Изъян

Дмитрий Ардшин

Бывают таланты, которые лучше зарыть и забыть. Но от судьбы не убежишь, а от себя тем более. Природа возьмет своё. И все тайное и зарытое станет явным. К тому же надо на что-то жить.

7

Один дома Саша ломал голову и глаза над уравнениеми с дробями. На экране телевизора десептиконы разносили город. В коридоре пронзительно зазвонил домашний телефон. Торопливо поднявшись из-за стола и выйдя из комнаты, Саша с тревогой уставился на голосящий телефон.

— Не отвечай, — прозорливо пробурлил кишечник.

Передернувшись, Саша сжал ягодицы, затыкая голос снизу, и снял трубку.

— Родители дома? — Впился в ухо резкий голос Булгаковой.

Сашу замутило и окатило жаром. Колени задрожали, подкашиваясь. Живот укоризненно заворчал. Положив трубку рядом с телефоном, Саша вернулся в комнату и, тупо уставившись на экран, захрустел пальцами… Оптимус Прайм рубился с Мегатроном.

— Надо попробовать, — отозвался на мысли Саши кишечник

Выйдя в коридор, Саша включил громкую связь, взял трубку и поднес к ягодицам.

— Что случилось? — Проговорил кишечник хмурым голосом Константина Ивановича.

— Вас беспокоит учитель истории Маргарита Михайловна Булгакова. — Ваш сын пытался сорвать урок. Он совсем распустился. Грубит, посылает к Апопу.

— Это недоразумение. Он же такой вежливый и послушный. Тихоня из тихонь.

— В тихом омуте… Поговорите с ним. Образумьте. Поставьте на место. Иначе мне придется принять меры… Каждый должен отвечать за свои поступки. Ведь так?

— Представ перед Осирисом, душа должна держать ответ за те дела, которые человек совершал при жизни, — проговорил кишечник голосом Булгаковой.

Словно обжегшись, Саша ойкнул, бросил трубку на телефон и, отшатнувшись, чертыхнулся. Он захрустел пальцами, глядя на телефон, как на бомбу. Телефон грозно молчал.

Не находя себе место и забыв об уравнениях с дробями, Саша заметался по комнате. Вещи наскакивали друг на друга и крошились, оборачиваясь густым роем неизвестных. Расплываясь, завертелись перед глазами зеленоватые круги. В одеревеневший затылок впился то ли когтистый жар, то ли колючий холод. Ускользая из-под ватных ног, заходил ходуном пол.

Живот вспучился и забурлил. Остановившись, Саша тревожно прислушался к нему.

— Лихо мы с ней разобрались, — удовлетворенно пророкотал голос снизу.

— Лихо?! Теперь она припрется сюда и развоняется, — передернувшись, вскинулся и встрепенулся Саша.

— Да она со страху чуть не обделалась, как ты на уроке, — ехидно захехекал голос.

Спохватившись, Саша схватился за живот:

— Кто ты такой?

— Шезму.

— Египетский демон? Так я тебе и поверил, — поморщился Саша.

— Тогда я вавилонский демон Шулак.

— Заливаешь. Не верю.

— А то, что я Матшишкапеу — пукающий бог инуитов?

Саша скривил губы и отрицательно покачал головой.

— Иногда мне кажется что я римский бог метеоризма Крепит. Или даже бог навоза Стеркутий.

Саша опять скептически покачал головой.

— А что если я неприкаянный дух Жозефа Пужоля по прозвищу Ле Петоман? Или тот же мистер Метан. Хотя вряд ли… Ведь Пол Олдфилд еще жив и пускает ветры на эстраде, играя на них вальс Иоганна Штрауса «На прекрасном голубом Дунае».

— Так ты зловонный дух? Да?

— Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, — хохотнул голос снизу.

— А тебя можно изгнать?

— Только попробуй. Рискуешь остаться без кишечника. Или преобретешь недержание.

— А хотя бы договориться?

— Это другое дело.

— Так как тебя звать? А то Матшишкапеу как-то… язык сломаешь.

— Тогда зови меня просто Киш. Сокращение слова «кишечник».

— Кыш, Киш!

— Ага. Разбежался. Тупо и не смешно. — Проворчал голос снизу.

— Но почему я? Почему это произошло именно со мной? — Лицо Саши исказилось, сморщилось и задрожало.

— Почем я знаю. У Бога странное чувство юмора. Вот ты думаешь, зачем человек живет?

— Чтобы… — Нахмурившись, как над уравнением с дробями задумался Саша: — Да откуда я знаю. — Пожал он плечами и махнул рукой.

— Чтобы заполнить и опорожнить кишечник. Все остальное от лукавого.

— Опять шутишь что ли?

— Это не я шучу. Это творец. У него патологически скатологическое чуство юмора.

— Теперь жди беды и исторички, — обреченно вздохнул Саша.

— Можешь расслабиться и вернуться к уравнениям и трансформерам. Клянусь Осирисом, Булгакова струхнула и засунула свой язык глубоко в…

Перебивая рокот Киша, в дверь настойчиво позвонили. Саша замер и уставился на входную дверь.

— А вот и она! — Саша замер и оглянулся в сторону входной двери.

Опять грянул звонок. Саша сорвался в коридор и остановился у входной двери:

— Кто?

— Дед Пыхто! — Раздался раздраженный голос Елизаветы Николаевны. Саша отпер дверь. — Заснул что ли? — Прихожая зашуршала пузатыми пакетами-майками «Магнита».

— Домашку делал. — Саша боялся, что Киш ворвется в разговор и начнет скатологочески юморить.

— Что случилось? — Елизавета Николаевна подозрительно всмотрелась в бледное лицо Саши.

— Уравнения с дробями… — Саша покосился на домашний телефон.