пару шагов — и вокруг вспыхнули лампы. Глаза рефлекторно зажмурились. Впрочем, Тьяна успела заметить всех, кто был в комнате. Сердце забило тревогу.

Полок, свесив голову на грудь, полулежал в одном из кресел. В левом углу стоял Некос. В правом, у судейского стула, Крабух.

Здрава, оказавшись у Тьяны за спиной, произнесла:

— Это было проще, чем я думала, — в голосе больше не слышалось прежнего волнения.

Обернувшись, Тьяна убедилась: в лице его тоже не осталось. Ни слёз, ни дрожащих губ. Черты словно сковало льдом, а в него накрепко вмерзли надменность и неприязнь. Маревка, загородив проход, добавила:

— Правильно говорят: южанки распущены, но наивны.

Мозг Тьяны начал работать быстрее — видимо, от огорчения — и моментально нашел все крючки, на которые насадился. Упоминание святых — ведь семья Тьяны была верующей и восклицание «слава ликам!» могло подспудно повлиять на неё. Фальшивое волнение за Полока и саму Тьяну, а также критика Морши — тут Здрава хотела показать, на чьей она стороне. Наконец, ложное обвинение в убийстве Огния — чтобы сбить с толку и заронить крупицы вины.

Сыграно было славно.

— Врунья, — пренебрежительно бросила Тьяна. — Пропусти меня. — Боковым зрением она следила за Крабухом и Некосом: не бросятся ли?

— Я не врала. Вернее, не во всём. Морша на самом деле рассказала нам о предателе, — маревка кивнула на Полока, — и предположила, что ты можешь стать источником проблем. Разница лишь в том, что мы все встали на её сторону.

— Морша не одолела бы нашего здоровяка в одиночку, — добавил Некос.

— Даже с тобой не справилась, — сказала Здрава. — Где она сейчас?

Тьяна задала встречный вопрос:

— Полок — предатель, потому что хотел рассказать правду? Только поэтому? Быстро же вы назначаете врагов.

— Кехел бывает разным, — заговорил Крабух, и Тьяна повернулась к нему. — Один не стоит ничего, другой способен разорить. Один спасителен, другой смертоносен. Наш друг собирался выдать тебе весьма ценный, а кроме того, непростой кехел.

— Непростой? — Тьяна прожгла мастера взглядом. — Это вы о том, что Велимира и Младу убили разные люди, да? Два человека, и оба — из вашего культа?

Здрава пробормотала что-то на маревском — наверняка оскорбление в адрес Морши. Тьяне неоткуда было узнать такую подробность, кроме как от большеглазой культистки.

Крабух, не отрывая взгляда от Тьяны, слегка взмахнул рукой:

— Здрава, Некос, оставьте нас.

— Корний, — голос маревки дрогнул от возмущения.

— Не беспокойся. Я не Морша и сумею справиться с нашей гостьей. Если понадобится. К тому же, будет нелишним, если вы с Некосом последите за входом. Возможно, Тьяне кто-то помог. Если её ищут — нужно, чтобы не нашли. — Крабух тонко улыбнулся, и по Тьяниным предплечьем прокатились острые мурашки.

Она не только позволила загнать себя в ловушку, но и подставила Мару. Если Здрава и Некос заметят его у часовни, без колебаний нападут. Кто знает, какие яды попрятаны у них по карманам?

Надеясь застать маревку врасплох, Тьяна рванула к проходу